Страница 5 из 33
— Где Хризанта? — кричал барон.
Наступавшие ворвались в кабинет.
— Успокойтесь, господа, — пятясь к портьере, ведущей во внутренние покои, промолвил маркиз. — Сейчас увидите Хризанту. Напрасно волнуетесь… Сядьте, я пошлю сказать принцессе, что вы желаете ее видеть.
Спокойный тон посла успокоительно повлиял на барона.
— Хорошо, мы подождем… Пожалуйста, передайте принцессе, что барон фон-дер-Шаффгаузен хочет ее видеть.
Посол нажал кнопку.
— Доложите принцессе, что приехал барон, — обратился он к вошедшему камердинеру.
— Вот видите, не было надобности поднимать тревогу, следовало действовать прямо, лояльно.
— Какая тут лояльность, — вскрикнул Канецкий, — когда ваши клевреты нападают на мирных граждан. Я никого не задевал, шел наверх, а вот ваша челядь на меня напала.
— Вы, вероятно, прошли наверх, не дожидаясь доклада, — возразил спокойно посол.
— Оставимте этот разговор, — раздраженно заметил барон. — Мы не уйдем отсюда, пока я не поговорю с принцессой.
— Немного терпения — и принцесса все вам расскажет.
Наступила пауза.
В комнате водворилась мертвая тишина.
Посол сел и принялся искать какую-то бумагу.
Прошло минуть пять. Нетерпение барона усилилось.
— Однако, принцесса далеко запрятана, — воскликнул он иронически.
— О, нет. Она, вероятно, не одета.
В кабинет вошел секретарь посольства.
— Господин маркиз, два лакея ранены. Им сделана перевязка. Раны не опасные.
— Благодарю вас. Узнайте, доложил ли камердинер принцессе о лицах, желающих ее видеть.
Секретарь удалился.
Прошло еще некоторое время.
Вдруг дверь кабинета отворилась и на пороге показался префект с двумя офицерами муниципальной гвардии.
— Именем закона прошу господ выдать свои револьверы, — обратился префект к барону и Канецкому.
Канецкий пришел в ярость.
— Как вам не стыдно, господин префект, — закричал он, — поддерживать японцев, которые на улицах Парижа производят дебоши, нападают на мирных граждан, увозят женщин, ранят людей и теперь, когда мы с бароном пришли с целью освободить принцессу из рук этих коршунов, вы, господин префект, принимаете их сторону. Это низко, подло…
— Мосье, — спокойно возразил префект, — я не имею удовольствия вас знать, но в последний раз именем закона требую выдачи оружия. На ваши замечания могу вам только сказать, что полиция всегда будет защищать посольства и миссии иностранных держав, если таковые будут подвергаться вооруженному нападению.
— Я желал бы видеть принцессу и переговорить с нею, — робко вставил барон.
— Это уж дело маркиза, — ответил префект.
Посол сделал вид, будто не расслышал барона.
Офицеры, сопровождавшие префекта, подошли к Канецкому. К ним на помощь подоспело еще несколько человек.
— Извольте, я уступаю… Но я этого не оставлю. Я буду жаловаться, — возбужденно сказал Канецкий, отдавая офицерам револьвер и кинжал.
Барон последовал его примеру.
— Я должен вас просить удалиться из посольства, — сказал префект.
Барон направился к двери. За ним молча последовал Канецкий.
Навстречу им попался швейцар.
— Вам трудно будет выбраться отсюда, — остановил он их, — вся улица запружена народом.
— Не беспокойтесь, я сейчас выйду, — улыбнулся префект, — а вас, господа, прошу обождать в приемной.
— Посторонитесь! — крикнул швейцар, расталкивая локтями дорогу для префекта.
К префекту подскочили некоторые репортеры.
— Господа, чего вы тут собрались? Много шума из ничего…
— Мы видели, как сюда прошли два господина.
— Совершенно верно. Один из них доктор посольства, а другой знакомый посла.
Журналисты сконфуженно переглянулись.
— Расходитесь, господа, прошу вас!.
— Выдайте принцессу Хризанту, — раздался крик с противоположной стороны улицы.
