Страница 8 из 217
оказаться правдой, приятно щекотала её. Жить в мире, где есть место чудесам, гораздо приятнее, чем быть
уверенным, что нет во Вселенной иной сил, кроме неумолимых законов природы.
Отношения подруг изначально сложились так, что Нетта была главная; она умела тактично выставить
себя в более выгодном свете по сравнению с Кирочкой, никогда не упускала случая невзначай
продемонстрировать любым способом своё превосходство над нею, будь то успех в игре, пятерки за
сочинение, умение лучше рисовать, петь или еще что-нибудь в этом духе. Нетта оказалась бойчее, чем можно
было думать, будучи тихоней в классе, в отношениях с Кирочкой она взяла на себя роль гигемона и, надо
сказать, успешно справлялась с ней. Кирочка во всем прислушивалась к рыжей, подругины суждения о жизни
порой казались ей более зрелыми, чем собственные – Нетта умела напустить на себя вид знатока – кроме того,
над ней, в отличии от Кирочки, никто не смеялся, одноклассники относились к рыжей вполне ровно, а иногда
даже предлагали принять участия в каких-либо своих предприятиях, что и присниться не могло несчастной
”ручке от швабры” – и потому Кирочка принимала своё подчиненное положение как должное. Она старалась
выполнять все просьбы Нетты, всегда отдавала ей большую половину лакомства, случайно поделенного не
совсем ровно, всегда провожала до подъезда, а после в любую погоду брела до своего дома одна – Кирочка
шла на множество мелких уступок, тем самым добровольно возвышая Нетту над собой. А теперь ко всем
многочисленным превосходствам рыжей добавилось ещё и наличие колдовских способностей. С каждым
днем Кирочка верила рыжей всё больше, находя во всем происходящем подтверждения могущества подруги.
Однажды на уроке математики в классе лопнула лампа. И это случилось ровно в тот момент, когда,
получив свою тетрадку с “трояком” за контрольную – точные науки не были её сильной стороной – рыжая
Нетта сердито хлопнула по столу ладонью и сдавленно прошипела:
– Вот чёрт…
Кирочка пораженно посмотрела сначала на растрескавшуюся и слегка задымившую длинную молочную
лампу на потолке, затем на подругу.
– Да…да… – поспешила подтвердить рыжая её догадку, – это потому, что я ведьма. Когда мы сердимся,
вокруг нас часто случаются небольшие разрушения…
А через полгода, когда учитель математики вдруг неожиданно уволился из школы, Нетта окончательно
укрепила Кирочкину веру в свою власть над вещами и явлениями:
– Знаешь, почему он ушёл? Я его ненавидела. Мы, ведьмы, умеем выживать тех, кто нам не нравится…
С того дня Кирочка стала считать Нетту едва ли не пророком и втайне завидовать подруге… Больше всего
на свете ей самой хотелось бы иметь хоть каплю колдовских способностей.
– А могу я тоже стать ведьмой? – как-то, набравшись смелости, спросила она. – Научи меня, я всё что
угодно сделаю…
Нетта смерила подругу долгим снисходительным взглядом, как будто оценивая её и примеряя к роли
повелительницы лампочек и учителей математики:
– Ты? Нет… Увы, но это невозможно.
– Почему? Я могу учиться по магическим книгам… Они даже у нас на Ярмарке продаются, я видела…
Вдруг у меня получится… Я буду очень стараться, правда… – смущенно пробормотала Кирочка.
Мама всегда брала дочь с собой, когда ездила перед началом каждого учебного года покупать для неё
учебники и канцелярские принадлежности – на Большой Книжной Ярмарке всё это можно было найти
дешевле, чем где-либо – и пока мама выбирала пухлые тетради, карандаши, ластики, папки, Кирочка стояла
словно приклеенная возле лотка с эзотерической литературой, которой торговал странный усатый человек в
чалме.
– Колдовство не урок, а призвание, – деловито сообщила Нетта, – и зубрежкой его не возьмёшь.
Ведьмой надо родиться.
– И я вообще никогда не смогу ею стать?
– Никогда, – Нетта подкрепила свой жестокий приговор утешением, показавшимся Кирочке не только
слабым, но даже обидным, – но не переживай. Пока ты поддерживаешь с ведьмой хорошие
отношения, не сердишь её и не огорчаешь, ничего плохого с тобой не случится…
ГЛАВА 2
1
Временами маленький Билл вел себя очень странно. Маме частенько бывало стыдно за него. Как-то
раз вышла совершенно возмутительная история.
Соседи вывели погулять во двор внука – кудрявого толстого мальчика лет четырех, взявшего с собой
из дома неимоверное количество игрушек. День стоял погожий, и ребятни в песочнице собралось много.
Кудрявый мальчик никому не давал игрушки; он страшно верещал, завидев какую-нибудь свою формочку
или лопатку в руках у другого ребенка, а потом и вовсе собрал все в кучу, лег на нее животом и принялся
громко выть, не подпуская никого к своей горе игрушек. Тогда Билл нашел где-то большую палку и, подойдя
к мальчику, изо всех сил ударил его по голове.
Мамы, бабушки, тёти – все взрослые, что находились на площадке, всполошились, окружили
кудрявого мальчика, начали спрашивать, как он себя чувствует, не больно ли ему, и попутно бранить Билла.
Он стоял, заложив руки за спину, и молчал. Мать сначала нашлепала его как следует, ведь оставить такой
поступок безнаказанным было бы очень стыдно перед всеми этими кудахтающими наперебой взрослыми, а
потом спросила:
– Зачем ты ударил этого ребенка, сынок?
– Я хотел его утешить.
– Господи! – воскликнула мама, – какие глупости ты говоришь, сынок… Кто же так утешает?
Билл пожал плечами.
– Я думал, ему полегчает. Ведь с ним случился самый настоящий припадок жадности! У него никто даже
ничего не просил, а он все равно жадничал. Я ударил его, чтобы вылечить. Я хотел помочь.
– Так не помогают, Билли, – назидательно сказала мама, – и не лечат. Чтобы изгонять болезни из
тела, существуют врачи, но на душу человека может подействовать только любовь.
– Что это такое? – спросил Билл.
Мама замялась. Она не нашлась, как растолковать пятилетнему мальчику столь емкое понятие, а,
может, сама не знала, что в действительности имеет ввиду, вот и отделалась приличествующей случаю
стандартной формулировкой взрослых:
– Вырастешь – узнаешь.
– Я обязательно раздобуду эту штуку! – твердо пообещал тогда Билл, подняв на мать свои честные
ярко-синие глаза.
В начальных классах он, к великому огорчению родителей, не обнаруживал никаких способностей,
за исключением умения выходить из любой ситуации грозящей замечанием, двойкой или вызовом отца в
школу с неподражаемой находчивостью. Как-то на уроке изобразительного искусства учительница поручила
классу нарисовать акварельными красками на альбомном листе домик с садом. Рисовать Биллу, конечно же,
было лень, он не слишком любил это занятие, кроме того, оно требовало определённой сноровки,