Забвение

В стремлении оставить случившееся позади она миновала гостиную, выскочила в другой коридор и только здесь услышала, что Клейтон зовет ее.

Хоуп побежала еще быстрее, рискуя потерять еле прикрывавший ее плед. Вверх по лестнице, в крыло, где была ее спальня. Быстрее, быстрее, быстрее!

Как будто можно было убежать от стыда и отчаяния…

Хоуп едва успела открыть дверь своей спальни, как сзади снова послышался голос Клейтона. Она сморщилась и захлопнула за собой дверь.

Держать дверь, которая не имела замка, не имело смысла. Объяснение было неминуемым.

Едва она сбросила плед и потянулась к старому купальному халату, как дверь настежь распахнулась. На пороге стоял совершенно обнаженный, тяжело дышащий Клейтон. Слегка согнувшись в пояснице, он держался за ребра.

Это парадокс, вдруг подумала Хоуп, такое прекрасное, мощное, совершенное тело и покрыто такими безобразными синяками.

Клейтон был мрачен как туча. Голая туча.

Борясь с дурацким желанием захихикать, она закрыла лицо руками.

— Никогда бы не подумал, что ты будешь, как страус, прятать голову в песок, — достаточно громко, чтобы быть услышанным, заявил Клейтон. Он вошел в комнату, со стоном наклонился, подобрал брошенный плед, завернулся в него и сел на край кровати. Лицо его было пепельно-серым. — Ты что, убить меня хочешь?

— Боже мой, я забыла… — прошептала она больше себе, чем ему, и бессильно уронила руки. — Это ты виноват… — Она махнула рукой в сторону кабинета. — Я едва не лишилась рассудка и забыла…

— Забыла? Что ты вовсе не беременна?

Хоуп с трудом проглотила слюну и подумала, что шестое чувство впервые в жизни обмануло ее, не предупредив, чем закончатся поцелуи Клейтона.

Он поднял бровь и с усмешкой продолжил:

— И что ты девушка, тоже забыла?

— Я… О, Клей…

— Или ты забыла, что солгала?

— Да, — грустно сказала она. — Забыла все сразу.

— Хоуп… — Слейтер тяжело вздохнул и потер ноющие ребра. Проклятие, у него кружилась голова.

Хоуп была девушкой! Непостижимо! Он должен был догадаться. Ну да, она лгала, но все признаки были налицо. Он просто не обратил на них внимания, охваченный животной страстью. Все было для нее в новинку: его поцелуи, прикосновения рук к ее коже, к которой не притрагивался никто другой. Да, все было для Хоуп поразительно, ошеломляюще новым — каждая ласка, каждый поцелуй, каждый нежный взгляд, испытанный в его объятиях оргазм, от которого у Хоуп захватило дух… все это было у нее впервые.

И тут он понял, что глупо сожалеть о самом невероятном приключении в его жизни, хотя до этого готов был голыми руками задушить особу, которая сыграла с ним такую шутку.

— Я не знаю, с чего начать, — прошептала она.

— Начни с того, каким образом ты сумела забеременеть, если никогда не спала с мужчиной, и как ты умудрилась остаться девушкой при такой внешности и в таком возрасте.

— Я еще не такая старая.

Он покачал головой и тихонько хмыкнул.

Хоуп тяжело вздохнула.

— Ох, Клей, я много раз пыталась сказать тебе об этом. Я не беременна.

— Не ври.

— И мы никогда не были близки. Я имею в виду, до сегодняшнего вечера.

— Неправда.

— И… — Хоуп подняла огромные глаза и увидела его лукавый взгляд. — Ты смеешься надо мной!

— Нет, не смеюсь. От смеха у меня болят ребра.

Нет, Клейтон не смеялся, но если бы мог сделать это, то посмеялся бы прежде всего над самим собой. Он ввязался в игру, правил которой не знал, и, как и следовало ожидать, попал впросак.

— Ты сердишься, — тихо сказала Хоуп, на щеках которой проступили красные пятна. — И имеешь на это право. Я лгала тебе, Клей. Конечно, теперь ты захочешь уйти. — Она прикрыла лицо руками. — Я все понимаю. Если ты дашь мне минуту, я…

— Черт побери, ты ничего не понимаешь! Абсолютно ничего, если можешь спокойно говорить о моем уходе!

Хоуп подняла голову и замерла, уставившись на его губы.

— Что?

