День разгорается

— Это, — пришел на помощь Васильеву Созонтов, — это Петр Никифорыч, даже в видах правительства — монархическую интеллигенцию привлечь в думу. Конечно, в справедливом количестве...

— Так-то разве... — успокоился Суконников. — А вы что же окорочка медвежьяго не попробуете? Окорок не плохой!

— Получайте, пожалуйста! — потянулась с блюдом медвежьего окорока Суконникова.

— Замечательная вещь! — одобрил Васильев окорок.

— А я сам не ем... — признался Суконников. — Отцы церкви не вкушали. Мне и сумнительно...

— У отца Евфимия потчивали меня таким же, — возразил Созонтов. — Так многие духовные там ничего, кушали...

— Прямого запрету нет! — вставил учитель. — А раз не воспрещено, следовательно, разрешено! Хе, хе, хе!..

В столовую вошел Суконников-мдадший.

Его встретили шумно. Созонтов подкрутил ус и закричал:

— А, господин либерал! Садитесь ко мне поближе!

У Васильева слегка забегали глаза, но он тоже приветствовал пришедшего:

— Ах кстати вы, Сергей Петрович, очень, кстати! Интересный разговор у нас.

Суконников-старший покосился на сына и с плохо скрытой насмешкой заметил:

— Ты, поди, Сергей, с митингу с какого? К обедне не тебя, ни Аграфены не было. Это вас манифест что ли на такое наставляет?

— Здравствуйте, папаша! здравствуйте, господа! У Аграфены голова разболелась, а я, папаша не мог... Так сложилось...

— Эх, вы!.. Ну, садись, раздели компанию!

Когда Сергей Петрович уселся, прежний разговор возобновился. Созонтов, чокнувшись с Суконниковым-младшим, спросил:

— А что приятели-то ваши, Сергей Петрович, уж наверно, чемоданы укладывают?

— Кто такие? Куда?

— Ну, скажем, доктор красный, потом господин адвокат, Чепурной. В Петербург, в государственную думу?

— Ах, вы о том!.. — рассмеялся Сергей Петрович. — Нет еще. Видать покуда не собираются.

Петр Никифорович потянулся к сыну и строго на него поглядел.

— Ты, Сергей, рассказывай, как они там да что?

Суконников-младший подобрался, отодвинул от себя тарелку и виновато ответил:

— Я, папаша, что знаю, то и скажу...

— Ну, ну!

Пал Палыч был встревожен. В городе поговаривали об издании еще одной новой газеты. Поговаривали упорно и даже называли кой кого из коммерсантов, дающих на эту газету средства.

Издатель тоже проведал об этих слухах и поставил вопрос прямо и без обиняков:

— Это же нам, Пал Палыч, прямая конкурренция!

— Ну, какая конкурренция! — возразил Пал Палыч, сам не веря в свое возражение. — У нас уже давно сложившаяся репутация. Мы имеем широкий круг читателей и подписчиков, а новая газета на кого будет опираться? на кучку купцов и черносотенцев...

— А объявленьица-то к ним и уйдут! Жир-то самый, Пал Палыч!

Пал Палыч понимал, что раз в новой газете будет заинтересовано местное купечество, то коммерческие объявления, дающие газете большой доход, действительно отойдут к конкуренту и «Восточные Вести» лишатся самого лакомого куска. А кроме коммерческих объявлений есть еще и казенные, которые до этого всегда попадали «Восточным Вестям» и составляли изрядную сумму прибылей.

Пал Палыч задумался. Надо было что-то делать. Черносотенцы непременно откроют собственную газету, ведь они постараются же добиваться мест в государственной думе, а без газеты проводить предвыборную кампанию невозможно. Нужно бороться с ними. Хорошо бы расширить «Восточные Вести» заблаговременно, пригласить в Петербурге хороших собственных корреспондентов, улучшить внешний ее вид, может быть, даже немного понизить подписную плату. Но все это потребует денег, а Сергей Григорьевич денег не даст...

Сергей Григорьевич тоже задумался. И задумчивость его больше всего тревожила редактора. Тогда Пал Палыч, не доводя об этом до сведения издателя, собрал у себя на квартире нужных людей. Пришли все очень хорошо знакомые, те, с кем Пал Палыч встречался и в собрании, и в разных обществах, те, с которыми он был связан общими интересами. Пал Палыч сразу же приступил к делу.

