Цвет надежды

Гермиона вдруг поняла, что совсем не знает этого человека. За последние несколько месяцев ей удалось увидеть в нем больше, чем за все прошедшие годы, но при этом она словно посмотрела в замочную скважину. И ей вдруг захотелось распахнуть тяжелую дверь в его душу. Она не была уверена, что сумеет справиться со всем, что может увидеть там. Но… ведь это он. Непохожий ни на кого другого. Непонятный… Сломавшийся… Родной…

Ей вдруг стало страшно, так страшно, что перехватило дыхание. Она только сейчас осознала, что могло произойти. Он мог погибнуть. Гермиона вновь направилась к лазарету. Мог погибнуть. А вместо этого потерял отца.

Мадам Помфри удивилась ее визиту и шепотом рассказала о том, что мистер Малфой пережил тяжелое нервное потрясение, и его нельзя беспокоить — он спит.

— Можно мне его увидеть?

— Мисс Грейнджер, вы же понимаете, что…

— Я тихо. Он даже не заметит. Ведь вы сами сказали, что он спит.

— Ну хорошо, — сжалилась мадам Помфри. — Кому другому я бы отказала, но вы ведь понимаете серьезность последствий несоблюдения режима.

— Да, конечно, — поспешила заверить девушка.

В лазарете было прохладно. Видимо, не так давно здесь проветривали. Гермиона вдруг подумала: сколько душевных сил нужно иметь, чтобы работать в таких местах. В сосредоточии безнадежности и безысходности. Почему-то ей не пришло в голову, что именно здесь вера бывает самой искренней, а надежда — самой отчаянной.

За ширмой было тихо. Девушка подождала, пока немножко успокоится стук сердца, поняла, что стоять так можно вечность, а спокойствие не придет, и отодвинула створку.

На больничной кровати в нелепой пижаме спал Драко Малфой. Светлые прядки спадали на лоб, делая его таким трогательным, что хотелось непременно их убрать, прошептать что-то ласковое и нежное-нежное. Что-то настоящее. Чтобы ему стало тепло, и перестала наконец так пульсировать жилка на шее. Наверное, ему снился кошмар. Может быть, башня, усыпанная снегом. Гермиона проглотила комок в горле. Он выглядел настолько беззащитным, что она не могла поверить в того Драко, который стоял на площадке. Глупый. Что же он едва не натворил!

Девушка присела у кровати на корточки, вглядываясь в знакомые черты. Даже сейчас, когда он спал, напряжение его не покидало. Он был словно сгусток энергии. Как в заклинании проекции. Чуть тронь — все выплеснется. Вот только в какую сторону?

Девушка протянула руку и осторожно коснулась его волос, убирая их со лба. Он чуть шевельнулся, но не проснулся. Гермиона затаила дыхание. Его кожа была горячей.

Ей хотелось сидеть так вечно, гладить его лицо и знать, что все образуется. А еще… здесь было спокойно. В этих холодных стенах, под этим белым больничным потолком.

Гермиона устало вздохнула. Драко вновь пошевелился и чуть улыбнулся, не открывая глаз.

— Что нового в мире? — прошептал он.

Гермиона от неожиданности дернулась, но ответила так же тихо:

— Все спокойно.

Он резко открыл глаза, и их взгляды встретились. По его потрясению было понятно, что он обращался не к ней. Гермиона убрала руку и встала.

Драко тоже отодвинулся подальше и попытался сесть.

— Я помогу, — предложила девушка, бросаясь к нему.

— Не нужно, — он снова дернулся.

Гермиона замерла на полпути, опустила руки и посмотрела в пол. Юноша бросил на нее быстрый взгляд и сел, подложив подушку под спину.

— Ты давно здесь? — нарушил он молчание.

— Я? Нет. Пару минут.

Почему же здесь так нестерпимо жарко? Даже в горле пересохло, и слова даются с трудом.

— Почему ты меня не разбудила? — голос резок, словно она нежеланная гостья. Впрочем, наверняка так и есть.

— Я… обещала мадам Помфри и…

— Ах да! Ты же всегда исполняешь обещания, данные старшим.

Гермиона закусила губу и пропустила его фразу мимо ушей. Она видела, что он злится, и не понимала почему. Она же не виновата. Она же… Вспомнила свои мысли там, в Омуте памяти. Она ведь винила себя за эту башню, за то, что не остановила, не уберегла. И он, наверное, думает так же.

