Новая Марджори

– Вы читали слишком много детективов, мисс Королева, – спокойно улыбнулся он. – Пожалуй, вам и самой стоит попробовать их писать – у вас очень богатая фантазия и слушать вас интересно!

– Интересно?! – переспросила она, чувствуя, что в ней снова поднимается волна ярости. – Ну, знаете! Я понимаю, что ирландский вопрос для вас – постоянная головная боль, что вы руководствуетесь интересами страны, но рисковать ради этого жизнью целой семьи – подло. Понимаете? – крикнула она ему в лицо. – Подло! А, если бы мне не удалось остановить этих подонков? – она была полностью уверена в своих силах и задала этот вопрос только потому, что его нельзя было не задать. – Что тогда случилось бы? Чтобы защитить свою семью, Смит безусловно стал бы стрелять и вся ваша затея закончилась бы кровавым побоищем, ни на йоту не приблизив вас к решению ваших же проблем! Какие же кретины сидят в вашей аналитической службе! Да гнать их надо оттуда поганой метлой к чертовой матери! – и она раздраженно вскочила из кресла. – Я понимаю, что это не ваш уровень принятия решений, но работаете вы под началом дураков! С чем вас и поздравляю! – она резко выдохнула, успокаиваясь, а потом сказала: – Если вы уже выяснили все, что вас интересовало, то я хотела бы спуститься вниз и посмотреть, что там написал этот идиот.

– Извините, мисс Королева, но у меня есть к вам несколько совсем коротких вопросов, если вы не возражаете, – остановил ее Тобб.

– Давайте, только быстрее. Я, простите за грубый материализм, очень хочу есть.

– Я не задержу вас надолго, – пообещал он и спросил: – Чем вы занимались в Швейцарии?

«Ну вот! Выступление Елены закончилось и на сцену снова выходит Маргарита», – подумала она.

– Воспитывалась в монастыре, – спокойно ответила она, хотя ей самой после всех событий сегодняшнего дня, захотелось расхохотаться от такого ответа – да уж! Лихие девочки там воспитывались!

Видимо, Тобб был того же мнения потому что, чуть ли не руками вернув на место взлетевшие почти до самых волос брови, откашлялся и задал следующий вопрос:

– А что вы делаете сейчас в Блэкхилле?

– Наслаждаюсь свободой! – очень экспрессивно сказала Маргарита. – Я всю свою жизнь провела в монастыре с очень строгими порядками, где каждый день был с утра до вечера четко расписан по графику, что и когда нужно делать. И эта жизнь надоела мне до чертиков! Я хочу пожить на свободе! Делать, что хочу, как хочу и когда хочу! Вы способны это понять?

– Думаю, что да, – кивнул головой Тобб. – А чем вас привлек именно Блэкхилл?

– А мне было все равно, – пожала плечами она. – Просто он первым попался на глаза.

– Если я вас правильно понял, то ваши родители не знают, что вы здесь?

– У меня нет родителей, – совершенно честно сказала она, потому что у Маргарет Хелен Элизабет Королева действительно не было родителей, да и быть не могло.

– Простите, – смутился он. – Я не хотел…

– Ничего страшного, – успокоила она его. – Своим вопросом вы не всколыхнули никаких горьких воспоминаний, потому что я их никогда не знала.

– Но есть же кто-то, кто заботится о вас?

– Мой опекун, – ответила Маргарита, потому что именно в этом качества выступал сейчас Саймон Берлимблоу. – Но его имя я вам, извините, не назову – я еще не наигралась в свободу, а он, если вы с ним свяжетесь, обязательно приедет сюда за мной и мне опять придется жить по чужим правилам.

– Должен ли я это понимать так, что вы от него сбежали? – с интересом глядя на нее, спросил Тобб.

– Ни в коем случае! Я просто не приехала вовремя! Вот и все! – и Маргарита, тяжело вздохнув, грустно закончила: – Вот надышусь свободой, тогда и вернусь, – и решительно заключила: – Ладно! Это вас уже не касается! – она резко поднялась из кресла и направилась к двери, напомнив ему: – Вы не забыли, что нас ждут внизу?

– Как скажете, мисс, – согласился он. – Вот только отставка лейтенанта сейчас будет очень не вовремя – я еще не вошел полностью в курс дела.

