Страница 16 из 61
Стража выпустила нас без каких-либо вопросов, и мы скоро уже взбирались на холм, с которого открывался вид на столицу. Я тоже позволил себе бросить последний взгляд на Вилагол и подумал, что по городу можно скучать, как по человеку. Столица была единственным из знакомых мне городов, где не только в садах благородных, но и в парке росли спасавшие нас от летней жары деревья. Иные из них были привезены из дальних стран и удивляли взгляд, особенно в пору цветения. Камни я всегда любил меньше, чем деревья и травы, но камни столицы хранили в себе нашу историю и искусство наших мастеров. Многим домам Вилагола исполнилось уже две или три сотни лет, вот как хорошо видимому отсюда зданию купеческой гильдии, украшенному замысловатой лепниной.
Мы шли весь день напролёт, не обращая внимания на секущий дождь, который то начинался, то переставал, то начинался снова, шли уже без тревог, без раздумий, без сожалений - осталась только усталость и необходимость продолжать путь. Юноша угрюмо молчал. На постоялом дворе мы заночевали уже сильно затемно, но дорога для нас пока что была безопасна - отряды стражи попадались на ней, пожалуй, даже чаще, чем обычно.
Почти так же прошёл и следующий день, разве что Солдина мне удалось немного разговорить. Он был на год старше Миро.
- Давно ты в учениках у Архивариуса? - спросил его я.
- Уже примерно полгода. Он всё равно хотел, чтобы я ещё подумал перед решением, но нам пришлось поспешить.
К ночи мы пришли в Банхем. Городок это небольшой, но с рыночной площадью.
Следовало выспаться, и мы встали уже засветло. Домашние припасы вчера кончились, поскольку мы останавливались лишь для того, чтобы переночевать и просушить одежду, и ели по дороге.
- Нам пора идти на рынок, - заявил Солдин.
- Не теперь. Я - мелкий торговец, которому надо принести побольше выручки домой, ты - мой помощник. Небогатые люди идут за покупками ближе к концу торгов, когда продающие уже готовы сбить цену. Впрочем, в чистых рядах нам стоит занять место сейчас, чтобы горожане запомнили, что мы зарабатываем на снадобьях.
- Но я в них ничего не понимаю. Что делать мне?
- Ходить вокруг, зазывать покупателей, говорить, что у нас всё самое лучшее, - улыбнулся я. Поверь, для этого знать ничего не надо.
Его гордость, похоже, была сильно уязвлена этим предложением, поэтому я продолжил:
- Представь себе, что ты кого-то разыгрываешь. Неужели тебе не случалось этим заниматься?
- Только совсем давно, когда я был ещё мальчишкой.
Дело шло к вечеру, когда мы, наконец, вышли из города. Поспешив, можно было добраться до ближайшего постоялого двора.
- Почему ты взял с этого мебельщика так много? - спросил Солдин. У нас ведь достаточно денег.
- Ты разглядел его дочь? Лицо бледное, почти с прозеленью, кожа сухая, в углах рта трещинки, волосы без блеска.
- Ульфовы когти! Шади, вам даже Архивариусом не обязательно становиться, чтобы отбить последние радости жизни.
- Почему же? Девушка при этом довольно мила и была бы ещё симпатичнее, не страдай она малокровием. Оно часто встречается у наших женщин и ещё чаще - в Урге. Средство, которое я им продал, в самом деле должно подействовать, особенно если они не забудут сначала прогнать глистов (Солдин снова скривился). Но для этого его надо пить хотя бы пятнадцать-двадцать дней. Продай я снадобье задешево, о нём забудут за четверть луны, не дождавшись быстрого результата. А если заплачены приличные деньги, то не пропадать же им просто так. Вдобавок впридачу я впарил им мешочек ивовой коры. Он недорог, но когда начнутся беспорядки и в город придут толпы оставшихся без крова, вряд ли кому-то удастся избежать лихорадочных болезней. Тогда эта кора может оказаться для них ценнее самых дорогих снадобий.
- Вы ведь хорошо разбираетесь в человеческих слабостях, Шади? - он глядел на меня с надеждой.
Я пожал плечами:
- Не сказал бы. А этой хитрости меня вообще научила женщина, которая не могла ни прочесть вывеску, ни подписать своё имя. Для таких рисуют крендель над булочной и молоток сапожника там, где чинят старую обувь.
