Цвет надежды

Юноша отвел взгляд от директора и посмотрел на Северуса Снейпа. Декан был мрачен и сосредоточенно водил палочкой над медальоном Драко, держа его на раскрытой ладони. Когда Снейп попросил снять медальон, Драко и не подумал отказать. Он верил Снейпу. Так, как никому другому. Драко попытался расстегнуть серебряную цепочку и не смог. Тогда он просто стянул ее через голову, чувствуя при этом непонятное сопротивление. И это знание оказалось полезным. Значит, медальон невозможно снять просто так. Мариса, видимо, позаботилась и об этом. И вот теперь Снейп делал из медальона портключ. Теперь главное: успеть использовать его до того, как Пожиратели его отнимут. Если отнимут — фамильные медальоны вещь неприкосновенная.

Несколько напутствий, дрожь в коленях и рука Северус Снейпа, сжавшая его плечо. Теплая. Уверенная. Напряженный взгляд почти черных глаз.

— Удачи, Драко. Я жду вас с Нарциссой.

— Мы оба любим черный чай, — нервно усмехнулся Драко.

— Я помню.

И перед тем, как шагнуть в камин, он вдруг сорвет с пальца фамильный перстень, с которым не расставался четыре года, и протянет его Снейпу.

— Я потом заберу.

Рука зельевара не замедлится ни на миг, потянувшись за артефактом. Возможно, на перстне заклинание от чужаков, и принявшего его ждет опасность. Но в такие минуты об этом не думают. В такие минуты просто делают то, что велит сердце.

* * *

Северус Снейп сидел за своим письменным столом и смотрел на чернильницу. В голове крутился миллион мыслей, но он привык их систематизировать. Эмоции не доводят до добра. Вот Северус и пытался просчитать все последствия их действий хладнокровно.

Письмо от Нарциссы он получил раньше, чем от Люциуса. В нем она путано пыталась объяснить, зачем едет в имение. Дом Фаргуса Блэка был защищен от визитов всех, кто не носил фамилию Малфой. И это была первая ошибка Нарциссы. Если бы она чуть раньше рассказала, что намерена делать, Северус бы обязательно отсоветовал. Но теперь горевать поздно. Была проблема. И ее нужно было решать.

Люциус сумел попасть в дом и каким-то образом убедил Нарциссу в том, что она должна отправиться в поместье. Что это было? Заклинание? Вряд ли. Тогда бы она не смогла написать это письмо и, тем более, поставить защиту на дом. Мудрое решение немного запоздало. Значит, она поехала добровольно. Причину Северус видел в одном — попытка защитить Драко. Нарцисса поняла, что они непременно вытянут Драко из Хогвартса. По доброй воле или нет, но он окажется в имении. Она и написала-то письмо без особой надежды, что Северус сможет удержать сына в школе. Скорее для того, чтобы он что-нибудь придумал. Сама же решила быть на месте событий.

Интересно, был ли у нее план? Ведь в ее присутствии от Драко можно будет добиться всего, чего только пожелает Темный Лорд. Она не могла не осознавать этого. Или же… Нарцисса решила повторить то, что некогда сделала Лили Эванс. При этой мысли в груди глухо заныло. Материнская защита. Если мать гибнет, защищая сына, он становится… почти неуязвим и неправдоподобно везуч в схватках со смертью. Особенно против тех, кто когда-то спровоцировал эту защиту. Вот оно.

Северус откинулся на спинку стула и неверяще посмотрел в стену. Как же он сразу не понял? Как позволил Драко уйти, не предупредив об этом?!

То, что Нарцисса могла так поступить, казалось, с одной стороны, логичным, а с другой — чертовски неправдоподобным, потому что… потому что с Лили все понятно. Она когда-то училась в школе авроров и, возможно, творила защиту на всякий непредвиденный случай. Скорее всего, она предполагала, что на их дом однажды могут напасть. Мысли о Лили всколыхнули в душе привычную волну тупой боли.

Северус сделал глоток остывшего чая и устало потер лоб. Нарцисса… Нарцисса делала это сознательно. И чертовски глупо. Потому что Лорд наверняка подобное предвидел и больше не попадется на ту же удочку; тем более что он никогда не доверял Нарциссе и, кажется, все эти годы ждал от нее чего-то в этом роде. А еще Северус вдруг понял, что так поступить может только совершенно отчаявшийся человек. Человек, которому не на кого положиться в этой борьбе. Только на себя.

