Исполнитель Желаний

Когда раздавали игрушки, другие дети бежали вперёд, толкаясь, суетясь, и хватали самое лучшее.

Кирочке всегда доставалось только то, что не нужно было вообще никому – ломаная кукла, машинка без

колеса. И она грустно играла в каком-нибудь забытом уголке совсем одна.

Но однажды случилось чудо.

В то утро воспитательница ласково потрепала её по волосам и сразу дала огромного плюшевого зайца

и ярко-алый леденец-петушок на палочке. (Это была политика педагогического коллектива для привлечения

Кирочки в детский сад, но, естественно, данный факт держался в строжайшем секрете, ведь для того, чтобы

девочка, по словам психолога “несколько диковатая” адаптировалась в обществе других детей, она должна

была, как выразился специалист, “поверить в то, что её искренне здесь любят”. На самом деле он подозревал

у Кирочки лёгкую форму аутизма, но, не решившись высказать это предположение открыто, предложил

вариант с приманкой.)

Кирочка вошла, гордо сжимая в кулаке шершавую деревянную палочку леденца, и время от времени

робко прикладывая к нему язык. Другой рукой она прижимала к себе зайца. Девочки, которые прежде валяли

Киру по полу и дёргали её густые моренговые волосы, теперь окружили её, с жадностью воззрившись на

“петушка”, и заговорили с нею самыми елейными голосами. Они просили “подругу” поделиться лакомством.

Ничего не подозревая, Кирочка дала каждой лизнуть свою конфету. Что такого? Только надо было

это сделать в туалете, чтобы воспитательница не видела, так как по её словам: “изо рта в рот – получается

микроб”.

“Петушок” очень быстро исчез. Сама Кира успела лизнуть его всего один раз. А вместе с ним исчезли

дружба и доверие. Растаяли, как леденец. Девчонки возобновили свои смешки.

Впервые столкнувшись с таким явлением, Кирочка не знала, как реагировать. Она просто убежала в

туалет и стала плакать. А потом, когда кончились слёзы, ей думалось впервые очень длинно и очень печально.

Она хотела сначала вернуться и побить тех девчонок, которые смеялись, но почувствовала, что у неё не хватит

духу ударить первой; они сами начнут бить ее, все сразу, вместе, и ей не останется ничего, кроме как накрыть

голову ладонями, чтобы хоть как-то защититься, и сидеть комочком под градом мелких злых детских

ударов… Так ведь уже было. И не один раз. Кирочка забилась в тёмный холодный угол туалета, зажмурила

глаза, сильно-сильно, так что заплясали перед внутренним взором алые всполохи, и представила себе как

смерч, неистовый черный смерч, подхватывает и уносит, кружа, всех девчонок неведомо куда, словно легкий

мусор или опавшие листья.

Вскоре после этой истории с “петушком” Кирочка, к своему облегчению, заболела. Какой-то

затяжной и странной болезнью. Мама очень долго водила ее по разным холодным высоким кабинетам с бело-

голубым кафелем на стенах, пока, наконец, не пришла к выводу, что ее дочь нуждается в более бережном

отношении и особом режиме. И она забрала Кирочкины документы из детского сада.

Счастье вернулось. Кира снова была дома. Она целыми днями разглядывала картинки в книжках, сидя

на красных коврах, строила из книг, кубиков и коробок замысловатые башни и дворцы. А иногда просто

закрывала глаза и показывала сама себе красочные мультфильмы. Придуманные сюжеты, герои, декорации

скользили перед её мысленным взором. Мощное воображение Кирочки прорисовывало их до мельчайших

подробностей.

Ей никогда не бывало скучно наедине с собой. Головокружительные погони, дальние странствия и

приключения, встречи с неведомыми науке зверями, птицами и растениями захватывали Киру настолько, что

маме или бабушке приходилось звать её к столу несколько раз. Ничем другим, как правило, взрослые не

тревожили Кирочкиного уединения. Они были постоянно заняты своими делами, и Кирочка начинала

существовать для них только тогда, когда в её комнате что-то гремело, скрежетало или обрушивалось.

Воображение стало её самой любимой игрушкой. И в какой-то момент Кире даже начало казаться,

что мультики у неё в голове гораздо лучше тех, которые показывают малышам по телевизору. Полный

контроль над событиями сюжета был их главным преимуществом. У Кирочки в голове никто никогда не

умирал, и никому не было плохо.

Самым главным героем ее историй был маленький дракончик Гордон. Кирочка сама его придумала и

тут же влюбилась. Поселившись в Кирочкином мире Гордон почувствовал там себя как дома. Всех нелепых

лубочных противников, которых она для него придумывала, он, веселый и смелый, триумфально побеждал, а

она любовалась его победами и радостно придумывала все новых и новых врагов.

А однажды она придумала саму себя рядом с ним. Так как будто бы она смотрела на себя со стороны.

Они сидели рядом на большом камне. Кирочка и дракончик Гордон. Ей очень захотелось, чтобы он однажды

на самом деле пришел к ней поиграть. Хоть разок.

2

Школа находилась во дворах, между Красным Рынком и бульваром Плачущих Тополей. У

учительницы был круглый живот как будто бы она всегда была беременна и шерстяное фиолетовое платье до

колен. Когда дети шумели она стучала по деревянной парте своими серебряными перстнями. Выходило очень

громко. И иногда вырывала у кого-нибудь из ребят “посторонние предметы, не относящиеся к уроку” и

отбрасывала их прочь.

Училась Кирочка неплохо. Но без интереса и азарта. Гораздо больше ей нравилось просто

смотреть. По сторонам. Она замирала, подолгу наблюдая как соседка по парте старательно выводит буквы в

тетрадке. Это тоже был процесс – непрерывный и невероятный процесс рождения чего-то из ничего – путь

шариковой ручки по белой бумаге – сначала лист совсем чистый, потом появляется петелька, палочка, овал -

и вот уже перед глазами нечто осмысленное.

А за окном на тополе, ветви которого почти касались стекла, было гнездо. Кирочка любила смотреть на него

во время уроков и мечтать о том, как она залезет по пути домой на тополь и заглянет туда. Ей хотелось увидеть

яйца дикой птицы, кто-то рассказывал, что они совсем не такие как магазинные. Наблюдение всегда вводило

Кирочку в благоговейный транс. Она сидела неподвижно, ни на миг не спуская глаз с объекта своего

пристального внимания и при этом часто даже не слышала, как её окликают. Подобные “выпадения из

реальности” тревожили учительницу и удивляли одноклассников. Кирочку считали странной, и никто не

отваживался с ней дружить. Поначалу ее это даже радовало, одиночество было Кирочкиным привычным и

естественным состоянием. Никто не мешал ей внимать множеству невероятно сложных и красивых

процессов, существующих одновременно и по отдельности, длящихся во времени и разрастающихся в

пространстве, подобно деревьям…

По дороге из школы Кирочка всегда останавливалась возле тополя с гнездом. Она подолгу стояла,

задрав голову и предаваясь бесплодным мечтам о том, как однажды она всё-таки залезет на этот тополь и

добудет таинственные дикие яйца. Но дерево было слишком высокое, первые ветви начинались далеко от

земли, примерно на высоте второго этажа школы, и хрупкой первокласснице с большим горбом ученического

ранца за спиной оставалось только стоять на осеннем ветру, пялится наверх, иногда сердито сдувая с лица