Исполнитель Желаний

– Выпьем чаю? – спросила как-то после лекции Аль-Мара.

– Так нельзя же… – встревожилась Кирочка.

– Кто тебе сказал? – весело рассмеялась рыжая.

– Крайст… Нельзя пить чай.

– Ну с Крайстом, может, и правда нельзя, – согласилась Аль-Мара, улыбнувшись случайной

неловкости Кирочкиной формулировки, – он парень… Это совсем другое, опасностей больше… А нам с

тобой… Почему бы не выпить чаю, в самом деле?

Кирочке, конечно, хотелось иметь друга, но боязнь быть отвергнутой навсегда поселила в ней

робость при сближении с людьми. Кто их знает, вдруг они, заполнив, как в своё время Нетта, часть её

внутреннего одиночества, будут так же мучить её, раскачивать душу, то уходя, то вновь возвращаясь?

Аль-Мара была удивительной; когда она говорила, её глаза премилым образом округлялись;

Кирочке хотелось смотреть на неё беспрерывно, каждую мелкую привычку Аль-Мары, будь то покусывание

губы от волнения или потребность рисовать на полях конспектов, едва успев заметить, Кирочка уже

находила очаровательной. Она снова увлечённо наблюдала объёмный многомерный процесс; плавные

покачивания копны густых медно-рыжих волос, исполненную достоинства грацию нежных пухлых плеч;

Кирочка жадно вбирала в себя улыбки, жесты, приятный немного гнусавый голос. У этого восхитительного

процесса было имя. Аль-Мара. Ко всему прочему, рыжая обладала незаурядным талантом рассказчицы –

заслушавшись, можно было просто-напросто забыть о времени, так мастерски художественно и реалистично

раскрывалось пространство повествования, что слушатель будто бы сам оказывался на месте событий…

Кирочка сначала сосредоточенно сопротивлялась сближению, но вскоре сдалась – обаяние Аль-

Мары было непреодолимо.

– Чай, кофе, пирожные? – спросила рыжая, нахально присаживаясь на барный стул.

– Кофе, – сказала Кирочка, – чёрный, несладкий.

– А я буду чай и два эклера. Возьми и ты себе еще что-нибудь, – с хитрым прищуром приcоветовала

Аль-Мара, – пить голый кофе довольно скучно.

– Как же правило, не помню номер, ну, короче… Где сказано, что не следует потакать своим

гастрономический слабостям. Внедрение в тонкий мир требует умеренности в удовлетворении желаний… -

робко напомнила Кирочка.

– Вот когда вспомнишь номер, тогда я и буду соблюдать это правило, – расхохоталась рыжая; её

волосы разгорались в потоке света из окна, делая небольшую кафешку будто бы чуть светлее.

– На самом деле всякое желание, которое ты отрицаешь, от этого только становится сильнее, -

изрекла Аль-Мара, придвигая ближе принесенное официанткой блюдо с пирожными, – поэтому, чтобы не

стать навеки заложницей эклеров, иногда я позволяю себе их есть.

Кирочка задумчиво болтала малюсенькой ложечкой в своем пахучем эспрессо. Это было довольно

бестолковое действие – сахара в чашечку она не положила, аккуратной пирамидкой кубики лежали на

салфетке рядом. В словах Аль-Мары бесспорно было разумное зерно; все несбывшиеся желания так или

иначе остаются в душе, некоторые застывают, превращаясь в камни сожалений, некоторые продолжают

жить, только тихо, тайно, они ждут своего часа, словно бутоны или набухшие почки.

– Ну, ладно, уговорила, – угрюмо заключила Кирочка, – я закажу тирамису.

Аль-Мара была в теле и не в пример многим девушкам ничуть не стеснялась этого; двигалась она

так легко и весело, что со стороны казалось, будто она даже получает особенное удовольствие от своих

немодно женственных пышных форм.

