Семейные тайны

— Вот так. — Он швырнул ее за борт.

Сибилл только раз успела вскрикнуть, прежде чем упала в воду. Но на поверхность уже вынырнула разъяренная мегера с мокрыми спутанными волосами на лице.

— Скотина! Идиот!

— Я так и знал. — Филипп весело расхохотался и поднялся на верхнюю кромку борта. — Так и знал, что в гневе ты просто великолепна. — С этими словами он прыгнул в воду.

ГЛАВА 13

Еще никто и никогда не обращался с ней так, как Филипп Куинн. Что об этом думать, Сибилл не знала; как относиться к этому — тем более.

Он был с ней груб, требователен, небрежен. Его обхождение даже близко нельзя было назвать цивилизованным обольщением. Выражаясь его собственными словами, он совершил над ней насилие. Причем не раз. И она даже не попыталась оказать ему сопротивление.

Никогда в жизни не позволяла она себе физической близости с мужчиной, с которым была знакома всего несколько дней. Подобный шаг, чреватый опасными последствиями, можно расценивать только как сущее безрассудство и безответственность. И, даже учитывая беспрецедентный характер их обоюдного непреодолимого влечения, нельзя не признать, что поступила она глупо.

Более чем глупо, признала Сибилл. Ведь она готова вновь и вновь предаваться с ним подобному безрассудству.

Придется серьезно обдумать свое поведение, решила Сибилл. Сразу же, как только она успокоится и отвлечется мыслями от своего тела, познавшего несказанное наслаждение с этим мужчиной.

Теперь он вез ее назад, к набережной Сент-Кристофера, абсолютно уверенный в себе, раскованный, непринужденный. Никому бы и в голову не пришло, что некоторое время назад он более часа посвятил активному сумасшедшему сексу. И она сама бы не поверила. Если бы не была его партнершей.

Сибилл было ясно, что, поддавшись безумному порыву, они только усложнили и без того запутанную ситуацию. Избежать неприятностей удастся только в том случае, если впредь они оба будут действовать исключительно в рамках здравого смысла и практичности.

Ветер лохматил ее растрепанные влажные волосы. Она старательно прибрала их и, чтобы избавиться от мыслей о сексе, спросила:

— Откуда у тебя шрамы?

— Которые? — бросил он через плечо, хотя на самом деле догадался, какие шрамы ее интересуют. Другие женщины тоже всегда про них спрашивали.

— На груди. Похожи на шрамы после операции.

— Гм. Долгая история. — Он обернулся к ней с улыбкой. — Вечером расскажу.

— Вечером?

О, он просто обожает эту маленькую морщинку, образующуюся у нее на лбу, когда она сосредоточенно сдвигает брови.

— У нас ведь сегодня свидание. Разве забыла?

— Но я…

— Я тебя чертовски смущаю, верно?

Сибилл раздраженно откинула волосы, липнувшие к глазам под порывами ветра.

— И тебе это доставляет удовольствие?

— Еще какое. Ты все время пытаешься втиснуть меня в определенные рамки, а я из них постоянно вываливаюсь. Тебе показалось, что ты имеешь дело с относительно безвредным незамысловатым горожанином, которому нравятся выдержанные вина и интеллигентные женщины. Но это только фрагмент картины.

Они входили в гавань. Филипп спустил паруса и завел мотор.

— Ты на первый взгляд производишь впечатление воспитанной образованной деловой горожанки, которая любит белые вина и предпочитает держать мужчин на безопасном расстоянии. Но это тоже только фрагмент картины.

Он плавно подвел парусник к причалу и заглушил мотор, затем, дружелюбно дернув ее за волосы, выбрался на пирс и закрепил швартовы.

— Думаю, мы оба получим немало удовольствия, снимая завесу с остальной части полотна.

— Продолжение любовных отношений…

— Неизбежно, — закончил он, подавая ей руку. — Давай не тратить времени и сил, убеждая себя в обратном. Будем считать пока, что это просто зов естества. — Едва ее ноги коснулись причала, он притянул ее к себе и в подтверждение своих слов обжег ей губы долгим страстным поцелуем. — Меня такой расклад вполне устраивает.

— Зато твои близкие не одобрят.

— Мнение близких для тебя имеет значение?

— Разумеется.