Весь следующий день мы опять шли, шли и шли. Дождя, по счастью, не было, но на этот раз Солдин вымотался до предела, несмотря на вчерашнюю передышку. Под вечер у него начался жар, хотя признаков простуды и не наблюдалось. Я понял, что придётся рискнуть и снять на постоялом дворе комнатку на двоих, хотя это вряд ли то, что может себе позволить бродячий шарлатан, и пересидеть в ней хотя бы пару дней.
На следующее утро Солдин отказался от еды и лежал на своём тюфяке, уткнувшись взглядом в грязную стену. Отвлекать его разговорами о мелочах было бессмысленно, и я спросил о важном:
- Почему ты пошёл на это? Чего ты искал?
- Не знаю, наверное, власти.
- Вряд ли. Ты достаточно умён и понимаешь, что большинство радостей власти не будут ничего значить для Архивариуса. Думаю, силы.
- Да! Силы. Страшно, что ты не сможешь ничего изменить. Ни в своей жизни, ни в жизни Павии. Даже сказать так, чтобы тебя услышали.
Он почти кричал, но эта вспышка была недолгой. Юноша замолк и снова отвернулся к стене, но я не собирался укорять его за невежливость.
- Представь себе серьёзную опасность, Солдин, которая угрожает множеству людей, оказавшихся в скверное время в неподходящем месте. Тонет корабль, и пора спускать шлюпки. Начался пожар на представлении. Что в это время хуже всего?
- Наверное, те, кто хочет воспользоваться этим для своей выгоды. Мародёры. Грабители.
- Такие будут, но их обычно не так уж много. Если дурные времена не слишком затянулись - один человек из десятка. Тех, кто будет спасать тонущих, тушить пожар и останавливать мародёров, скорее всего, окажется не меньше - тоже один-два человека из десятка. Даже не потому, что люди так уж хороши - просто в подобный миг некоторые понимают, что иначе не спастись. А вот что ты скажешь про остальных?
- А что про них можно сказать?
- Они станут стоять в растерянности, Солдин, и ничего не предпринимать, а дела будут идти всё хуже и хуже. Знаешь, кого они могут услышать и сдвинуться с места? Не самого сильного, не самого родовитого, не того, у кого самый громкий голос. Прежде всего, того, кто уже обдумал, что следует делать.
- Вы умеете так, Шади?
- Изредка. Я для этого слишком ленив. Тут следовало бы, скажем, войдя в многолюдное помещение, заранее подумать о том, где находится запасной выход и есть ли рядом бочки с водой. Или поговорить с матросами о том, как садиться в шлюпки, чтобы все разом не скопились у одного борта и не перевернули корабль.
Солдин повернулся ко мне, опершись на руку. Его тёмно-серые глаза оставались такими же мрачными, бледные губы были сжаты в ниточку, но я видел, что вместо того, чтобы беспрерывно тосковать, он о чём-то задумался, и это меня уже устраивало.
Утром в мой последний сон вплёлся разговор, доносившийся снизу. Слов было не расслышать, но его тон мне так не понравился, что я сразу же проснулся. Судя по нитям крови, не меньше четырёх человек разговаривали с хозяином. Я немного выждал и осторожно посмотрел через щель ставен, загораживавших окно. Так и есть - внизу топтались два мордоворота, в одном из которых я узнал человека Кори. Ещё двое, кажется, остались где-то у входа.
Надежд, на то, что удастся прорваться силой, было немного. Приближалось новолуние, я не видел Миро уже несколько дней и был довольно слаб. Солдин тоже пока не успел прийти в себя. Впрочем, один шанс у нас ещё оставался.
Я повернулся к юноше и тихо спросил:
При обряде присутствовал кто-то, кроме вас двоих? Архивариус кому-то о нём рассказывал?
Солдин помотал головой:
- Нет, ведь это случилось уже после смерти короля.
Если выслеживали не будущего Архивариуса, а меня, то его в этой одежде могут принять за настоящего простолюдина. Особенно учитывая, что служившие Кори умом никогда не отличались. Даже самые пропащие изгои, у которых была хоть капля соображения, быстро понимали, что самое лучшее - смыться от этого отравителя поскорей.