Цвет надежды

— Но оно же открыто. Как ты сможешь там появиться? Там же опасно, — затараторила она, не в силах скрыть панику.

Он помотал головой, избегая встречаться с ней взглядом, словно ему было неуютно от ее эмоций.

— Теперь оно ненаносимо.

— Но разве можно сделать ненаносимым объект, чье местоположение уже известно? Разве только… Хранитель? — озарило ее.

Он как-то неопределенно пожал плечами, а она вдруг подумала о том, кто мог согласиться стать Хранителем тайны? Кто решился рискнуть, встав на его сторону в этой войне против всех? Значит, есть кто-то! У нее едва не вырвалось: «Это Снейп?». Ничье другое имя даже в голову не пришло, но она вовремя прикусила язык, потому что не хотела услышать в ответ «неважно». Боялась подтверждения тому, что он не доверяет. Гермиона и так была уверена, что это декан Слизерина. Впрочем, действительно мало кому могло прийти в голову, что Хранителем тайны согласится стать человек, чью дочь этот мальчишка бросил почти перед алтарем. Поистине странно иногда поворачивается жизнь.

Гермиона скользила взглядом по чертежу поместья. Он когда-то говорил, что они, слизеринцы, будучи детьми, проводили много времени в этом доме. Для нее это просто схема, в которой с трудом угадывались очертания замка. А для него — дом детства, который в одночасье превратился в руины, благодаря аврорам. И теперь он решил восстановить поместье. Почему сейчас? У него наверняка миллион других более важных и более срочных дел.

Юноша аккуратно отставил чернильницу в сторону и свернул пергамент, перевязав его тесьмой. Гермиона задумчиво наблюдала за его руками, и ей казалось, что она почти понимает причину его внезапного желания восстановить поместье тети. Чтобы проверить свою догадку, она спросила, не отрывая взгляда от его рук:

— Почему ты решил заняться этим сейчас? У тебя наверняка полно других, более срочных, дел.

Она услышала, как он глубоко вздохнул. Ответ прозвучал не сразу, а когда все-таки прозвучал, Гермиона грустно улыбнулась. Все-таки она успела достаточно его узнать.

— Исход ни одного из этих дел не зависит от меня в полной мере. Всегда есть с десяток… сопутствующих факторов, — сухо усмехнулся он. — И только здесь я могу завершить начатое, ни на кого не оглядываясь. К тому же, это в память о Марисе…. и не только о ней.

Девушка зажмурилась, закусив губу. Сколько же на него свалилось. Ему же всего семнадцать! Как он сможет со всем этим справиться?

Гермиона наконец решилась поднять голову и посмотреть на юношу. В его взгляде были усталость и настороженность. Мерлин, придет ли когда-нибудь время, когда он сможет ей доверять? Когда перестанет постоянно ждать подвоха?

Девушка протянула руку и коснулась его холодных пальцев. Он вздрогнул и посмотрел на их руки, но не сделал попытки высвободиться. И Гермиона решилась. Она шагнула вперед, скользнув ладонями по его предплечьям, плечам, и крепко обняла за шею. Время словно сделало виток, и вот она снова в музыкальной гостиной и снова обнимает застывшее изваяние. Только на этот раз он пошевелился, и его ладони невесомо легли на ее спину, скользнули по талии, по плечам. Гермиона уткнулась в его шею, вдыхая родной запах и моля Мерлина, чтобы ее поспешность не сделала все только хуже. Чтобы ему тоже было хорошо сейчас. Чтобы он хоть чуть-чуть расслабился, хоть на несколько минут забыл обо всех своих проблемах. Гермиона еще раз глубоко вздохнула, стараясь успокоить колотящееся сердце. Он же обнимает ее не по инерции, правда? И это не равнодушное объятие, а просто осторожное? Ведь, когда кто-то равнодушен, он же не станет зарываться носом в волосы и выдыхать тихо-тихо, словно боясь потревожить. Правда?

Они стояли так вечность. Очень-очень короткую вечность, а потом он негромко спросил:

— Ты во сколько должна быть дома?

И на секунду ей захотелось сказать, что она может отпроситься на всю ночь, соврать дома, что будет у Джинни, даже остаться здесь на весь завтрашний день. Но только на секунду.

— В двенадцать.

