Тропы Междумирья

— Кажется, даже не ложился.

— Кажется — или не ложился?

— Виноват, не уточнил. Если господин полковник позволит, я сейчас же… — заторопился мальчишка.

— Отставить, — велел Арфеналме. — Он ел?

— Нет.

— Что‑нибудь говорил?

— Нет.

— Обижается, значит.

Это не было вопросом, отвечать не требовалось, но адьютант всё равно торопливо закивал. На всякий случай.

Хороший мальчишка, бойкий. Далеко пойдёт.

Хэйнар таким бойким не был. Даже сейчас, сидя под стражей, он не спорил, не оправдывался, не доказывал свою правоту. Просто дулся на весь белый свет, и в первую очередь — на отца. Дулся молча, неумело и бестолково. И, наверняка, планировал очередной побег.

Сам Арфеналме на его месте точно планировал бы.

С другой стороны, сам Арфеналме не брезговал бы едой. На сытый желудок бунтовать гораздо удобнее.

Есть, к слову, хотелось очень. С ужином накануне не сложилось, потому что полковнику основательно подпортили аппетит усталость и злость на Дамировских вояк. Он, признаться, был уверен, что перевал эльфийское войско возьмёт сходу, не затратив на это ни сил, ни времени. Но проклятые человеки сопротивлялись, как безумные, разве что зубами нападавших не рвали. Да ещё и магов себе где‑то на подмогу раздобыли, причём неслабых.

В итоге к вечеру солдаты с ног валились от изнеможения, колдуны наперебой уверяли, что израсходовали весь резерв, войско потеряло около десяти процентов убитыми и в три раза больше — ранеными, а вышибить защитников с перевала так и не удалось.

Сколько их там осталось‑то, этих защитников? Едва ли больше десятка!

Хэйнар мог бы сказать точнее. У него явно было время заранее осмотреться, пересчитать обитателей перевала, а то и запомнить их по именам. Зря, что ли, его туда заранее заслали!

Но малолетний балбес почему‑то обиделся на отцовский обман.

Да разве ж это обман? Обычная военная хитрость!

Надо всё же попытаться разговорить отпрыска, пусть расскажет, откуда у Дамира взялось неожиданное подкрепление и стоит ли ждать нового подвоха. Но это немного погодя. А сейчас…

— Показывай, где там твой лазутчик, — велел Арфеналме.

Адъютант с готовностью выскочил из палатки и вприпрыжку помчался к восточному краю лагеря. Пришлось поспевать следом.

При виде того, кого караульные приняли за лазутчика, полковник позволил себе холодную усмешку. Во — первых, пленник был эльфу знаком. А во — вторых, он был откровенно пьян, даже на ногах едва держался. Если бы не поддерживающие с двух сторон солдаты — давно свалился бы.

— О, какие гости! — ухмыльнулся Арфеналме.

Пленник — совсем ещё молодой парень — угрюмо уставился на него единственным глазом. Второй был скрыт плотной повязкой. Если бы не эта запоминающаяся деталь, полковник мог допустить, что плохо разглядел чужое лицо в горячке боя. Но сейчас память ему явно не изменяла.

Арфеналме мысленно возблагодарил всех богов за отточенное годами умение держать лицо. Очень пригодилось. А вот допрос начать издалека не получилось, слишком уж любопытно было:

— Юноша, простите мою прямоту, но что вы здесь делаете? Вы же умерли.

— Откуда вы знаете? — растерялся парень.

Полковник недоумённо вскинул брови. Он был почти уверен, что сейчас неудавшийся лазутчик начнёт оправдываться, уверять, что Арфеналме почудилось, списывать всё на результат неизвестного заклинания, или ещё какое‑нибудь объяснение придумает. Но одноглазый и не думал юлить. Он просто удивился, причём совершенно искренне. И полковник не придумал ничего лучше, как ответить так же искренне:

— Я же своими глазами видел.

— Вы что, были в Тайне? — начал пленник, но вдруг осёкся, подобрался, и даже, кажется, слегка протрезвел. — А, вы про вчерашнее… Ну да, вроде как умер. Но не совсем. И не совсем я. В общем, ненавижу долбанных магов!

