Страница 7 из 50
третий путь. Вот она, щель. Топором по пальцам, и чем прикажете писать,
гражданин начальник? Нечем! Так-то, товарищ «зверь»!
– А с музыкой что? А ничего! Рубить надо так, чтобы пальцы могли держать
смычок. Скрипачом, безусловно, не стану, но на кусок хлеба заработаю…
– А боль… Какая это будет боль. Боже мой! Может, поговорить со
Шпильманами? А вдруг этот разговор до Иванова дойдет. Шпильманам
неприятности, а меня Иванов точняк в острог закатает. – Тимур поднялся со
скамейки и направился в ближайший гастроном…
– Мама, а где это у нас кухонный топорик? – поинтересовался Тимур у матери.
– Зачем он тебе!? – удивилась мать.
– Да я ребра в универсаме купил. Хочу с картошечкой потушить.
– В шкафчике на верхней полке лежит. Только давай-ка я сама сделаю.
– Нет, мама, – отстранил ее Тимур. – Мясо– дело мужское.
Топор вошел в «мясо» легко, но оказался, видимо, тупым и малопригодным
для подобных процедур, а может быть тренированные, сильные пальцы
оказались ему не по острию. Они еще долго висели на посиневшей коже.
– Случись это сегодня, то мы бы тебе их в два счета пришили. И бегали бы они
– лучше прежнего, – утверждал спустя несколько лет знакомый микрохирург.
Но в тот день дежурный доктор травматологического отделения первой
городской больницы отщипнул безымянный и указательный пальцы, и они с
противным грохотом упали на дно металлической коробки…
Одним из первых в палату к Тимуру Благонравову явился следователь Иванов.
– Ну, что, Тимурка!? – сказал он, противно ухмыльнувшись. – Ты думаешь, ты
герой? Нет, брат, ты не герой! Ты беспалый мудак – вот ты кто! Я тебе сейчас
кое-что скажу, а ты заруби эти слова у себя на носу. Если тебе, беспалый,
захочется бравировать своим геройством – мол, вот я какой такой-сякой весь из
себя, пальцы отрубил, чтобы гэбэшным стукачом не стать, то я тебя сразу
предупреждаю… Я тебя самолично упеку за компрометирующие
государственную службу речи, плюс членовредительство. Запомни – хоть одно
слово. Хоть – один намек… – Иванов закрыл за собой дверь. От нее к кровати
потянуло сибирским холодом…
– Тимур Александрович, вы как-то просили подобрать вам надежного
начальника охраны театра, не так ли? – спросил у директора театра оперы и
балета Тимура Александровича Благонравова высокий чин из МВД.
– Да, да, да… конечно, конечно… – обрадовался директор.
– Ну и прекрасно… у меня как раз появилась достойная кандидатура.
Специалист высшей категории. Театр будет на замке! Я представлю его вам
после обеда. Часика в два… годится?
В три часа пополудни в директорский кабинет вошли двое.
– Разрешите представить вам претендента на роль нового начальника охраны,
– высокий чин из МВД дружески хлопнул пришедшего с ним человека по плечу.
– Как!? Вот этого гражданина вы собираетесь назначить на должность… -
директор Благонравов ткнул в человека обрубками правой кисти.
– Да, именно его… а вы что ж, знакомы!? – поинтересовался чин.
– Кажется да… ваша фамилия, кажется, Зверев? – обратился к претенденту
Благонравов.
– Иванов. Бывший полковник комитета госбезопасности, – представился
претендент.
– А ну да, да, да… Иванов, Иванов. Послушайте, господин Иванов…
– Можно товарищ, – бывший полковник дружески улыбнулся.
– Хорошо, товарищ Иванов, я бы попросил вас выйти на несколько минут в
приемную. У меня к (Т. Благонравов назвал фамилию высокого чина из МВД)
есть несколько слов сугубо тет-а-тет.
Иванов удивленно взглянул на чиновника, а тот в свою очередь– на директора.
В директорских глазах прочитывалась активная решимость вытолкать
«претендента» в случае неповиновения за дверь.
– Хорошо, – согласился чин. – Товарищ Иванов, пройдите пока в приемную.
