Тропы Междумирья

— А куда ты?

— Сама послушай.

Я замерла, вслушиваясь. И не сразу смогла выловить из общего шума заунывный, протяжный гул трубы. Горнист раз за разом играл одну и ту же простенькую мелодию, короткий сигнал.

К отступлению.

Эларьен уже просочился за ворота. Туда же постепенно стекались и остальные эльфы. Те, кто держался на ногах, выводили и выносили тех, кто сам идти уже не мог. Их никто не останавливал.

Я стояла посреди лагеря и смотрела вслед уходящим. Смотреть на оставшихся не хватало духу. Я не могла заставить себя даже под ноги посмотреть: казалось, что стою по щиколотку в крови.

Всё вокруг было залито красным. И никак не получалось убедить себя, что это всего лишь неожиданно яркий закат. Потому что — нет, это был не только закат.

Эльфов было несколько сотен. Перевал защищало чуть больше тридцати человек.

Но мы выстояли!

Ведь выстояли же, правда?

— Пятнадцать! — гордо провозгласила Тьяра, ныряя под спасительную сень заклинания.

Ксанка машинально проверила чары, но те пока что держались крепко.

Эльфийские разведчики уже не раз проходили мимо замаскированной повозки, но так ничего и не заподозрили. Первое время девушка всем телом вздрагивала, заслышав шаги солдат, идущих по тропе, но потом пообвыклась и почти перестала на них реагировать.

Да и сами остроухие появлялись всё реже и реже. Это в самом начале, когда портал только закрылся, казалось, что они заполонили всю дорогу. Но потом армия разделилась на части: меньшая отправилась к перевалу, большая свернула в Нермор, а жалкие остатки отправились патрулировать территорию. Пришлось срочно убирать повозку как можно ближе к обочине и вспоминать отводящее глаза заклинание. Впрочем, с ним у Ксанки проблем никогда не было.

Если о чём и следовало волноваться, так это о том, чтобы лошади не выдали себя ржанием в самый неподходящий момент. Правда, пока что они крепко спали — Тьяра опоила их очередным зельем из своих бескрайних запасов.

В общем, сперва всё складывалось неплохо. Если это слово вообще применительно к ситуации, когда ты торчишь в тылу эльфийской армии в компании небритого алкоголика и cвоенравной некромантки.

К сожалению, сидеть на месте и спокойно дожидаться развития событий Муллен не умел. Он всё время порывался выскочить из укрытия и попытаться пробиться сквозь эльфийский строй напрямую к перевалу. Расстаться с этой самоубийственной идеей мужчина согласился только после того, как Тьяра пригрозила усыпить его вместе с лошадьми. Тем же зельем. В той же дозировке.

Муллена хватило на полчаса, не больше. После этого он объявил, что вечно отсиживаться в укрытии всё равно не намерен. Так что попробует хотя бы осторожно подобраться к эльфам с тыла, прирезать парочку и удрать.

В его исполнении это звучало как описание лёгкой послеобеденной прогулки, хотя на самом деле, конечно, было сродни самоубийству.

— Хорошо, — неожиданно согласилась с отцом Тьяра. — Но только если Ксанка сделает так, чтоб тебя никто не заметил. Она это лучше умеет.

Ксанка ничего делать не хотела. Даже просто находиться рядом с Мулленом было для неё тем ещё испытанием. А уж что‑то там над ним колдовать, прикасаться, делиться частичкой собственной души… бррр!

С другой стороны, если он отправится в эту свою вылазку и оттуда не вернётся — это, наверное, будет приятно. Это будет даже честно. Он же оставил её умирать, значит, и она имеет полное право отправить его на смерть. Тем более, если он так рвётся.

А заклинание отвода глаз ведь и развеяться может. В самый ответственный момент. Разумеется, совершенно случайно. И никто ничего не заподозрит. Никому даже в голову не придёт…

Мысль была злая и стыдная. Ксанка попыталась прогнать её подальше, но та всё равно вертелась в голове, не давая покоя. Такая идеальная возможность исполнить собственное проклятие нескоро ещё представится.

— Хорошо, я наложу на вас чары, — решилась девушка. — Давайте руку.

Муллен торопливо протянул ладонь, Ксанка вложила в неё свою и замерла, подстраиваясь под чужой ритм.

