Оберег волхвов

Слух о помолвке Глеба и Устиньи-Бериславы уже начал распространяться среди знатных людей; завтра об этом могут заговорить и на торжищах. Успеет ли Глеб добиться любви Надежды до того, как она узнает о его предстоящей женитьбе? А как потом ей объяснить свой поступок? Княжич призадумался, но лишь на минуту. Он, как и Берислава, считал себя вправе получать от жизни все возможные удовольствия — и любым путем.

Через несколько минут Глеб увидел, что между кустами вдоль дороги замелькал белый с красным сарафан Надежды. Дочь гончара приближалась медленно, неслышными шагами. Княжич вскочил и кинулся ей навстречу. Не давая девушке опомниться, обнял ее за плечи и увел в давно облюбованное место, где плакучие ивы образовывали шатер над стволом поваленного дерева.

— Здесь нас никто не увидит, — сказал Глеб и, запрокинув голову Надежды себе на плечо, крепко поцеловал ее в нецелованные губы.

От неожиданности девушка не успела увернуться от поцелуя, но потом, испуганная напором княжича, уперлась руками ему в грудь и запротестовала громким, возмущенным шепотом:

— Не надо!.. Что ты делаешь?! Так ты для этого меня сюда позвал?

— Но ведь ты же пришла, цветочек мой. Разве не понимала, отчего я хочу с тобой встретиться? Разве не видишь, что я тебя люблю?

— Любишь?.. Нет, неправда! Ты знаком со мной только два дня.

— Влюбиться можно и за один миг.

— Не верю я тебе! Князья не влюбляются в девушек простого звания.

— Для сердца нет различия в званиях и богатстве.

— Ты любишь меня только для забавы. А для серьезной любви у тебя есть невеста.

— Кто? Эта полоумная уродина, над которой весь Киев смеется?

— Если не она, так ее сводная сестра Берислава… или какая-нибудь другая боярышня, а то и княжна.

Но Глеб продолжал уверять Надежду в своей любви. И в эти минуты он действительно любил только ее одну и не думал ни о препятствиях, ни о последствиях. И в конце концов Надежда поверила в его искренность, ибо люди охотно верят в то, во что им хочется верить. Ведь сама она полюбила молодого красавца с первого взгляда.

В этот вечер Глеб добился от Надежды обещания встретиться с ним и на следующий день.

Далее все складывалось опять же по задумке князя. Он уехал как будто к дядюшке, а сам прожил два дня под Киевом, скрываясь в светлое время от людских глаз, а по вечерам тайно встречаясь с Надеждой. Даже когда до нее дошли слухи о сватовстве Глеба к Бериславе, он сумел успокоить простодушную красавицу одним только доводом: «Подумай сама: если б я был женихом Бериславы, разве они с матерью отпустили бы меня из дому? Да они бы следили за каждым моим шагом». И Надежда, зная характер Завиды и Бериславы, поверила своему возлюбленному.

А перед самым отъездом в Теребовль он сумел заманить ее в дом, где тайно проживал. Там он все подготовил для свидания. Хозяева пристанища знали толк в подобных делах и, получив плату от князя, свою незаметную снаружи избу обставили изнутри не хуже иных хором. Войдя туда за руку с Глебом, Надежда увидела стол с винами и яствами, украшенный цветами в двух красивых горшках. У стены возвышалась подушками нарядно убранная кровать. Свечи на столе и возле кровати были вставлены в серебряные подсвечники. По комнате разливался сладкий запах каких-то дурманящих трав.

Вначале девушка даже испугалась этой роскоши, хотела тут же бежать обратно, но Глеб удержал ее в своих объятиях и успокоил ласковыми словами:

— Что плохого, ненаглядная, если мы с тобой вдвоем попируем за этим столом? Ведь сегодня наш прощальный ужин.

— Прощальный?.. — испугалась Надежда.

— Да, я завтра уезжаю к дядюшке. Но когда вернусь, у нас с тобой будет еще много таких застолий, и много прогулок… и вся любовь у нас с тобой — впереди.

