Страница 8 из 146
Дверь была приоткрыта, следовательно, соваться туда не стоило вовсе. Цеса могла поклясться чем угодно, что в доме не было никого, но что-то неумолимо отталкивало её от почти приветливо приоткрытой двери, поэтому она направилась в обход дома до ближайшего окна. Если что и имело смысл, так это удостовериться, что дом действительно пуст и молодой ведьме не угрожает ничего, кроме бесполезного хождения по комнатам в гордом одиночестве в ожидании родителей. В случае если в поле её зрения вдруг окажется сильный маг, способный скрыть свое присутствие, что же, придется решать по ситуации, что с ним делать и что ему понадобилось от семьи директора Магического Магистрата.
Цеса беззвучно прошла вдоль стены и, приподнявшись на носочках, заглянула в окно кухни. Частичная трансформация зрения далась ей легко и быстро, темнота постепенно стала рассеиваться и рисовать очертания знакомых предметов. Шкаф, стол, стулья, фартук на стене, чайник со свистком почему-то не на своем обычном месте, полотенце небрежно скомканное валяется на полу рядом… Цеса еле удержалась от крика. На полу, в совершенно неестественной позе лежала её мать. Сомнений не возникало – она была мертва. На бледном лице еще осталась маска легкого недоумения и страха. Создавалось впечатление, что добродушная хозяйка вовсе не ожидала чего-то или кого-то, что так бесцеремонно ворвалось в её привычный семейный быт и роковым образом помешало поставить чайник на огонь. Она умерла быстро, в этом Цеса нисколько не сомневалась. Во-первых, человек, не обладающий Талантом, как правило, не замечает, что рядом кто-то совершает акт воздействия, а во-вторых, заклинание, с помощью которого кто-то убил её мать, практически не вызывало боли. Точнее человек просто не успевал заметить, что его сердце вдруг остановилось. За считанные секунды он всего лишь может понять, что какой-то злобный маг только что лишил его жизни, а дальше по сценарию: легкое недоумение от такой наглости и страх перед смертью, который даже не успевает отразиться полностью. Цеса честно попыталась не паниковать, но предательские слезы заволокли глаза мутной пеленой, отчего ведьма перестала что-либо различать в темноте.
Через минуту пришло жуткое осознание. Лишь одно слово пронеслось в голове Цесы и больно, ужасно невыносимо кольнуло острой отравленной иглой: отец. Совершенно потеряв над собой контроль, лишившись напрочь самообладания и здравого смысла, уже успевшая повзрослеть на добрый десяток лет ведьма рванула к входной двери. Несколько секунд, несколько шагов растянулись в долгий путь в несколько тысяч километров. Рука потянулась к входной двери – щелчок – ослепительный столб пламени вырвался из прихожей, сбив ведьму с ног и швырнув на мощеную дорожку. И снова всего одна лишь мысль в чудом уцелевшей от боевого заклинания голове: успела! Цеса дрожащей рукой размазала кровь по виску, с трудом открыла обожженные магическим огнем веки и в расплывшейся от боли и гари картине с ужасом различила наполовину разрушенный дом.
-Папа! Папочка! – не помня себя и не видя ничего вокруг, кроме полуразрушенного здания, Цеса ринулась разгребать обломки. Дым слепил и без того обожженные глаза, голова раскалывалась от удара, лицо заливала не желавшая останавливаться кровь. Большая часть магического запаса ушла на неудавшуюся попытку отразить заклинание, которое явно строилось для того, чтобы на месте испепелить менее прыткого мага или, в качестве альтернативы, ведьму.
Дождь заметно усилился, смывая кровь вперемешку с грязью и слезами с лица девушки, но Цеса, казалось, не замечала этого. С исступленной яростью она продолжала раскидывать обломившиеся, полуобгоревшие или все еще горящие бревна, отбрасывать осколки стекол и мебели. Цеса прекрасно понимала, что спасти его уже не удастся, но упорно искала хотя бы тело, хотя бы что-то, какой-то намек на того, кто это сделал. К тому же, она абсолютно не верила в то, что такой опытный маг, Директор Магического Магистрата, в конце концов, просто умный и мудрый человек мог так легко поставить себя под удар. Если только… если только тот, кто посмел это сделать, не был хорошим знакомым её отца, что очень многое объясняло. Цеса на секунду остановилась: что-то блеснуло в отсвете все еще горящего, не смотря на начавшийся ливень, пламени. Перстень на пальце её отца. Перстень, который передавался вот уже несколько веков каждому последующему директору Магистрата.
Он был жив. Слабый хрип изредка вырывался из его раздавленной потолочной балкой груди, изо рта вытекала струйка крови, бледное, изможденное лицо было испещрено кровоточащими язвами – последствия наведенного исподтишка проклятия. Цеса медленно, ползком перебралась к телу.
-Папа… - Цеса в очередной раз услышала в ответ лишь слабый хрип. Изо рта опять потекла кровь. Он открыл глаза, очень медленно. Мутный взор скользнул по лицу дочери, он попытался изобразить нечто вроде улыбки. Очень вымученной, искривленной болью и обидой улыбки. А потом его глаза расширились в изумлении и застыли в одной точке.
-Папа… НЕТ! – Цеса осторожно дотронулась до его руки, отец не отреагировал. Она сжала его ладонь, потом настойчиво потрясла его, попыталась вернуть его в сознание, что уже не имело смысла. Абсолютно, окончательно и бесповоротно – он был мертв.
Цеса продолжала сидеть под дождем над телом своего отца. Мать уже было не вытащить. Взрывная волна снесла ту половину дома, где находилась кухня и прихожая, более менее уцелел только каминный зал и находящаяся над ним комната Цесы. В голове ведьмы вертелся только один вопрос: кто? Неважно зачем, почему и за что, важно имя, зачинщик, скорее всего маг, которого она без раздумий убьет при первом же удобном случае. Найдет его, чего бы ей это ни стоило. Он умрет, рано или поздно, но жизнь его оборвется, так же больно и мучительно, так же бесславно и подло.
Потерянный на миг самоконтроль обошелся Цесе очень дорого: сильный удар пришелся по уже разбитому виску. Сознание ушло мгновенно.