Страница 7 из 14
Цыганка
Вот, семечки щелкая, быстро идетОна по вагону, в толпе пропадая,В оборках и бусах… Болтает, поет,Ко всем пассажирам подряд пристает,А женщинам – карты настырно сует:«Красавица, дай погадаю!»Припев тот ко всем шелухою летит,И я не смущаюсь нимало,Что, встретясь с цыганкой, и я по путиВ красавицы тоже попала.Не надо, цыганка. Напомнишь. Не троньТех дней предвоенного года.Как бабочка, юность влетела в огоньИ взрослою сделалась с ходу.Еще не гадали девчонки тех дней(То время позднее настало),И так было много хороших друзей;Для них королей не хватало.Я помню прощанье. Кипящий перрон,Смех, слезы и шутка простая…И вот треугольные письма на фронтЛетят голубиною стаей.Как много вопросов летело туда,Как мало ответов – обратно…И вот он, тот памятный вечер, когдаСлучайно взялась я за карты.Старушка-соседка неслышно вошла:– Раскинь-ка на Васю… Утешь ты.Я карты забытые где-то нашлаИ ей начала сочинять, что могла,Гаданьем вселяя надежду.Соседке – о сыне. О друге – себе.Утеху друг другу несли мыИ часто подолгу в примолкшей избеГадали о наших любимых.И лгали, скрывая улыбками боль,Когда выходили упрямоУ самого сердца – бубновый корольИ с черною пикою дама.Но, не подчиняясь движениям рук,В своем постоянстве велики,Нам карты не лгали – и щедро вокругШвыряли зловещие пики.Одна за другой похоронные шли,Как ночи за днями приходят.Тревожно смотрели на нас короли,Что лишними стали в колоде.Но, даже суровую правду любя,С людьми я надежду делила.То не суеверье, a вера в тебя,Родная страна, говорила.Была я одной из твоих дочерей,Песчинкою малой… И все жеВ любви, и в заботе, и скорби твоейТы, Родина, женщина тоже.Вот видишь, цыганка… Все знаю. Молчи.Иди-ка работай: ведь ты молодая.Но снова настойчивый голос звучит:«Красавица, дай погадаю!»Разум
Похвально продвижение вперед:Идти не отставая, не споткнуться…Но жаль, когда ума недостаетНа пройденное все же оглянуться.Нет, в спешке не следим мы за собойИ с прошлым вновь не ожидаем встречи.Так армия, бывает, примет бой,Надежный тыл себе не обеспечив.Ах, если бы умерить нашу прыть,Грехов, ошибок снизить счет немалый,Когда по-волчьи хочется завытьВ раскаянье преступно-запоздалом:Как многим руку помощи не дал!Как многих незаслуженно обидел!Как много в жизни всякого видалИ как необходимого не видел!Всей истины простая суть:Что миг минувший больше не настанет,Его нам не поправить, не вернуть,Когда прошедшим будущее станет.Возвращение с курорта
Заботы, тревоги – все послано к черту.Был месяц свободы – как счастья задаток…Три женщины едут на север с курорта,Используя отпуска жалкий остаток.Они вспоминают, болтая друг с другом,Как временно быт перестроили круто,Насытились всем, что подарено югом, —От вин до загара, от флирта до фруктов.Гордячкой четвертую враз окрестили,Она чужеродной в купе оказалась:Недавно вошла.И поскольку все пили,То как человека ее пригласили,Она ж «пузырек раздавить» отказалась.– Простите, не нужно… Спасибо, не надо…И вышла за дверь – тихо, словно украдкой,Какая-то серая с первого взгляда,Совсем незаметная, как куропатка.Когда же, в поношенном стареньком платье,Вернулась она и присела устало,Обиженно женщины дали понять ей,Что зря о себе она воображала,Что, в общем, вести себя так не годится —В компании портить другим настроенье,Тем более – нечем пред ними гордиться,Ее пригласили со всем уваженьем.Вошедшая в поисках нужного словаСмущенно-неловко оправила платье.– Простите меня… Я из морга в Ростове —Сыночка Сережу должна опознать я…Но тел почти нету – одни только раны,Кого-то найти – безнадежно и глупо…А я все искала и перебиралаОстанки чужих изувеченных трупов…И все мне мерещатся эти завалы —Во сне, наяву и бессонною ночью.Чеченцев и русских война уравняла,Куски сыновей я чужих повидала —Средь них опознать не сумела сыночка.И протрезвели курортницы сразу,На спутницу глядя с немым состраданьем.Она ж, подавившись последнею фразой,Вдруг вся затряслась в безудержном рыданье.Чеченская бойня троим не грозила,Сынов не ждала ненасытная пропасть,Но тщетно пыталась бессильная силаПомочь им уйти от войны в беззаботность.Невольно щадили те трое друг другаИ не были вовсе жестоки и черствы,Но просто веселье, родившись в потугах,На отдыхе было невольным притворством.Ходили на танцы, и пили и ели,Читали, гуляли – в невольной попыткеВсе горе людское в четыре неделиПересидеть, как в ракушках улитки.И, развлекаться решив изначально,Шутили, влюблялись, не зная предела,Все – как в лихорадке…И только случайноИх лично чеченская скорбь не задела.Я бросить упрек не решаюсь кому-то,Господь, упаси…Только все это было.В веселом купе, ставшем вдруг неуютным,Немое безмолвие вдруг наступило.Недвижно сидели. Неловко молчали.Оса залетевшая нудно жужжала.Размеренно-сонно колеса стучали,Да в такт им бутылка слегка дребезжала.