Страница 74 из 112
Суть гитлеровского мировоззрения заключается в расовой борьбе, радикальном антисемитизме, убеждении, что будущее Германии может быть обеспечено лишь путем завоевания жизненного пространства за счет России, и в тесном переплетении всех этих идей в одну — борьбу с марксизмом, наиболее конкретно воплощенным в «еврейском большевизме» Советского Союза, — не на жизнь, а на смерть. Совокупность этих взглядов имеет значение не только потому, что их придерживались с невероятной твердостью в течение двадцати лет, но прежде всего потому, что идеологические цели, вытекавшие из них, воплотились в реальность во Второй мировой войне.
Трудно точно определить, когда, как и почему фанатичные идеи Гитлера овладели им. Но постепенное объединение различных направлений мысли в законченную идеологию, мало изменившуюся позже, завершилось ко времени написания им книге «Майн Кампф» в 1924 г.
Евреи были особенно ненавистны Гитлеру. Корни и причины этого животного антисемитизма стали предметом многих дискуссий, однако до сих пор по этому поводу нет единого мнения.
Некоторые теории являются откровенно надуманными. В частности, заявление, что антисемитизм Гитлера может быть объяснен тем, что он сам имел частично еврейское происхождение, лишены каких бы то ни было оснований.
По сути дела, неизвестно, почему Гитлер стал маниакальным антисемитом. Психологические объяснения, вращающиеся вокруг сексуальных фантазий и мании преследования, довольно правдоподобны, но это не более чем догадки. Можно предполагать с определенной долей уверенности лишь то, что конфликт между его самомнением и нищенским существованием неудавшегося художника среди отбросов общества сфокусировался на еще более отрицательном образе, который объяснял его неудачи.
По собственной версии Гитлера, изложенной в «Майн Кампф», он стал антисемитом после того, как на улицах Вены встретил облаченную в длинный кафтан фигуру с длинными черными пейсами. Вероятнее всего, это драматизация. Уже в Линце Гитлер читал пангерманские антисемитские газеты и даже стал после этого поклонником австрийского пангерманского лидера антисемитов Георга фон Шёнерера. Однако нет никаких сомнений, что, каких бы взглядов на евреев он ни придерживался, они сильно укрепились за время его жизни в Вене. Тогда сильное впечатление на Гитлера производила безудержная антисемитская демагогия Карла Люггера, бургомистра города, которого позднее с редким для него восхищением другими людьми он описывал как «лучшего германского мэра всех времен».
В венский период жизни сформировались также и другие аспекты мировоззрения Гитлера. По его собственной оценке (если и не абсолютно точной, то весьма правдоподобной), жалкое существование в деклассированных слоях означало, что он в полной мере испробовал жестокости социальной несправедливости буржуазного общества и это заставило его с головой окунуться в изучение социальных вопросов. Знакомство Гитлера с венской социал-демократией привило ему стойкое отвращение к ее классовой доктрине. Его отвращение к монархии Габсбургов являлось частью фанатичного германского гипернационализма, которым он был пропитан с тех пор, как стал сторонником движения Шёнерера, еще во времена Линца. Провозглашенная «вина» евреев во всех бедах стала сутью идеологии, основанной на отвращении к существующему обществу и утопическом видении будущего порядка, созданного сильным и безжалостным лидером в этническом германском национальном государстве. Эта идеология начала воплощаться в жизнь.
Ко времени армейской службы Гитлера его мировоззрение в основном уже было сформировано. Его сердцевина — социально-дарвинистское видение истории как борьбы между отдельными расами, в которой победа приходит к самым сильным, самым приспособленным и самым безжалостным, — по-видимому, заняла доминирующее место не позднее 1914–1918 гг. Истеричная реакция, когда во время лечения в госпитале он узнал о триумфе тех, кого ненавидел всей душой, привела к укреплению его и без того стойкого дуалистического мировоззрения, прежде всего к уверенности, что вина за катастрофу лежит на вездесущих евреях.
