Страница 209 из 217
– Да так… – ответила Кирочка, лениво шевеля губами, – ничего особенного…
– Идёмте, – сказал Крайст, решительно поднимаясь с земли, – пока совсем не разомлели.
Путники снова двинулись по едва различимой в ночи лесной тропинке. Крайст шёл впереди, а Эрн,
воспользовавшись темнотой, немного осмелел и попытался взять Киру за руку. Неодобрительно кашлянув,
она пошла чуть быстрее, сделала вид, будто бы догоняет Билла. Юный чародей немного обиделся, но про
себя; поразмыслив, он решил не кривить свои красивые губки – в темноте этого все равно никто не оценит.
Лес снова начал редеть.
– Неужели мы вышли? – произнесла Кирочка почти разочарованно.
– Мы были готовы к трудностям, – сказал Билл, – и поэтому они нас испугались.
– Не забывайте, что мы еще в Ущелье, – сказал Эрн, храня в интонациях оттенки досады на
Кирочкину холодность, – скала пока не выпустила нас…
Приблизившись к каменным стенам путники заметили, что тропинка, по которой они спускались с
горы, пропала.
– Может, мы просто сбились с пути в темноте, и вышли не там, где нужно, давайте дождёмся
рассвета, тогда всё станет ясно.
– Утешать себя не слишком хорошая привычка, – заметил Кирочке Крайст.
Она обиженно поджала губы.
– Я же говорил, что Ущелье не выпустит нас, – почти злорадно выпалил Эрн.
– Сделай что-нибудь, ты же колдун, – произнесла Кира просительно.
– Быть может, – ответил Эрн, наслаждаясь звучанием жёстких ноток в своём голосе, пусть, дескать,
она знает, что лезть из кожи вон ради неё он не собирается, – но, как назло, именно в Тайном Ущелье моя
Сила практически бесполезна… Я, конечно, могу попробовать, но это довольно сильный риск, если скала
отразит удар…
– Все вместе мы отсюда точно не уйдём, – сказал Крайст., – надо вытолкнуть хотя бы одного, а он
потом вытянет остальных.
– Каким образом?
– Из тайного Ущелья можно уйти легко и быстро только если тебя по ту сторону скалы тебя очень
сильно ждут. Среди нас только один может похвастаться чем-то подобным.
Кирочка и Эрн переглянулись.
– У тебя там мама… – тихо сказал юноше Крайст. И тут же мысленно похвалил самого себя за
предусмотрительность. Что было бы, вздумай он уступить сумасбродной просьбе Эрин и взять её с собой?
– И что я должен делать?
– Подумай о ней с нежностью. Вспомни что-нибудь приятное о ваших отношениях, мысленно скажи
ей несколько ласковых слов…
Эрн хмыкнул.
– Я постараюсь. Хотя, если честно, я очень сильно на неё зол. Она ни разу за всю жизнь не нажарила
мне сырников.
– Прости. Старые обиды утяжеляют душу, подобно тому, как колёсам мешает вращаться налипшая
глина, – сказал Крайст.
Юноша прикрыл глаза и принялся усердно шевелить губами. Крайст и Кирочка с надеждой
воззрились на него. Внезапно подул ветер, и через мгновение на том месте, где только что стоял Эрн, о нём
напоминала только слегка примятая подошвами трава.
– Ушёл! – воскликнула Кирочка, – у него получилось!
– Теперь твой черед, – объявил Билл, – думай о нём, у тебя тоже тогда получится выбраться, он же по
тебе сохнет…
– Постой, – спросила Кирочка с неожиданной серьёзностью, – а о ком подумаешь ты сам?
– Подвернётся кто-нибудь, – легкомысленно отмахнулся Билл, – ты давай, не мешкай, а то Друбенс
там, того и гляди, заметит пропажу.
Кирочка стояла на расстоянии вытянутой руки и смотрела на него. Молчание неожиданно сделалось
напряжённым. Крайста любят все, к нему невозможно не чувствовать расположения, этакий
очаровательный разгильдяй с белозубой улыбкой и свежими шуточками по карманам… Но есть ли кто-
нибудь, для кого он действительно единственный, особенный, самый важный? Не просто «синеглазый
красавчик», «свой парень» или надёжный сослуживец, а именно дорогой человек? Как раз такие всеобщие
любимцы, как правило, оказываются на деле безумно одинокими!