Слейтер чертыхнулся, но тут же устыдился этого, когда увидел ее задрожавшие губы.

— Я не ухожу, — громко и тщательно выговаривая слова, сказал он.

Она продолжала молча смотреть на него.

— Хоуп, я должен знать, что происходит. Ты ведь понимаешь это, правда? Ты сказала, что беременна от меня. — Клейтон смерил взглядом ее восхитительную фигурку, которую не мог скрыть даже дурацкий старый халат. В мозгу Слейтера отпечатался каждый дюйм ее прекрасного тела. — Почему, Хоуп? Можешь считать меня идиотом, но я этого не понимаю. Почему ты обманывала меня?

— В то время у меня была для этого причина, — искренне ответила она. — Вернее, мне так казалось. Но сейчас все выглядит по-другому.

В тихом голосе Хоуп слышалось искреннее раскаяние, но она смело выдержала его взгляд.

— В ту ночь была буря.

— Я помню. — Он никогда этого не забудет. Рвущую боль, холод и страх умереть в одиночестве. — Ты помогла мне.

— До того, как сделать это, я сидела здесь и ломала голову над тем, как мне жить дальше. Не могла уснуть… Трент передал мне свою первую угрозу.

Она говорила слегка дрожащим голосом, и Клейтон сразу забыл весь свой гнев. Да, он злился, что Хоуп намеренно обманула его, но еще больше его злило, что мерзавец Трент напугал ее и вынудил прибегнуть к обману.

— Мне не следовало впадать в панику, — не глядя на него, сказала Хоуп. Она глотала слова, говорила громче, чем обычно, и Клейтон понял, как ей нелегко. — Я хочу сказать… — она нервно засмеялась, — что он мог мне сделать?

При мысли о том, что Трент действительно мог с ней сделать, тело Слейтера инстинктивно напряглось.

— Я должна была…

— Нет!

— Это не принесло бы мне особого вреда…

— Перестань, — мягко сказал он, но это не помешало Хоуп вздрогнуть. Слейтер обругал себя и обуздал гнев. — Хоуп…

— Извини меня, Клей. Страх — недостаточная причина для того, что я натворила.

Сконфуженный Клейтон только вздохнул в ответ.

— В ту ночь я сидела здесь, — прошептала она, — и думала о том, какой чудесной могла бы быть жизнь. Я жила в доме, который любила, руководила клиникой, у меня были мои больные, мои животные… Жить бы да радоваться. Но радоваться я не могла. Я боялась его.

Слейтер снова вздохнул, чувствуя себя последним подонком. Почему она не захотела поделиться с ним? Он похлопал ладонью по кровати:

— Хоуп, иди сюда.

Она заколебалась, и он повторил жест. Хоуп затеребила пояс халата, затем подошла, села и вцепилась руками в край кровати.

Он поправил ей прядь чудесных пышных волос.

— Ты была напутана. Не могу об этом слышать. Я должен был что-то сделать.

Казалось, Хоуп не расслышала его слов.

— Я была в отчаянии, в полном отчаянии. — Она покачала головой. — Но не имела права впутывать в эту историю тебя. Я очень, очень виновата. Но Трент уже сказал отцу, что я беременна, и отец ему поверил. Я не могла вынести, что отец подумает, будто я… будто я… ну, ты понимаешь… с Трентом.

— Будто ты занималась с ним тем же, чем занималась со мной?

— Нет! — горячо воскликнула она и вздрогнула. — Мне думать противно о том, что с Трентом можно заниматься любовью!

— Это была бы не любовь, — угрюмо заверил ее Клейтон. — Не тот он человек. — При мысли о том, что Блокуэлл мог прикасаться к ней, у Слейтера зачесались руки.

— Но если бы отец узнал, что никакого ребенка нет и не предвидится, он заставил бы меня уехать из этого дома. — Она умолкла и посмотрела по сторонам с такой грустью и тоской, что Клейтон сразу смягчился. — Я не могу уехать отсюда. Понимаешь?

— Тебе и не придется.

Ее взгляд снова стал виноватым.

— А потом Молли потащила меня на улицу. Я думала, она нашла для меня еще одно раненое животное, но это был ты. Я так испугалась, увидев тебя…

— Слава богу, что ты все-таки нашла меня в такой дождь. — Слейтер содрогнулся, представив себе, что бы случилось с ним, если бы Хоуп не пришла, если бы он остался лежать в роще или если бы эти подонки закончили свою грязную работу.