Когда судьба мстит

– Ну, Батя? Как тебе игрушка? Пойдет? Только что с завода. Муха не сидела! Но Орлов, обалдело хлопая глазами, таращился на вертолет и был явно не в силах ответить что-то вразумительное. И, поняв это, Матвей продолжил: – Грех было не воспользоваться тем, что в Баратове теперь такой ас живет. Мне частенько по делам разъезжать приходится, а вот теперь летать буду: и быстрее, и удобнее. Ну, что, пойдешь ко мне работать?

– Ну и зачем же ты МИ-8 взял?! – обретя, наконец, дар речи, совершенно искренне возмутился Орлов. – Взял бы МИ-2! Я бы с ним и один управился! Где я тебе теперь «бортача» с «праваком» возьму?

– Да есть тут пара ребят, – задумчиво сказал Матвей, кивая на вертолет, за которым действительно, судя по видневшимся ногам, стояли два человека. – Поговори с ними… Может, подойдут… Эй, лоботрясы! Идите сюда!

И тут из-за вертолета вышли… Репнины. Орлов застыл, закрыв глаза и сжав губы так, что они превратились в бесцветную полоску. И только ходившее ходуном горло выдавало его волнение: он пытался и все никак не мог проглотить стоявший в горле ком. А близнецы тем временем представились:

– Штурман – правый летчик Александр Репнин.

– Бортмеханик Алексей Репнин.

И тут Орлова, понявшего, что они для того, чтобы быть рядом с ним, ушли из армии, прорвало:

– Балбесы! Орясины! Обормоты! Разгильдяи! Да вы!.. Да я вас!.. – он с трудом перевел дыхание и уже нормальным голосом сказал: – Вам же в этом году в академию ехать! – он повернулся к Матвею. – Павел! Может быть, еще не поздно все переиграть? Я имею в виду на службу их вернуть?

– Извини, Владислав, но это было их решение, а они взрослые люди. Мужчины. Офицеры. Так что это вопрос не ко мне, – спокойно отозвался Матвей.

Услышав это, Влад только покачал головой, но было видно, что он глубоко потрясен и необыкновенно польщен таким проявлением настоящей мужской дружбы и верности. Бросив мне на ходу: «Извини!», он направился к вертолету, а я подошла к Матвею.

– Что-то мне подсказывает, Павел, что ты эту бандуру купил не только для разъездов, но и для того, чтобы Орлова к Баратову привязать, а, точнее, ко мне и Игорю. Я права? – я заглянула ему в глаза и поняла, что действительно права, и на сердце потеплело от того, что у меня есть верный друг, который так искренне хотел сделать меня счастливой. – Но зря же это все, Павел! Ты же все знаешь! Или? – я внезапно похолодела от страшной мысли о том, что я-то пообещала Орлову найти Светлану, а ее могут, вообще, не искать из-за меня, точнее, ради меня, чтобы Влад остался со мной даже против своего желания.

– Владимир Иванович! – повернулась я к Панфилову. – А Светлану действительно ищут?

– Конечно, ищут, – явно очень удивленный и обиженный подобной формулировкой вопроса ответил Пан.

– Ну и, слава богу! – сразу успокоившись, сказала я и спросила Матвея: – А ты не боишься, что Влада во время полета здоровье подведет – травма-то у него нешуточная была?

– А вот для этого Сашка с Лешкой и нужны, – спокойно ответил он и объяснил: – Это было действительно их осознанное решение – уйти из армии, чтобы работать здесь с Батей. Они же ему, если не жизнью, то уж здоровьем своим точно обязаны.

– Пошли, Елена я тебя домой отвезу, – предложил Панфилов. – У Бати теперь такая новая и большая игрушка появилась, что его нескоро от нее оторвешь.

Но он ошибся – Влад, выглядевший, как объевшийся сметаны Васька, вернулся довольно скоро, и с порога воодушевлено предложил:

– Ну, с работой я определился, теперь пора досуг налаживать, а то сидим здесь, как мыши за печкой. Предлагаю театры, концерты и прочие культурно-массовые мероприятия. Мама, Елена, как вы насчет концерта симфонической музыки в филармонии завтра?

– В филармонии? – мамины глаза вспыхнули, но тут же погасли. – Нет! Отец ругаться будет.

– Глупости, мама! – возмутилась я. – Не вижу ничего страшного в том, что вы с Владом на концерт сходите – вы же с ним оба на классике помешаны. А вот меня, дорогие, увольте. Что-нибудь легенькое – ну, там эстрадное или инструменталки – я еще послушать могу, но вот симфонии всякие! Это не мое!

