Страница 19 из 37
По-прежнему одним из самых слабых звеньев белорусской многопартийности являются лидеры политических партий страны. Их даже нельзя назвать лидерами, это просто люди, которые по воле судеб оказались у руля этих политических сил. Они не отвечают современным требованиям, совершенно не понимают, что такое своевременная и адекватная реакция на внутриполитические проблемы и внешнеполитические риски, что такое «игра на опережение». Руководители многих политических партий, просто-напросто, не интересны. У них полностью отсутствует не только харизма, но даже элементарная привлекательность. Их нереально представить на каком-то митинге или демонстрации, ведущих за собой людей. Следует особо подчеркнуть, что, как показывают социологические исследования, подавляющее большинство партийных лидеров обделено вниманием людей, многие о них вообще никогда не слышали. Их рейтинг, как говорится, находится ниже плинтуса – 0,00… процента. Омоложения партийных руководителей в стране практически не наблюдается. С такими лидерами роста активности политических партий очень трудно ожидать.
Десятилетиями не меняется партийный аппарат, имиджмейкеры, политтехнологи, спичрайтеры, аналитики политических партий. Они по-прежнему мало профессиональны и очень часто коррумпированы. Мало того, что совершенно не поймешь, о чем они говорят и о чем пишут, но их точка зрения может поменяться несколько раз за неделю в зависимости от величины полученного гонорара. Особенно это касается тех аналитиков, которые постоянно живут за границей и оттуда объясняют то, чего не видят и чего не знают.
Огромный ущерб имиджу политических партий страны нанесло их отношение к событиям в Украине. Правые партии поддержали тех, кто уничтожал детей и стариков, обстреливал школы и больницы, детские садики и спортивные площадки. Левые партии предали своих друзей и коллег из Украины, растерзанных и униженных на Майдане, не организовали всенародную защиту, которую они ждали и в которой нуждались.
Политические партии страны оказались не способными для укрепления собственных позиций использовать благоприятную ситуацию. Типичный пример. Недавно вся страна отметила 70-летие Победы советского народа в Великой Отечественной войне. Под руководством ленинской Коммунистической партии Красная Армия наголову разбила агрессора, стремившегося к мировому господству, освободила народы Европы от черной чумы, спасла мир от фашистского рабства. В самые трудные моменты тяжелой войны звучал призыв: «Коммунисты, вперед!». И они шли и побеждали. В Великий праздник Великой победы многие об этом забыли, о роли коммунистов в Великой Отечественной войне практически не вспоминали, не говорили и многое потеряли. А ведь можно было провести Международную научно-практическую конференцию во всех городах страны, во всех регионах с приглашением молодых людей, школьников, напомнить им о роли коммунистов в Великой победе, показать роль и традиции великой партии-победительницы.
Во-первых, введение пропорциональной избирательной системы вместо мажоритарной могло бы при помощи «ручного управления» несколько увеличить рейтинг политических партий, решить некоторые вопросы, с которыми партии сегодня не справляются. Однако появятся новые проблемы, о которых сегодня не говорят. Например, при повышении реальных возможностей политических партий в них усиленно «полезут» карьеристы, авантюристы, проходимцы, популисты и демагоги, стремящиеся и здесь получить собственную выгоду, использовать политические структуры как трамплин для карьерного роста, что, кстати, уже было.
Во-вторых, только каждый двадцатый респондент поддерживает подобные изменения. Остальные считают, что нынешние политические партии не способны что-то положительное внести в парламентскую жизнь.
В-третьих, в стране достаточно много политически пассивных граждан. Только около шести процентов жителей Беларуси верят в реальные возможности политики. Свыше восьмидесяти процентов избирателей, по мнению социологов, или не придут на выборы, или проголосуют против всех. Однако если не внести в избирательный бюллетень графу «Против всех», как в некоторых государствах, то совершенно не понятно, как будет голосовать избиратель. Будет ли он отдавать предпочтение благозвучным названиям политических партий или же сработает протестное настроение. Все это достаточно непредсказуемо и может завершиться полным политическим хаосом.
Можно сделать вывод, что сегодня белорусские политические партии если не в коме, то в реанимации и им в обозримом будущем предстоит очень сложная жизнь. Ничего хорошего им ожидать не следует, если коренным образом не изменить свою деятельность.