– Знаешь что, Крайст, – сказала она наконец, теребя завязки сарафана, – так, на всякий случай, если
ничего другого не придёт в голову… Подумай обо мне…
И исчезла.
Порыв ветра пробежал по крупным листьям рощи, словно по клавишам. Билл прикрыл глаза…
Берег. Белая фигурка, бегущая к краю обрыва. В ушах у него зашумело, и словно большая рука вдруг
сгребла его и швырнула, словно фантик в мусорную корзину.
– И кто его, интересно, так любит? – услышал он рядом с собой удивлённый шепот Эрна.
– Он славный парень, – обиделась за друга Кирочка, – все по маленьку.
– Это значит никто, – ядовито заметил Эрн.
Крайст открыл сначала один глаз, а потом другой. Юный колдун немного сконфузился, подозревая,
что Билл мог слышать его последние слова. Но Крайст решил великодушно не подавать вида.
3
Выйдя из медитации, Роберто Друбенс с наслаждением потянулся в кресле.
– Ниоб! Принеси-ка мне кусок шоколадного торта! – крикнул он в приоткрытую дверь.
Позанимавшись, Магистр всякий раз подолгу упивался чувством выполненного долга, и щедро
вознаграждал себя любимого.
– Сейчас, – отозвался Ниоб, – поправляя смуглым пальцем кремовую розочку на своей драгоценной
ноше.
– А где Эрн? – спросил Магистр дежурно, и со сладострастным блеском в глазах вонзил десертную
вилочку в мягкий бисквит, – что-то я не слышу его возни…
– Он пошёл погулять, Учитель, – ответил Ниоб с совершенно серьёзным, безразличным лицом и
неторопливо удалился на кухню. Возможно, там он посмеивался в занавеску. Но никто этого не видел.
Доев торт, Роберто Друбенс сподобился наконец задуматься над фразой Ученика.
"Как погулять? Куда, чёрт возьми?"
Когда он всё понял, было уже поздно.
ГЛАВА 12. Мелодия чёрной флейты
1
Окружающее пространство казалось зыбким, тягучим, пластичным, точно тесто; Кирочка могла
взять в руки любой предмет – пачку сигарет, авторучку, сумочку – и он способен был тотчас превратиться во
что-то другое, изменить цвет, уменьшиться или увеличиться а размерах. Она медленно шла сквозь парк,
деревья в котором колыхались плавно, неторопливо, как водоросли.
Внезапно её окликнули – Кирочка обернулась на зов – на тенистой парковой аллее примерно в
полусотне шагов от неё стоял мальчик. Годами он был примерно как Эрн, но совершенно неприметный
внешне – тонкошеий, длинноногий, как все подростки, стриженый наголо. В руках у него была флейта.
– Тот, кто сыграет на ней, станет твоим любимым. Ты оставишь ради него службу и проживёшь
обыкновенную счастливую жизнь, – от чего-то с оттенком грусти произнёс мальчик, вдруг непонятным
образом оказавшись совсем рядом с Кирочкой.
Пророческий тон, которым было это произнесено, испугал девушку.
– Да не будет этого никогда! – интуитивно решив обороняться, воскликнула она возмущенно, – я
один раз выбрала свой путь и никогда с него не сверну.
Мальчик смотрел на неё неотрывно, чуть склонив набок свою круглую почти лысую голову. Во
взгляде его читалось сожаление.
– Вот увидишь, это будет совсем скоро, – снова заговорил он, – развязка ближе, чем ты думаешь…
Кирочку неслыханно разозлила самоуверенность этого незнакомого подростка.
– Я сама знаю, что мне делать, и мои поступки, будь то служба, любовь, отставка – только мои…
– Правда всегда внутри тебя, – сказал мальчик, – ты можешь её хорошо спрятать, но не уничтожить.
Мы знаем всё о себе от начала до конца; и злишься ты сейчас только потому, что в тебе всегда было и есть