– Я вас слушаю, – поинтересовался чин, раскуривая сигарету.
– Дело в том, что я хотел бы видеть на этом месте другого человека, – Тимур
Александрович был сама решимость.
– Не понимаю, – чин выпустил в потолок причудливое дымное кольцо, – чем
вас не устраивает Иванов? Это один из лучших специалистов в области
организации охраны и предотвращения терактов. Да это и обсуждать
невозможно, ибо он утвержден не мной, а городским советом.
– Но вы же говорите, что он только претендент, – возразил ему директор
Благонравов. – Значит, имеются и другие кандидатуры. Я бы хотел взглянуть и
на них.
– Ну, претендент – это я так, для политесу назвал. На самом же деле он никакой
не претендент, а самый что ни на есть начальник охраны. Уже и все
соответствующие бумаги подписаны. А в чем, собственно, дело, уважаемый
Тимур Александрович, чем он вас не устраивает? Стаж? Звание? Возраст?
– Нет. Тут сугубо личный аспект, – директор достал сигарету. – Я не хочу с ним
работать по нравственным, так сказать, мотивам.
– Извините, любезный Тимур Александрович, мне не интересны ваши личные
дела и нравственные пристрастия. Я знаю только одно, и оно заключается в
следующем. Общественное вы должны ставить выше личного. Вы посмотрите
вокруг. Терроризм поднимает голову! В такие дни каждый специалист по
борьбе с ним на вес золота, а вы – личное. Простите, но вас, уважаемый Тимур
Александрович, там не поймут! – чин указал в направлении правительственного
здания. – Там ведь вопрос встанет – Вы или Он. И боюсь, что он решится не в
вашу пользу.
– Почему это вы думаете, что не в мою… я опытный работник культуры…
многое сделал для театра, города и, кажется, имею право…
– Право имеете, но не в такой обстановке, ибо она диктует суровые меры. И
только такие, как Иванов, смогут вернуть нашу жизнь в нормальное русло.
– Ну знаете, если такие, как он, то я не понимаю, для чего было весь этот
демократический огород городить, – возразил Т.Благонравов. – Все эти стройки-
перестройки.
– Простите, Тимур Александрович, это тема для ток-шоу, а не для
государственного учреждения. Решение принято и обсуждению не подлежит.
Ничего. Сработается, стерпится… Товарищ Иванов, прошу вас. – И чин открыл
начальнику охраны театра Иванову дверь.
Посидев в кабинете еще минут десять, чин вышел и оставил Благонравова с
бывшим следователем КГБ Ивановым наедине.
– А ты почти не изменился, Тимур. Все такой же боевитый, принципиальный.
Нет, не зря говорил я когда– то, что ты наш парень. Ох, не зря!
– Вы, кажется, забываетесь, милейший. Сегодня вы находитесь у меня в
кабинете, а не я в вашем. Поэтому, во-первых, попрошу вас впредь называть
меня на «вы» и только по имени-отчеству. Во-вторых, реже попадаться мне на
глаза.
– Ну, что вы, Тимур Александрович. Зачем же так! Сколько лет прошло!
Сколько зим! Кто, как говорится, старое помянет, тому глаз вон. Я ведь против
вас ничего не имел… работа у меня, видите ли такая была. Как в той песне -
«Работа у нас такая… Жила бы страна родная, и нету других забот» – пропел
Иванов. Так что вы не серчайте, Тимур Александрович… и камень из-за пазухи
выкиньте. Нам ведь теперь вместе работать… одно, так сказать, дело творить.
Эх, как жизнь поворачивается… я ведь вам когда-то предлагал работать
вместе… вы не согласились… и видите, как все нехорошо получилось. Иванов
указал на правую директорскую руку. Так что давайте хоть сейчас не дергать
судьбу за усы…
– Послушай, ты! Мразь! Я тебя сейчас самого лишу пальцев, усов и головы…
Понял, нет!? А теперь встал и пошел вон из кабинета.
– Тихо, тихо, Тимур Александрович. Вы же работник культуры. Держите себя в
должных границах. В чем же я виноват? Неужто в том, что у вас беда с… -