– Ничего страшного, – беспечно сказала она, уже запирая дверь своего номера из коридора. – Смиты распишутся на каждой странице его исповеди, как свидетели того, что он написал ее собственноручно, без всякого постороннего давления, единственно движимый угрызениями своей трепетной совести. Потом Смит пропустит ее через факс, чтобы скопировать, и один экземпляр останется у него, а второй – у меня, где он будет, можете быть в этом полностью уверены, в целости и сохранности. А этот идиот теперь будет идти по жизни, как канатоходец под куполом цирка, осторожненько-осторожненько, боясь не то что шагнуть в сторону, а даже посмотреть туда.

Тобб в изумлении посмотрел на нее округлившимися глазами и, удивленно покачивая головой, сказал:

– Вы невероятная девушка, мисс Королева! Вы не только сломали, как спичку, и Гиббсов, и лейтенанта, так вы, оказывается, и все последующие действия просчитали на несколько ходов вперед! Да-а-а…

Он внимательно посмотрел на нее и в эту минуту его проницательный взгляд выдал истинную сущность этого, безусловно, сильного, умного, образованного, интеллигентного и даже светского человека.

– Скажите, мисс, – спросил он, и в уголках его губ затаилась усмешка. – А что такое вы шептали лейтенанту на ухо?

– Я читала ему «Махабхарату» на языке оригинала, – небрежно ответила она, поворачиваясь к лестнице.

И была остановлена взрывом раздавшегося у нее спиной гомерического хохота – обессилено привалившись к стене, Тобб держался руками за живот и, сгибаясь пополам, рыдал от смеха. Он, безусловно, сознавал всю нелепость ситуации, но остановиться не мог. Наконец, отсмеявшись, он, вытирая слезы, принял подобающее человеку вертикальное положение и, одернув китель, сказал:

– Мисс Королева! Вы великолепны! Я никогда в жизни не встречал не то что такую девушку, как вы, но даже кого-то, очень отдаленно похожего на вас. И, знаете, мне бы очень хотелось, чтобы вы называли меня просто Джек.

– Хорошо! – согласилась она. – Тогда и вы зовите меня Марджори.

Внизу они застали батальную сцену во весь рост. Осмелевший в отсутствии Маргариты лейтенант брюхом напирал на Смита, который, что ростом, что комплекцией ничем не уступая своему далекому предку-кузнецу, загораживал от него державшую в руках пачку исписанных листов Мэри.

– Что здесь произошло? – спросила Маргарита еще с лестницы. – Кроссби вспомнил, что когда-то в школьные годы таскал девочек за косички, и решил внести в свою исповедь дополнения, присовокупив к своим грехам еще и эти? Или это бунт на корабле?

– Бунт! – хмуро подтвердил Смит. – Мэри, как вы и просили, забирала у него из-под руки каждый исписанный листок, а сейчас он собирался их отобрать и сбежать.

– Фу, как глупо! – фыркнула Маргарита и вдруг предложила: – А, знаете, я передумала. Не стоит посылать все это его начальству. Лучше отправить это немедленно факсом в какую-нибудь скандальную центральную газету – ведь почерковедческая экспертиза легко подтвердит, что писал это он сам. Что вы об этом думаете, мистер Смит?

В ответ ей раздался грохот обрушившегося небоскреба – это лейтенант бухнулся на колени, молитвенно сложив руки на груди и издавая нечленораздельные, булькающие звуки.

– А с другой стороны так не хочется вовлекать в скандал этот милый, уютный городок… – задумчиво продолжала она. – Представляете, мистер Смит, какая спокойная, тихая жизнь начнется здесь без Гиббсов? Просто рай на земле! – Она резко повернулась к лейтенанту и жестко спросила: – Вы все написали? – В ответ он закивал головой, как китайский болванчик. – Тогда распишитесь внизу каждого из этих листков и не вздумайте фокусничать! – И, когда он это сделал, она попросила Смитов расписаться там же в качестве свидетелей, объяснив, зачем это надо. – Вот и все! – сказала она после этого, обращаясь к Кроссби. – Итак, лейтенант, теперь вы представляете себе, что вас ждет, если вы не будете честно исполнять свой долг, а гарантия тому – эти бумаги. А сейчас ступайте! У вас море работы, а вы торчите здесь, как будто вам нечего делать!