— Я тоже таковым не пренебрегаю. В принципе им нет дела до моих отношений с женщинами. Но данный случай особый. — Их реакция его беспокоила, и немало. — Ну ладно, со своими близкими я сам разберусь. Это не твоя забота.

— Возможно, ты сочтешь это лицемерием, но мне не хотелось бы расстраивать Сета.

— У меня тоже нет такого желания. Но я не собираюсь строить свою жизнь по указке десятилетнего мальчишки. Успокойся, Сибилл. — Он провел пальцами по ее подбородку. — Мы же с тобой не Монтекки и Капулетти.

— На Ромео ты, во всяком случае, не тянешь. — Это было сказано таким сухим, сдержанным тоном, что Филипп расхохотался и опять поцеловал ее.

— Потяну, дорогая, если задамся такой целью. Но пока давай оставаться теми, кто мы есть. Ты утомлена. — Он потер большим пальцем у нее под глазом. — У тебя тонкая кожа, Сибилл. Усталость на лице сразу проступает. Иди поспи немного. А поужинаем в номере.

— В номере?..

— Я принесу вино, — весело сказал Филипп, запрыгивая на борт парусника. — У меня припасена бутылочка «Шато Оливье», давно мечтаю его отведать, — прокричал он, перекрывая шум мотора, и добавил с озорной усмешкой: — Одеваться к ужину не обязательно. — Он повел парусник от причала.

Сибилл не знала, что бы она крикнула в ответ, если бы утратила остатки самообладания. Вместо этого она просто смотрела ему вслед, стоя на причале в измятом, но элегантном шелковом костюме. На голове — путаное сооружение из влажных волос, в сердце трепет, чувство собственного достоинства сведено к нулю.

Кэм сразу понял, что произошло. Прогулка под парусом в солнечный ветреный день, безусловно, служит хорошей разрядкой для мужчины, заряжает его энергией, просветляет ум. Он преображается — становится более раскованным в движениях, обретает беспечный вид. Но ленивому самодовольному блеску его глаз есть только одно объяснение.

Кэм заметил этот блеск в глазах брата в ту же секунду, как Филипп подплыл к причалу и бросил ему трос. Выругавшись про себя, он поймал кормовой швартов и рывком затянул его.

— Сволочь.

Филипп лишь вскинул брови. Хотя и не так скоро, но он ожидал подобной реакции и заранее приказал себе не терять выдержки.

— Обычное доброе приветствие Куиннов.

— Мне казалось, ты уже вырос из того возраста, когда еще простительно соображать членом.

Отнюдь не такой спокойный, каким ему хотелось бы быть, Филипп шагнул на пирс и встал перед братом. Он тоже почувствовал настроение Кэма. У того чесались руки.

— Вообще-то мой член соображает сам за себя. Хотя мы, как правило, не расходимся во мнении.

— Ты либо сумасшедший, либо козел. Или же тебе просто на все наплевать. На карту поставлена судьба малыша. Его душевное спокойствие, вера в справедливость.

— С Сетом ничего не случится. Я делаю все, чтобы обеспечить ему спокойное существование.

— Ну да. Поэтому ради его спокойствия ты трахнул ее.

Ослепленный яростью, Филипп уже не отдавал отчета в своих действиях. Его руки взметнулись сами собой и вцепились в куртку Кэма. Лица обоих дышали ненавистью.

— А ты много думал о Сете прошлой весной, когда заполучил в свою постель Анну?

Филипп не успел среагировать, и удар кулака Кэма пришелся ему прямо в челюсть, но он продолжал крепко держать брата за грудки. Холодная злость затуманила разум. Он оттолкнул Кэма, приготовившись разорвать его на куски, и грязно выругался, когда вдруг почувствовал на шее руку Этана.

— Остыньте, — рявкнул тот. — Оба. Не то швырну вас в воду. — В доказательство серьезности своих намерений он крепче стиснул Филиппа за шею и сердито взглянул на Кэма. — Держи себя в руках, черт побери. У Сета сегодня был тяжелый день. Хочешь еще добавить?

— Я-то не хочу, — огрызнулся Кэм. — Это вон ему наплевать.

— Мне, разумеется, не наплевать на Сета, но к Сибилл это не имеет никакого отношения.