— Золушка, — усмехнулся он. — Туфельку оставишь?

— «Золушки» не было в моей книге! Так и знала, что ты тайный поклонник маггловских сказок!

— Я просто всесторонне развитый, — фыркнул он в ответ, и тут же серьезно добавил: — Тогда нужно идти. Хотя… я могу открыть камин в спальне. Это сэкономит нам пятнадцать минут. Надо только сейчас сообразить, как.

Гермиона отклонилась назад, заглядывая ему в глаза, и только тут поняла, насколько сильно он на самом деле вымотан — даже стоит, опираясь спиной о стену. Она посмотрела в серые глаза и ей захотелось отругать его за то, что он так себя загнал, вытребовать обещание, что он будет больше отдыхать и нормально есть. Но она ведь не имела на это права. Во всяком случае, пока. Гермиона улыбнулась ему и неожиданно получила улыбку в ответ. Конечно, не ту, солнечную, которую она так любила, но все-таки настоящую, искреннюю.

Девушка перевела взгляд на часы на столе. Без четверти двенадцать. И как бы ни хотелось ей сэкономить эти пятнадцать минут… Это не стоило его сил.

— Пойдем в гостиную. Ты потрясающий экскурсовод. Мне очень понравился твой рассказ. Хочу послушать его еще раз.

Она сама потянула юношу к двери, почувствовав, как он с усилием отлепился от стены. И, уже выходя за дверь, услышала за спиной тихий смех.

— Что? — оборачиваясь, спросила она, и он, больше не сдерживаясь, расхохотался в голос. — Да что такое?!

Отсмеявшись, он заправил ей за ухо прядь волос, отчего Гермионе захотелось зажмуриться, и весело произнес:

— Где-то с середины пути я пересказывал тебе одну из лекций Бинса о восстании гоблинов. И, как сама понимаешь, ни моя семья, ни мой замок там не фигурировали. Ты восемь раз сказала «угу» и два раза «здорово».

Гермиона запрокинула голову, зажмуриваясь. Ну почему с ним она каждый раз попадает в такие истории? Почему каждый раз выставляет себя дурой? И ведь не объяснишь этому мальчишке, сияющему усталой улыбкой, что он мог петь хоть гимн Хогвартса задом наперед — она бы и не заметила. Она ведь просто слушала его голос.

— Я поклонница историй о восстании гоблинов, — ответила Гермиона, скорчив гримасу, и протянула руку. Он сжал ее ладонь, и девушка не смогла сдержать улыбки, потому что ей показалось, что он наконец немного расслабился и улыбается почти совсем по-настоящему.

— Ладно. Тогда я расскажу тебе вторую часть этой увлекательной истории.

Но на этот раз не было историй про гоблинов. Была история замка. А Гермиона вновь все прослушала. Потому что видела, что он действительно расслабился, что он шутит и все чаще улыбается в ответ на ее улыбку. Путь назад показался ей короче в разы. И момент расставания наступил слишком быстро.

У камина он притянул девушку к себе и легонько коснулся губами виска. А потом, отстранившись, посмотрел ей в глаза серьезно и напряженно. И она невпопад подумала, что у него невозможно серые глаза, а еще ей очень захотелось стереть это напряженное выражение, застывшее в них. Но она не могла. Просто не знала, как. Внезапно Гермиона поняла, что ни разу за все это время не назвала его по имени. Даже в мыслях. А он ни разу не назвал по имени ее. Это открытие вдруг показалось очень важным. Потому что этап обращения друг к другу по фамилиям остался в прошлом. Теперь уже точно в прошлом. И это не могло не радовать. Сейчас Гермиона до ужаса боялась услышать от него «Грейнджер». Но при этом она чувствовала, что пока не имеет права называть его «Драко». Глупо, да! Но ей почему-то казалось очень важным услышать, как он обратится к ней по имени первым. Она и так уже сделала столько шагов навстречу. «Впрочем, он тоже сделал, — подумала она, взмахнув рукой на прощание. — Но пусть сделает еще один». И в этот раз чутье подсказывало Гермионе, что она этого непременно дождется. Потому что он здесь, до него можно дотянуться. А если ему нужно время, что ж, оно у него будет. У них впереди вечность. Гермиона надеялась на это от всей души.