Надежда невольно согласилась и впервые в жизни выпила вина. И вскоре ее охватила беспричинная радость, комната заплясала перед глазами, свечи вспыхнули ярче, аромат цветов и трав стал еще слаще. В маленькое оконце избы заглядывали звезды, и Надежде казалось, что они ей радостно подмигивают. Но яснее звезд и свеч были для нее глаза княжича, которые все ближе придвигались к ее лицу… Надежда и не заметила, как очутилась на коленях у Глеба, как без всякого смущения, откровенно и страстно стала отвечать на его поцелуи. Потом девушке показалось, что ее подхватила какая-то упоительная волна, подхватила и понесла ввысь. Надежда, как одурманенная, позволила себя раздеть и уложить в постель. Она забыла все проповеди матери, все строгие наставления отца, все печальные истории о совращенных девушках. В эти минуты для нее существовал только Глеб, его поцелуи, объятия, страстный шепот, прерывистое дыхание… Даже боль, которую невинная девушка испытала от близости, не отрезвила ее. Влюбленный и опытный князь очень скоро заставил ее забыть об этой боли, придумывая все новые ласки и нежные слова. Долго длилась ночь запретной любви. Девушке не надо было спешить под родительский кров: Глеб уговорил ее сказать родителям, что она до утра идет ночевать к заболевшей подруге. Отец и мать так верили Надежде, что даже не подумали засомневаться в ее словах.

Но все когда-нибудь проходит. Прошли и часы любовного безумия. Наступило утро, и Надежда, открыв глаза и осмотревшись вокруг, с ужасом поняла, что уже никогда не будет прежней. Воспитанная в строгости, она считала свой поступок неискупимым грехом. Со слезами и упреками обратилась она к Глебу:

— Ты опозорил меня, одурманил, посмеялся надо мной! Я теперь грешница, которая не смеет поднять глаза от земли! Что будет с моими родителями, когда они узнают?.. Зачем ты это сделал, зачем?.. Мало тебе женщин богатых и опытных?

Глеб стал успокаивать ее объятиями и поцелуями, приговаривая, что она лучше всех женщин и девиц, каких он только знает. Но Надежда продолжала плакать и уверять княжича, что, если он на ней не женится, ей остается только умереть. Глеб обещал все устроить к их обоюдному счастью. Он рисовал радужные картины: вот сейчас поедет проведать больного дядюшку, а потом вернется в Киев с богатым наследством и чин по чину посватается к Надежде. И ее родители даже никогда не узнают, что она отдалась ему до свадьбы. Возможно, уверяя Надежду в своих планах, он и сам на какие-то мгновения в них верил.

Между тем сразу же после отъезда Глеба в Теребовльское княжество слухи о его свиданиях с дочерью гончара проникли в дом боярина Раменского. Нашелся человек, знакомый со слугами Завиды, который узнал молодого князя, когда тот вел Надежду в уединенную хижину.

Завида и Берислава, проведав, как обманул их Глеб, вначале пришли в ярость, клялись извести и его, и Надежду. Но затем, поостыв и поразмыслив, рассудили иначе.

— Ведь ты любишь этого подлеца, несмотря ни на что? — спросила мать. — Ты хочешь, чтоб он был твоим и только твоим?

— Да, он будет мой и больше ничей! — воскликнула Берислава, и руки ее сжались хищным движением, словно когтистые кошачьи лапки.

— Ну тогда и не думай вредить ему. Как же ты сможешь заполучить его, если изведешь? Он нужен тебе живой и невредимый.

— Да, верно… Но эту бесстыжую девку я сживу со света!

— Погоди. С Надеждой мы всегда успеем разобраться. Дочь гончара нам не опасна. Он все равно на ней не женится, только побалуется. Но баловство его мы быстро оборвем после свадьбы. Важно, чтобы ваша свадьба состоялась. А для этого мы еще не все сделали. Не забывай об Анне. Вернувшись от дядюшки, Глеб может переменить свое решение. Но чтобы его женитьба на Анне стала невозможной, нам надо сделать…

— Что?.. — Берислава расширенными, немигающими глазами смотрела на мать.

— Сделать так, чтобы к его возвращению Анна была замужем… за кем-нибудь.

— Но разве это возможно? Мы ведь сами устроили так, что над ней теперь смеется весь Киев. Ни один знатный человек не посватается к Анне.

— Тем лучше. Знатный не посватается — так выдадим ее замуж за простолюдина. Нам польза, а ей — унижение.

— Не получится. Боярин Тимофей, хоть и слушается тебя почти во всем, но за дочку свою стоит горой. Разве он выдаст ее за простого?