– Но отец… – начала мама, и я перебила ее:

– А отец, мама, ничего не узнает! Но вот только в чем ты пойдешь? – задумалась я, а потом предложила: – Так! Давайте быстренько перекусим чего-нибудь и поедем в город! И тебя одеть надо, да и мне самой обновить гардероб не помешает. Но сначала в салон, чтобы в порядок себя привести.

– Лена! – в маминых глазах плескался ужас. – Отец меня убьет за это! – Да кто бы ему дал! – расхохотался Орлов, которому эта затея пришлась явно по душе.

А стоявшая рядом с нами баба Варя тоже кинулась убеждать маму: – Езжай, Зинаида! Езжай! А то, страшно сказать, старше меня выглядишь, хоть и моложе намного!

– Вот-вот! – согласилась я. – А если отец ругаться начнет, то я ему сама все объясню. Все! Решено! А вот транспорт, уважаемый кавалер, дело ваше! Где хотите, там и берите!

Я быстренько договорилась по телефону с хозяйкой косметического салона, которую когда-то, еще будучи частным детективом, здорово выручила, и она чувствовала себя мне обязанной, а Орлов, позвонив в «Сосенки», попросил какую-нибудь машину, которую нам почти сразу же и подогнали к дому с уже оформленной на его имя доверенностью.

Около дверей салона мама попыталась трусливо удрать, но мы с Владом отконвоировали ее внутрь.

– Господи! – всплеснула руками моя бывшая клиентка. – Елена! Ты во что себя превратила? Кошмар! – и начала перечислять: – Массаж, краска, стрижка, маски, маникюр, педикюр… – и решительно заключила, обращаясь к Орлову: – Раньше, чем через четыре часа можете за своими дамами не приезжать.

– А что я буду делать? – уставился на меня Влад, на что я только развела руками: – А что хочешь!

– Ох, тяжела ты, мужская доля! – вздохнул он и уехал.

В салоне я отдала маму на растерзание мастерам, объяснив, чтобы они особо не увлекались – мне не эстрадная дива нужна, и занялась собой, а когда же мы с мамой встретились, я ее узнала только по одежде. Словно по мановению волшебной палочки затюканная жизнью старуха, сбросив, как минимум, десять лет, превратилась в очень симпатичную даму. Мамины длинные волосы, которые она всегда не только собирала в узел на затылке, но и закрывала платком, была беспощадно отрезаны и выкрашены в светло-русый цвет, и теперь у нее была довольно короткая стрижка. Кроме того, ей покрасили брови и ресницы, что в сочетании с ее светлыми глазами выглядело очень эффектно, довершали же картину губная помада и немного румян на щеках. Правда вот огрубевшие от работы руки, никогда раньше не знавшие маникюра, выглядели пока неухоженными, но это уже дело крема и времени.

– Мама! – воскликнула я. – Какая же ты у меня красавица!

– Да! – любуясь делом своих рук своих мастеров, сказала хозяйка салона. – Но каких трудов это стоило! Твоя мама, Елена, через каждые пять минут жалобно так повторяла: «А, может, не надо?». Ну, сейчас-то вы понимаете, что надо? – спросила она у мамы. – Ведь вам же теперь самой гораздо приятнее на себя смотреть?

– Конечно! – тихонько согласилась мама. – Только непривычно как-то! – Ничего! Привыкните! К хорошему человек быстро привыкает! – рассмеялась хозяйка и, поворачиваясь ко мне, протянула листок бумаги: – Здесь перечень кремов и косметики для твоей мамы. Это надо же было так капитально себя запустить!

Приехавший за нами Орлов при виде мамы открыл рот, как ребенок перед новогодней елкой, не в силах сказать ни слова, да и, обретя вновь дар речи, долго не мог сказать ничего вразумительного, постоянно повторяя:

– Ну, мама! Ну, мама!

Потом началась эпопея с покупками, в которой Влад принимал самое активное участие, не желая довольствоваться ролью носильщика, которую я ему определила. Он совал своей нос везде, где только можно, периодически оставляя нас, чтобы купить что-то самостоятельно, и снова возвращаясь. В конце концов, мама взмолилась:

– Ну, давайте уж успокоимся! Вы и так сегодня столько денег на меня выкинули! – Что значит «выкинули»? – возмутился Орлов. – Мы их, что, в карты проиграли?