— Как ты? — сглотнув, спросила Гермиона.

— Чудненько.

— Ты не выпил зелье, — она кивнула в сторону кубка, стоящего рядом с пестрым букетом и яркой открыткой.

От кого цветы и открытка не хотелось даже думать. Кто-то был здесь до нее, и чьи-то подарки он заботливо выстроил у своей кровати.

— Ты пришла попрактиковаться в колдомедицине?

— Я пришла к тебе, — отчеканила Гермиона, вскинув голову.

— Зачем? — он смотрел в сторону, задавая вопрос.

— Увидеть.

— Увидела. Удачи.

— Драко… Я…

— Слушай, мне нужно отдыхать, и…

— Я знаю. Я просто хотела тебя увидеть и убедиться, что с тобой все в порядке.

Юноша медленно повернулся, и Гермиона едва не отшатнулась. В серых глазах были лишь боль и упрямство.

— Я в порядке. Так что можешь спокойно отправляться на праздничный ужин.

Голос ровный, словно он не человек.

Гермиона вдруг подумала, что, возможно, ему это не нужно, а она просто хватается за призрачные иллюзии. Может быть, никакой любви нет вовсе, и мы сами ее придумываем? Причем исключительно для самих себя.

Драко смотрел на бледное девичье лицо и мечтал, чтобы она ушла. Ушла и не возвращалась, потому что без нее было легче. Сердце не колотилось в горле. И не нужно было тратить силы на то, чтобы голос звучал ровно. Утром он едва не сломался, едва не… поверил. Нет, не так. Он готов был шагнуть к ней, даже не веря. Словно за подаянием. Снейп прав. Он — слабак. Гораздо слабее чертова Поттера. Тому хватило сил разбирать себя на части, находясь рядом с ней столько лет. Бросать пламенные взоры, довольствоваться дружескими поцелуями и объятиями… А Драко — не Поттер. Он… он готов сломаться. И Драко ненавидел себя за это. Снова выматывать душу, снова копаться в себе. Лучше бы она ушла.

Но была еще одна причина. Гордость готова была считать ее основной. Сегодняшний день показал, что все еще только начинается. И то, что он сейчас в безопасности, это не победа — лишь отсрочка. Все же хоть чем-то Драко походил на Поттера. Он тоже считал, что не имеет никакого права втягивать в это ее — Девочку-Солнечный-Свет.

— Драко, я хочу… хочу тебе помочь.

Однажды она просто обняла, подула на лоб, и кошмар прошел, растворился. Драко почувствовал, что еще миг, и вся его стойкость рассыплется прахом. У него уже совсем не осталось сил противостоять этому напряженному взгляду.

— Я хочу, чтобы ты ушла.

Он отвел взгляд, чтобы не видеть, как она закусила губу, и на ее щеках начали проступать пятна, словно она вот-вот заплачет.

— Драко…

— В этом проходном дворе можно побыть одному? Я сегодня здесь уже принял половину Хогвартса…

Ширма отодвинулась, заставив его замереть на полуслове. Гермиона резко обернулась и тут же смутилась. В открывшемся проеме стояла мать Драко. Девушка сглотнула и пробормотала:

— Здравствуйте.

— Здравствуйте, — откликнулась Нарцисса, выжидающе глядя на девушку.

Гермиона почувствовал себя лишней. Объяснить свое присутствие чем-то вразумительным она не могла.

— Драко, — обернулась Нарцисса к сыну, так и не дождавшись развязки, — ты не представишь свою гостью?

— Она уже уходит, — глядя в пол, произнес юноша.

— Но, пока она здесь, у тебя есть возможность это сделать.

— Я уже ухожу, — откликнулась Гермиона. — Извините.

— Раз мой сын предпочитает выставить меня, как мать, в плохом свете, придется самой исправлять ситуацию. Нарцисса Малфой.

— Это моя мать, — неохотно откликнулся Драко со своего места. — А это Гермиона Грейнджер — подруга Гарри Поттера.

Уж лучше бы молчал. Девушка бросила на него быстрый взгляд и слегка сжала протянутую руку Нарциссы.

— Очень приятно, — произнесла она.

— Взаимно, — откликнулась женщина.

Если та и была удивлена присутствием Гермионы, вида не показала.

— Мне пора, извините. Была рада знакомству. У вас… чудесный сын.

Гермиона услышала, как Драко фыркнул.