Страница 3 из 28
— Конечно, Ната! — Так же просто, без всякого иного смысла ответил Борька.
Она ждала, надеялась в душе услышать другое и, не услышав, тут же все переиграла.
— А почему ты тогда подглядываешь? — Срезала его ехидно. — Сам же сказал, что у меня не растут груди.
Борька покраснел и, отвернувшись, пробурчал куда–то в сторону.
— И ничего я не говорил…
— Нет, говорил! — Снова его зацепила Наташка.
Наступила неловкая паузу, которая уже не раз почему–то образовывалась в их разговорах в последнее время. Они молча сидели рядом, и Наташке показалось, что за этим молчанием она теряет с ним что–то такое очень хорошее, доброе, что связывало их между собой все прошедшее время…
— Боря!
— Что?
— Ты обиделся?
И не дождавшись ответа, сама приложилась ладонью к его голове и стала нежно поглаживать его пышные и такие красивые волосы. При этом почувствовала какое–то волнение в животе, необъяснимое тепло снизу.
— Нет, ты прав! Они в самом деле не растут…
Он повернул к ней лицо и уже хотел что–то возразить, но она, опережая его слова, прикрыла его рот отставленным вверх пальчиком:
— Не растут и, наверное, никогда не вырастут! Как же ты будешь со мной дальше с такими?
Спросила и сама утонула в его взгляде, полном какого–то необъяснимого ожидания и, как ей показалось, — страдания.
— Ну и как ты будешь? — Переспросила еще раз, вкладывая в свои слова иной смысл, какой–то волнительно и необъяснимо приятный для нее.
— Что?
— Ну что ты все: что, что?
— А что?
— Тьфу ты, противный! Ты ничего другого не хочешь мне сказать? Или ты так и будешь мне до самого дома …
— Нет! Ты хочешь уже уйти? Не уходи, давай еще посидим немного. Смотри, как красиво!
— Очень.… А я? — Почему–то опять вырвалось у нее.
— Очень…Ты, Ната, очень красивая!
Сказал и так посмотрел на нее, что она хоть и смотрела в сторону, на реку, но этот его, такой долгожданный и волнительный взгляд сразу же почувствовала, словно его горячее дыхание… От такого сравнения вспыхнула и зарделась, ей как–то стало неловко и в тоже время необъяснимо приятно, тепло…
— Ты так считаешь? — Спросила покорно, с замиранием, ожидая большего…
— Я тебя поцелую…
— Что ты спрашиваешь, дурачок…
Она опомнилась только после того, как его лицо стало, наконец–то, отдаляться, оставляя неизгладимое удовольствие и чувство только что перенесенного потрясения…
В мыслях, в ее голове все сразу спуталось. Ничего больше не видя и не слыша, ничего не соображая, она, поддаваясь какому–то ей неведомому инстинкту, навалилась на него всем телом. Заваливая его на спину, и, сопя носом, сама коснулась его лица, потянулась к его полуоткрытому рту и таким манящим губам….
Ее сознание отключилось, исчезло окружающее пространство, и словно маленький молоточек легонечко стукнул снизу — раз, потом еще и еще. Потом эта неведомая ей жизненная природная женская сила сжала, схватила и потянула ее снизу, сминая все понятия и представления о приличии, сомнениях поведения, правилах…
Они целовались не отрываясь. И только носом учащенно какое–то время пытались вдыхать живительный воздух, которого им так не хватало все время и, наконец, задыхаясь, разъединились,…Отпали на спину, но тут же по песку заерзали руками, нашли руки друг друга и сжали их, испытывая необъяснимую радость…
Потом, так все время, не отрывая рук: шли, ехали на катере, опять шли, но уже к дому, и в ее подъезде, не остерегаясь, потянулись снова…
Его поцелуй кружил, отключал в ней какой–то механизм управления, и она, не слыша и не видя ничего вокруг, погружалась в него своими зацелованными и жадными губами, ощущая лишь запах и тепло родного ей теперь тела. Оно ее потрясало еще в большей степени, и ей хотелось втискиваться в него, вдавливаться до боли ногами, бедрами, дрожащим от ожидания близости животом, и она это делала, ощущая его мужскую реакцию…
Разговор с матерью
Домой зашла вроде бы она и не она! Мать сразу же это почувствовала в ней, это ее изменение. Оно каким–то немыслимым образом передалось ей, заставило встревожиться за необъяснимое состояние дочери.