Синхронизироваться удалось на удивление легко. Да и прикосновение вышло неожиданно приятным, тёплым и… каким‑то добрым, что ли. Магичка так удивилась, что от неожиданности даже дочитала заклинание до конца, без запланированных ошибок и погрешностей. И облегчённо выдохнула, отдёргивая руку.

Значит, если и случится что‑то непредвиденное, то не по её вине.

— И что, я теперь невидимый?

— Нет, просто незаметный, — объяснила Тьяра. — Так что сильно не нарывайся и на глаза эльфам не лезь.

— А если я в таком виде прямо до перевала…

— Нет! — хором перебили девушки.

— Ты видел, что там творится? — продолжила некромантка. — Тебя зашибут не глядя, если не эльфы, так свои же. Так что не вздумай лезть в толпу. И вообще, пара минут — и назад!

— Ворчишь, как старая вредная жена, — фыркнул Муллен. И немедленно выскользнул из убежища.

— Идиот, — буркнула Тьяра, провожая отца взглядом. — Ну прирежет он двух — трёх. И что? Их же сотни! Это капля в море! Но нет, надо обязательно быть в центре внимания. А то вдруг кто‑нибудь потом скажет, что начальник внешней стражи отсиживался в укрытии, пока остальные воевали! Да он же скорее сам на эльфийский меч кинется, чем такие слухи допустит! Придурок самовлюблённый!

— Ты действительно ворчишь, как жена, — хихикнула Ксанка.

— А что делать? Кто‑то же должен! И, кстати… можешь и на меня такое же заклинание набросить?

— Зачем?

— Пойду за ним. Помогу немножко. Уж убивать‑то я умею не хуже!

— Ты же только что говорила, что это бесполезно!

— Говорила. Но кто‑то же должен!

Руки Тьяры были холодные и едва заметно подрагивали. Она боялась. Очень боялась, но всё равно уходила.

Потом возвращалась, чтоб подновить заклинание и перевести дух — и уходила снова.

Раз за разом. Боялась — но почему‑то всё равно уходила.

Ксанка боялась гораздо больше.

Боялась, снова и снова накладывая чары. Боялась, отпуская отца с дочерью в очередную самоубийственную вылазку. Боялась, когда оставалась одна и могла только ждать, считая бесконечно долгие секунды. Боялась, когда горное эхо доносило звуки близкого сражения. Боялась не за себя, а за Марго, за Тьяру, за весь перевал, и за весь осаждённый замок Нермор, в котором происходило вообще неизвестно что. И за Муллена, чёрт бы его побрал с этим безумным героизмом, почему‑то боялась тоже.

— Ну пятнадцать же! Юбилей! — настойчиво повторила Тьяра, возвратившись из седьмой вылазки. Или восьмой? Ксанка сбилась со счёта. Только удивлённо спросила:

— Ты что, их считаешь?

— Ага. А что такого?

— Они же живые люди!

— Во — первых, не люди. Во — вторых, уже не живые. В — третьих, это война. Лучше я буду их считать, чем они меня.

Ксанка промолчала. Спорить было сложно. С одной стороны — некромантка во всём права. С другой… А есть ли она вообще, эта другая сторона?

Заклинание, прикрывающее повозку, едва заметно дрогнуло, пропуская внутрь Муллена.

— Четырнадцать! — В голосе мужчины звучала явная гордость. — И, заметьте, никто даже ухом не повёл!

— А у меня на одного больше! — не сдержалась Тьяра.

— Это не считается! Ты магией пользуешься, а я — только руками.

Вот уж действительно, яблоко от яблони!

— Нашли, чем меряться, — возмутились совсем рядом.

Муллен молниеносно обернулся, вытаскивая меч. Тьяра сплела пальцы, подготавливая заклинание. Ксанка так быстро реагировать не успела, поэтому просто вздрогнула и бросилась проверять защитные чары.

Они были в полном порядке. Но женщина, вошедшая под своды укрытия, словно бы вовсе не заметила препятствия.

Первым опомнился Муллен:

— Соланж?! За какими бесами ты сюда припёрлась?!

— Если это — проявление гостеприимства, то не хотела бы я услышать, как ты общаешься с врагами, — речная ведьма кокетливо заправила за ухо бирюзовый локон. Ухо было отчётливо острое — никса даже не пыталась казаться человеком.