С последним утверждением Арфеналме был совершенно согласен. Если в деле замешаны маги — то обычный человек вряд ли разберётся. По крайней мере, спьяну. Да и есть ли смысл разбираться в колдовских перипетиях, если главный вопрос состоит совсем в другом:

— И что вы забыли на нашей территории, юноша?

— Не знаю, — парень пожал плечами, насколько позволяли верёвки, стягивающие руки за спиной. — Просто шёл. Не думал, что вы так близко.

Лагерь эльфы действительно разбили совсем недалеко от Дамировского, за ближайшим поворотом, чтоб не выпускать противников из поля зрения. А караульные посты выставили и того ближе, сразу за россыпью каменных глыб, оставшихся после землетрясения. Видимо, там парня и схватили.

— Зачем вы вообще сюда шли? Зачем покинули свой лагерь в военное время?

— Гулял.

Арфеналме с неохотой признался самому себе, что находится в некотором замешательстве. На настоящего лазутчика пленник не походил совершенно: не зыркал на эльфов, как на смертных врагов, не грозил страшными карами, не старался разведать диспозицию (хотя какая может быть диспозиция при ширине дороги в десять шагов?), не пытался вырываться или грубить.

И не боялся. Словно не вполне понимал, что с ним произошло, и чем это грозит.

Не похоже, чтоб первопричиной этого непонимания был алкоголь. Парень был в своём уме. Просто ему было наплевать.

На востоке загрохотало. Арфеналме поднял лицо к тёмному, затянутому тучами небу и недовольно поморщился. Пахло дождём. Вряд ли солдаты обрадуются перспективе штурмовать перевал в такую погоду. Да только выбора у них нет. Надо выбить Дамира из его логова, пока к людям не подоспела подмога.

Впрочем, ещё немного времени в запасе есть.

— Проводите молодого человека в карцер, — велел полковник.

— Так ведь там же… — неуверенно начал один из солдат.

— Именно. Хочу поговорить с ними обоими. Одновременно.

Как такового карцера в лагере не было. Была одиночная палатка на отшибе, довольно просторная, напоминающая скорее шатёр, и не вызывающая никаких ассоциаций с тюрьмой. Арфеналме с тоской подумал, что тёмные и мрачные подземелья Ородрива сгодились бы для его планов гораздо лучше. Но не возвращаться же в замок из‑за такой мелочи.

Пленника втолкнули в палатку, даже не подумав развязать руки. Арфеналме проследовал за ним. Стража, подчиняясь приказу командира, осталась снаружи.

Единственный обитатель карцера удивлённо поднял глаза на вошедших — и сразу же вскочил с подстилки, на которой до этого сидел. Испуганно вытаращился сперва на одноглазого, затем на полковника. И сложно сказать, кто пугал его больше.

Одноглазый при виде заключённого никаких эмоций не выказал. Зато очень обрадовался подстилке. Слегка пошатываясь, он двинулся к освободившемуся месту и немедленно туда уселся.

— Знакомьтесь, мальчики, — душевно улыбнулся Арфеналме. — Впрочем, вы уже встречались.

— Разве? — искренне удивился одноглазый.

Хэйнар промолчал, но на всякий случай отшагнул подальше.

— Ладно, — с нарочитой ленцой протянул полковник. — Давайте договоримся так: или вы оба общаетесь со мной по — хорошему, или я общаюсь с вами по — плохому. Как с двумя дезертирами.

— Я не дезертир! — хором ответили пленники. И недоумённо уставились друг на друга.

Арфеналме вновь позволил себе улыбку.

— Не дезертиры, значит? Насколько я помню, ты, — обратился он к сыну, — накануне самовольно покинул Ородрив. Причём отправился не куда‑то, а прямиком к людям, выдавать наши планы относительно наступления.

— Фальшивые планы! — сквозь зубы прошипел Хэйнар. — Ты меня обманул!

— Дезинформация — отличный способ вычисления шпионов. И перебежчиков. Так что в этот раз ты допрыгался, маленький паршивец. Трибунал по тебе плачет. И это я, заметь, ещё ни словом не обмолвился о твоём участии в побеге двух заключённых.

— А я ни словом не обмолвился о том, что ты продажная скотина! Сколько тебе предложили за то, чтоб отряд Файриана сгнил в лесу? Ну, сколько?

Арфеналме недоверчиво посмотрел на сына. Неужели деточка всё‑таки решилась в открытую показать зубы? Да только ради этого стоило устраивать войну!