— Прошу разойтись! — настаивал префект.
Благоразумная часть толпы понемногу стала удаляться, но горсть крикунов продолжала волноваться, требуя выдачи пленницы.
— Господа, — обратился префект к барону и Канецкому, — вы со мной проедете в префектуру, мы там составим протокол.
Барон и Канецкий утвердительно кивнули головой.
Префект обратился к швейцару.
— Вы сообщили принцессе о прибытии барона?
Швейцар, скорчив удивленную гримасу, но не смея противоречить, направился в бельэтаж.
— Не забывайте, господа, что мы тут находимся на японской территории и, не обратись ко мне посол, я не имел бы права сюда войти. Все посольства пользуются правом экстерриториальности.
— Но эти права, полагаю, не распространяются на улицы Парижа, — с язвительной улыбкой вставил Канецкий.
— Я вас не понимаю, — возразил префект.
— Тут и понимать нечего. Барон подвергся нападению, его связали, его даму насильно увезли и все это произошло на основании закона об экстерриториальности?! Благодарю вас…
— Принцесса очень извиняется, что сейчас не может принять барона, а просит позволения написать ему через несколько дней, т. е. после похорон брата, — доложил швейцар.
Барон смолчал, очень хорошо понимая, что принцесса тут не при чем. Но Канецкий вспылил.
— Мало ли что говорять эти негодяи! Принцесса не могла не принять барона. Все это ложь, насмешка над элементарными требованиями законности и порядочности.
— Прошу вас так не выражаться, — остановил его префект и, обращаясь к швейцару, крикнул:
— Пусть подают.
Экипаж представителя полиции быстро покатил по направлению к набережной Орсе.
В кабинете префекта барон и Канецкий разразились бранью по адресу посла.
— Я тут ничего не могу сделать, — сказал префект. — Во всяком случае, вы не имели права врываться в иностранное посольство.
— Совершенно верно, господин префект, — возразил барон, — но что же нам делать? Войдите в мое положение. Не могу же я бросить принцессу, оставив ее в руках лиц, готовых на все.
— Она японка и принцесса, а потому посол руководствуется полученными инструкциями. Тут даже с законной стороны ничего возразить нельзя. Я вам сочувствую, как француз, как джентльмен, но с точки зрения законности, я могу только рассматривать степень участия посольства в уличном нападении, если на то у меня будут фактические данные. Готов с вами во всем согласиться. Но личное мнение не может еще служить аргументом для судебной власти. Убеждения останутся убеждениями, а закон требует веские доказательства. По французским законам еще недостаточно одного заявления пострадавшего. Я могу нарядить следствие; но к чему оно приведет? Допрашивать посла — не имею права, прочие виновники, кроме Ямато, вам не известны. К тому же и Ямато числится в составе членов посольства. Вы сами видите, что и ничего не могу сделать при столь шатких данных.
Барон замолчал. Он сознавал безвыходность подобного положений, но Канецкий что-то пробормотал под нос и злобно глядел на префекта.
В комнату внесли переписанный протокол.
— Потрудитесь подписать протокол. Это простая формальность. Я полагаю, что господин маркиз вряд ли пожелает, чтобы весь этот скандал сделался достоянием улицы и суда.
Канецкий и барон молча подписали бумагу.
— Очень, очень сожалею о печальном инциденте, — сказал префект, подавая руку на прощанье. — А вы, господин Канецкий, не волнуйтесь, иначе и себя и барона поставите в очень затруднительное положение. Не забывайте, что вы иностранцы и что гостеприимством Франций можно пользоваться лишь при условие уважения к ее законам.
ХХХVIII. Венок хризантем
— Какие чудные хризантемы я нашла у Дюруа! — сказала старушка, подавая Хризанте букет этих южных цветов.
Принцесса взглянула на цветы и улыбнулась.
— Это жалкая пародия на те, которые растут у нас, — вздохнула она.
Старушка удивилась:
— Неужели?
— Конечно. О, если бы вы посмотрели, какие громадные цветы растут у нас даже в диком состоянии! — воскликнула она.
Старушка продолжала изумляться.