Почему? Ну почему она не посоветовалась?! Боялась того, что он станет отговаривать? Разумеется, он стал бы. Но не из-за того, что боялся ее потерять. Не только из-за этого. Шаг Нарциссы — это сплошные неконтролируемые эмоции. Если бы она хоть чуть-чуть подумала головой, то увидела бы всю глупость своей затеи.

Странно складывается жизнь. Мариса… Теперь Нарцисса… их защита была призвана спасти одного-единственного человека. И очень скоро Драко сам это поймет. И что тогда? Согласится ли он с такой ценой за свое спасение?

Это — тупик. То, что Драко не оставит Нарциссу там, Северус понял сразу. Безошибочным чутьем, по тем оттенкам эмоций, которые появились в последние месяцы у мальчика при словах о матери. Северус осознавал, что это — безумие. Вряд ли семнадцатилетний волшебник сможет что-то противопоставить силе, с которой столкнется. Он же не Поттер, который может наклониться завязать шнурок, избежав тем самым летящего заклинания. И все потому, что звезды так легли. С Драко все иначе.

Северус быстро встал из-за стола и прошелся по кабинету. Он упустил время. Он! Как он мог не додуматься сразу?! Да, сначала он был обеспокоен отъездом Драко… А все Грейнджер. Сама что-то напутала и его ввела в заблуждение. Но потом-то! Потом!

Мысли вернулись к письму Люциуса. И где-то на дне души шевельнулась надежда. Сначала, увидев гербовую печать, Северус почувствовал волну злости, но прочитав несколько строк, так и прирос к месту. Первой мыслью было: это писал не Люциус.

Однако проверка показала, что строки выводил именно Малфой-старший. Причем писал не под действием империо. Слишком… настоящим было письмо. За долгую жизнь человека, работающего на две стороны, Снейп повидал всякого. Он видел письма, написанные под воздействием заклинаний рукой, дрожащей от боли, страха, гнева. Порой письма были логичны до оскомины. Значит, писались под чью-то диктовку. Такие письма были видны по первым строкам. Это же письмо было… пустым. Северус не к месту вдруг вспомнил о том, как однажды, еще работая в лавке Олвана, возвращался домой по темной улице. Мог бы вернуться камином, трансгрессировать, но предпочел идти, слушая шорох листьев под ногами. В ту пору он любил думать на ходу. На темной и неприветливой улице горел один-единственный фонарь. Тускло-желтый, раскачивающийся на осеннем ветру. Словно кусок чужого солнца, пойманный и запрятанный в прочную клетку за толстое стекло. Тогда Северус подумал об одиночестве. Одинокое пятно среди черноты. Этот же фонарь он вспомнил, скользя напряженным взглядом по строчкам, написанным Люциусом. Почему?

В письме не было ничего и в то же время было все… Как объяснить? Люциус рассказал о том, что Нарцисса прибыла в поместье, и он хотел бы видеть Драко дома на зимних каникулах и просит Северуса поговорить с сыном.

Вот эти-то строчки и заставили зельевара так сжать пальцы, что хрустнуло и разлетелось на кусочки длинное перо. Так непохоже это было на всегда спокойного и заносчивого Люциуса. Впервые не было снисходительности, не было пренебрежения. Была… усталость. Старший Малфой словно перекладывал ответственность на кого-то более сильного. Ведь прекрасно понимал, что Снейп сам решит, поговорить с Драко, или же сделать вид, что письма не было. Что это было? Доверие? Вряд ли… Скорее осознание того, что Северус может сделать что-то из того, что сам Люциус сделать уже не в силах.

Северус вспомнил, когда видел гордого отпрыска старинного рода в последний раз. Это было в банке Гринготтс, куда Северус заехал по делам Хогвартса, а Люциус, видимо, по своим собственным. Малфой в дорогом костюме выделялся на фоне темной стены грубой кладки изяществом и неистребимым налетом изысканности. Словно драгоценный камень на фоне неподходящей ему оправы. Он поприветствовал Северуса легким кивком и тут уже отвернулся, давая понять, что совсем не расположен беседовать с деканом собственного сына. Тогда душу кольнуло подобие досады. Прошло много лет, но Северус до сих пор болезненно воспринимал пренебрежение к собственной персоне.