— Наталья? — Спросила тревожно, хотя та, только что переступила порог и топталась, торопливо готовясь присесть в нетерпеньи на заветный кружок…
— Я мама! — Крикнула ей, расслабляясь.
Ручеек весело ударил, зажурчал, смывая все опасения и расслабляя.
— Доченька! Что–то случилось? — Услышала ее тревожный вопрос.
— Ничего, мама! Все хорошо!
Ответила, оправляясь и удивляясь тому, что трусики все–таки обмочились. Нет, не обмочились! Как–то радостно догадалась. Потом постояла и, не зная, что же с ними делать, стала стягивать, сама себе улыбаясь, своему радостному отражению в зеркале. Трусики хоть и намокли, но пахли как всегда, в чем она еще раз убедилась.
А что должно было произойти? Спросила себя мысленно. Нет! До этого не дошло, но трусики ее выдавали с головой…
Мама уже приготовилась и как только Наташка вышла, скрывая за спиной скомканные свидетельства ее прелюбодеяний, как она тут же принялась за нее с расспросами: где же она была, с кем, что делала. После нескольких ничего не значащих вопросов она перешла в решительное наступление.
— Покажи, что там ты прячешь? — Наступала на нее с вопросами.
— Что там ты прячешь? Почему сняла трусы? — Не успокаивалась и даже протянула руку.
— Просто трусики обмочила. — Сказала как можно спокойнее.
Сейчас! Какой там спокойнее? За ее внешним спокойствием мать все равно уловила ее возбуждение.
Потом целых полчаса она, огрызаясь, оправдывалась, спасая свои и его чувства и защищая их от таких обидных и, как ей показалось, даже злобных нападок на нее и на ее Борю. А о Боре мать знала и теперь пыталась выведать в ответах дочери насколько далеко зашли их отношения. А о том, что такие отношения были, она, конечно же, догадывалась.
За эти минуты, что мать распекала и, угрожая ей, беспардонно высказываясь насчет ее отношений с Борей, она еще раз услышала все, что уже не раз по этому поводу выслушивала. И что она такая и разэтакая! Что у нее одно только на уме! И что, хотя еще сиськи свои не отрастила, а уже туда же! И все дальше в том же духе! Мать вошла в раж и все повторяла обидные сравнения. Наконец, мать выдохлась и демонстративно присела, уставившись в окно глазами полными слез. А свой задушевный разговор с дочкой закончила окончательной фразой о том, что дочь ее не жалеет и не любит.
Наташка, прощая ей все это, обескураживая и разметая тучи раздоров и подозрений, обняла ее и тихо, только на ушко, шепнула ей о том, что она ее любит.
— Правда? — Как–то наивно спросила мама, все еще тревожно всматриваясь в счастливые глаза дочери.
— Правда, мама! А кого же еще я могу любить? — Сказала и осеклась.
Мама тут же эту оплошность заметила и по новой, с вопросами и подозрениями. Спустя час, ее такого прекрасного настроения как ни бывало. Несмотря на ее прекрасное состояние и благодушие, мама все–таки добилась своего. Поэтому она с облегчением согласилась сходить в магазин и тут же, не дослушав всех ее наставлений, прихватив кошелек, выскочила с облегчением за дверь.
— Уф! — Сказала и весело поскакала на улицу, перепрыгивая сразу через несколько ступенек лестницы.
Рассуждаем вместе о жизни
Как только вышла, то сразу же закрутилась под его окнами. Ноги сами не могли отвести ее от него дальше, она ходила, переступала и так до тех пор, пока не услышала радостное восклицание из подъезда в приоткрытую дверь.
— Наташка, я сейчас!
Сердце тут же подскочило и забилось с удвоенной радостью.
— Представляешь, — говорила ему, возмущаясь, — Мама мне целую лекцию прочитала о том, как нам не надо быть вместе и что получается в результате такой дружбы девочки с мальчиками.
— Ну, а ты? — Спрашивал он, немного волнуясь, с вопросом.