— Вы слышали, господа, что в городе черносотенцы собираются издавать свою газету?

Многие подтвердили этот слух. Инженер Голембиовский, хорошо заработавший на железнодорожной постройке и вращавшийся в губернских кругах, даже знал подробности:

— Газета получает субсидию от правительства. Уже имеется и редактор...

— Кто такой? — взволновался Пал Палыч.

— Отставной штабс-капитан какой-то. Деньги дают Суконниковы, Созонтов, Отрыганьевы.

— Вот видите, господа! — широко развел руками Пал Палыч. — Реакция готовится по всем правилам искусства. Нам надо что-то предпринимать...

— Вы что предлагаете? — спросил Чепурной.

— Я затем и пригласил вас, чтобы посоветываться, поговорить...

Разговаривали и совещались долго и шумно. Как будто все были согласны в одном, что нужно противопоставить затее Суконниковых, Созонтовых и Отрыганьевых укрепление своей газеты, но когда Пал Палыч тонко намекнул на необходимость денежных жертв, кой-кто запротестовал. Откровеннее других проявил свое нежелание давать деньги на газету Пал Палыча Чепурной.

— Уважаемый, Пал Палыч, — с плохо-скрываемым раздражением говорил он. — От нас вы в первую очередь можете ждать, ну скажем, морального содействия, так сказать, идейного пафоса и подкрепления. Но деньги! Об этом я предлагаю поставить вопрос пред нашими единомышленниками, обладающими свободными средствами. Ведь имеются же Вайнберги, Монаховы, Рябовы... Вот куда я вам советую обратиться за материальным подкреплением нашего общего дела. Затем, и это я тоже посоветывал бы вам, Пал Палыч... надо бы так вести «Восточные Вести», чтобы газета заинтересовала капиталовлагателей...

— Газета идет у нас без убытков! — возмущенно возражал Пал Палыч. — Но теперь ее надо значительно расширять, нужны новые затраты, они не предусмотрены сметой. Со стороны денег нам не дадут. Напротив, с нами станут бороться. Теперь вопрос стоит так: выборы в государственную думу заставят раскошеливаться многих и кто побоится затрат и некоторых жертв, тому совсем и не следует соваться в думу!..

Чепурной понял намек, хотел обидеться, но спохватился.

— Надо что-нибудь предпринимать, — примирительно высказал он. — Например, установить небольшие паевые взносы, или учредить нечто вроде акционерного товарищества...

Чепурного поддержал Вячеслав Францевич:

— Это идея! Это, знаете ли, даже имеет еще и другую положительную сторону! Можно таким образом хорошо сколотить прочное ядро радикальной части интеллигенции. Нет, в самом деле, это идея! Вот займитесь вы, Никита Александрович, — обратился он к Чепурному, — разработайте проект, вам и книги в руки!

Пал Палыч отнесся к идее Чепурного довольно прохладно. Он предпочитал бы, чтоб газету финансировали несколько человек с хорошим капиталом, а эти акции и паи большого доверия ему не внушали.

Когда гости разошлись, он взглянул на часы и сообразил, что ему пора в типографию, к верстке газеты.

В типографии его ждала неприятность. Метранпаж горестно разводя руками, сообщил:

— Такая оказия, Пал Палыч! Почти на полномера материалу не набрано!

— Почему? — вскипел Пал Палыч. — Что случилось?

— Наборщики ерундят. Передовую вашу вроде как забраковали...

— Что такое?! — У Пал Палыча даже голос перехватило от неожиданности и негодования. — То есть, как это забраковали?

— А так. Говорят, что не желают набирать такие статьи... Там вроде против рабочего классу...

— Да как они смеют!.. — вспылил Пал Палыч. — Это чорт знает, что такое!.. Дежурные наборщики есть?

— Есть.

Дежурные наборщики подошли на зов. Они выслушали гневного редактора, переглянулись и на требование набрать статью дружно ответили:

— Набирать не будем. Такое постановление... Выправлять что, другие какие заметки и статьи наберем, а эту нет...

После долгих споров и пререкании Пал Палыч достал другую статью и наборщики стали ее дружно набирать.