Ранее в разговоре с одним из своих фронтовых друзей Гитлер говорил, что после войны станет либо архитектором, либо политиком. Он пишет, что принял решение заняться политикой, когда находился в госпитале. Когда после госпиталя Гитлер приехал в Мюнхен, в политической ситуации царила полная неразбериха. После революции правительство возглавил левый социалист, еврей Курт Айснер. Его убийство в феврале 1919 г. молодым графом Антоном Арко-Валлей привело к политическому хаосу в республике солдатских и рабочих Советов (лидерами многих из них были евреи), провозглашенной в апреле. Она в свою очередь была свергнута через несколько недель фрейкоровцами.
Гитлер воздерживался от активного участия в этих событиях. Однако из своей казармы он видел, что происходит, а чтение правой прессы подтверждало его собственную оценку событий. Весной и летом он обучался на идеологических курсах. Это позволило ему лучше понять работу международного капитала, — в этой области сильное влияние на него оказали идеи Готфрида Федера — экономического эксперта нацистской партии. Он посещал также лекции и семинары по германской истории, социализму, в теории и на практике изучал экономическую ситуацию в России, находящейся под большевистским правлением, а также вопросы ценовой политики и единства Баварии и рейха. Он обратил на себя внимание благодаря своим пылким и спорным взглядам.
В те времена, когда Гитлер стал заметен в мюнхенских пивных как оратор, склонный к популизму и демагогии, его политические взгляды были более традиционными и далекими от ультраправых. Они совпадали с воззрениями пангерманских и других националистических групп, наводнявших Мюнхен в то время. В его ранних выступлениях преобладала агитация против
Версальского договора. Он, как и все пангерманцы, требовал возвращения колоний и объединения Германии и Австрии. Главными врагами Германии представлялись Франция и Британия, но не Россия. Евреи подвергались нападкам прежде всего как агенты финансового капитала.
Значительные коррективы в мышление Гитлера внесли баварский поэт Дитрих Эккарт и балтийские немцы Макс Эрвин фон Шойбнер-Рихтер и Альфред Розенберг. Эккарт считал свою философию борьбы с «бездушным еврейством» прелюдией к настоящей в отличие от «ложной» 1918 г. революции, которая породит новых лидеров и настоящий социализм. Розенберг и Шойбнер-Рихтер в еще большей степени повлияли на его мысли о «еврействе» русского большевизма. Они на себе испытали русскую революцию, оба были ярыми антисемитами, связанными с радикальными кругами. В ранней нацистской идеологии ни Россия, ни большевизм не играли сколько-нибудь заметной роли, но Розенберг познакомил Гитлера с деталями «всемирного еврейского заговора», изложенными в «Протоколах сионских мудрецов». Сначала в публичных выступлениях Гитлера злобный антисемитизм имел, скорее, антикапиталистические настроения. Его первое зафиксированное упоминание о «еврейском вопросе» в лекции по капитализму относится к августу 1919 г.
Основная направленность ранних речей Гитлера против еврейского финансового капитала связана с его утверждениями об ответственности, которую евреи должны нести за войну, поражение Германии и за миллионы погибших немцев. Ненависть к «еврейским» военным финансистам доминирует во многих из его ранних выступлений. Он снова и снова требует вешать еврейских ростовщиков, заявляет, что настоящий социализм означает для него «антисемитский».
От одной речи к другой Гитлер давал евреям самые злобные определения. Он отрицал эмоциональные «погромы» как средство решения проблемы, но считал, что немцы при необходимости должны пойти на сделку с дьяволом, чтобы окончательно искоренить зло еврейства. Он требовал «удалить евреев из нашего народа» и заключить их в концентрационные лагеря.
Растущая вера в Гитлера как будущего лидера Германии, изначальная вера в политического мессию охватила всех, кто в то время и позднее был связан с ним регулярно и длительно.