Аль-Мара не лезла за словом в карман, и для всех, даже для Крайста, любившего подтрунивать над

курсантами, особенно над девчонками, незамедлительно находила такой же искрометный, остроумный и

нахально-шутливый ответ. Кирочка в этом очень завидовала рыжей; сама она, если над ней смеялись,

терялась, смущалась и застывала с мрачной страдающей миной…

Аль-Мара со всеми в группе держалась приветливо и доброжелательно, улыбалась лучисто и

девушкам, и молодым людям, но только она никогда не кокетничала, не заводила разговоров о мужчинах и

отношениях, среди всех её историй, рассказанных Кирочке, не нашлось ни одной, посвященной какому-

либо чувству её юности – рыжая веселушка упорно игнорировала эту тему, так, словно она никогда в своей

жизни не влюблялась и даже не думала об этом.

Кирочка ничего не спрашивала, хотя ей, конечно, было любопытно; она даже осмелилась

поделиться с Аль-Марой своей маленькой сбивчивой историей про Саша Астерса, полагая, что рыжей будет

проще раскрыться в ответ.

Но Аль-Мара только нахмурилась, выслушав, вежливо покивала, а затем плавно перевела беседу на

другое. Кирочка почувствовала, что после этого разговора Аль-Мара на некоторое время будто бы

отдалилась, отгородилась едва ощутимой холодностью, и новых попыток расспросить подругу о её

любовном прошлом предпринимать не стала – она решила, что здесь кроется какая-то тайна, призрак

прошлого, воскрешать который, возможно, не доставляет Аль-Маре радости; крайне бестактно добиваться

от человека откровенности на том этапе отношений, на котором он к ней ещё не готов. Захочет, сама

расскажет.

– Кстати, сегодня, если мне не изменяет память, мы должны приехать к Крайсту на примерку формы

для Большого Парада, – сказала Аль-Мара, слизав с пальцев крем.

– Что-то такое припоминаю, – отозвалась Кирочка, копаясь в сумке.

– Он назначил нам встречу в сквере напротив Храма Истинной Веры. В шесть, – Аль-Мара глянула

на наручные часы,-сейчас половина пятого, мы успеем без спешки добрести пешком и ещё даже посидеть

там на лавочках, съесть по мороженому.

– Ты, видимо, решила окончательно и бесповоротно меня совратить,-буркнула Кирочка с шутливым

гневом.

– Нет, всего лишь немного поддержать пошатнувшееся равновесие между твоим желанием

следовать своим порывам и твоей решимостью их подавлять, – рассмеялась рыжая в ответ, пуская фонтаны

искристой радости из сузившихся в щёлки глаз.

Позолоченные купола Храма Истинной Веры среди темной зелени вековых дубов ярко сияли в

лучах солнца; вокруг Храма, но не рядом, а все-таки на некотором расстоянии высились громадные

небоскребы, будто бы они предусмотрительно отошли в сторону, дабы не затмевать своим титаническим

ростом величия обители божьей.

На чистых выкрашенных белой краской скамейках в уютном скверике перед Храмом в этот

предвечерний час почти не было свободных мест. Несмотря на весенний прохладный ветерок маленький

островок покоя и мягкой листвы среди отвесных железобетонных стен мегаполиса пользовался у горожан

большой популярностью. Одну скамейку заняла группа молодежи: длинноволосый парень наигрывал на

гитаре, вокруг него сгрудилось человек пять слушателей. Другую скамейку облюбовали интеллигентные

старушки с крохотными собачонками в комбинезонах. На третьей сидел пожилой мужчина с ноутбуком.

Аль-Мара и Кирочка, купив в киоске неподалеку два сахарных рожка, заняли свободный край

скамейки.

– И не холодно вам мороженое есть? – осведомился невесть откуда появившийся Билл.

От неожиданности Кирочка чуть не выронила рожок. Аль-Мара рассмеялась.

– Да брось, Крайст, таким горячим штучкам как мы просто необходима система охлаждения.

С сияющей улыбкой Билл повернулся к Кирочке.

– Дай лизнуть.

– Нет, – смерив Крайста подозрительным взглядом, она инстинктивно приблизила руку с рожком к

груди, будто боясь, что его отнимут, – кто знает, какие у тебя там микробы на языке…

– Бука, – сказал Крайст, – Мара, может, ты поделишься?

– Держи, – рыжая сразу протянула ему рожок, – От меня если и убудет, то я только порадуюсь.

Она хлопнула себя по налитой туго обтянутой голубой джинсой ляжке и рассмеялась.