Известный римский политик, полководец и оратор Марк Порций Катон (старший) заканчивал все свои выступления в сенате фразой: «Я полагаю, что Карфаген должен быть разрушен». Сенатор Публий Сципион Назика, наоборот, выступая по любому поводу, утверждал, что Карфаген должен существовать. Действительно, будущее является таким, каким мы его создаем. История показывает, что политические партии нужны народу, но только тогда, когда они действительно служат людям, понимают, выполняют, отражают и представляют на высшем политическом уровне их запросы и интересы, эффективно и целеустремленно сражаются за них, влияют на принятие управленческих решений. Белорусские политические партии до сих пор этого делать не научились.
1.4. Рабочий класс в мире постиндустриальных иллюзий[21]
Особенности политической системы любого общества обусловлены не только своеобразием государственного устройства, политического режима и активности партийной жизни, но и наличием в обществе той социальной базы, которая благожелательно поддерживает ее, способствуя стабилизации социального порядка, провозглашаемого данным типом государственности. В СССР социальную базу политической системы составляли рабочие и трудовое крестьянство, в современных постсоветских странах, в зависимости от сложившейся в обществах социальной структуры и степени влияния на власть, – олигархи, чиновничья бюрократия, предприниматели, средний класс, креативный класс, трудящиеся сферы производства и т. п. Основными субъектами легитимации государственной идеологии были и остаются политические деятели разного уровня и гуманитарная интеллигенция, одно из социальных предназначений которой состоит в научном обосновании адекватности политической системы сложившимся реалиям. От того, каким видится политикам и ученым будущее общества, в котором они живут, его социальная структура, основные социальные группы как носители социальных изменений, в конечном счете зависят основные направления международной и внутренней политики государства, принципы устройства экономики и социальной сферы, культурная и социальная политика. Поэтому в СССР изучение состояния рабочего класса и его места в социальной структуре общества было важнейшей задачей для социологов, однако с изменением в стране социально-экономического уклада и, соответственно, идеологии и мировоззрения судьба рабочего класса оказалась под вопросом.
Суть новой идеологической парадигмы заключается в экстраполяции модели постиндустриального общества на будущее стран постсоветского пространства. Однако теории второй половины XX века, предсказывающие бурное развитие информационных технологий, торжество экономики знания, решительное ослабление роли индустриального труда, преобладание умственного, управленческого и обслуживающего труда, подтвердились лишь отчасти. Во всяком случае, историческая реализация «общества знания» вызывает некоторое сомнение. Тем не менее кризис индустриальной модели и соответствующего ей «трудового общества» достаточно очевиден, что явилось условием возникновения различных футурологических теорий о новом типе общества, основанного на иных социально-экономических процессах и видении социальной реальности.
Речь идет о концепциях постиндустриального, информационного, посттрудового, посткапиталистического, постмодернистского и т. д. обществ. Авторы этих концепций рассматривают информационное, постмодернистское и т. д. общество как совершенно новый этап социально-экономического развития общества, кардинальным образом отличающийся от предшествующего этапа. Как пишет Н. Л. Полякова в специально посвященной этой теме книге, «фундаментальным фактором, отличающим информационное или постмодернистское общество от индустриального и модернистского, является изменение характера труда, роли системы производства в обществе в целом, изменение принципов и характера рациональности[22]. Информационное (постмодернистское) общество приходит на смену трудовому и является его отрицанием. Не труд, а информация является систематизирующим фактором нового общества, новой социальной реальности. Система производства уже не рассматривается в качестве фактора, определяющего общественное устройство, а вместе с этим изменяется концепция индивида. Человек в рамках нового общественного качества уже не есть человек экономический, деятельность которого и в социальной сфере определяется выгодой, пользой, интересом и описывается как целерациональное действие. Мы имеем в виду, во-первых, теории «смерти» рабочего класса, его роли в современном обществе, основного социального конфликта и его характера; во-вторых, теории «смерти» трудовой этики, «аллергии» к труду, новой трудовой мотивации, связанной с изменением характера труда; в-третьих, теории нового систематического характера безработицы, традиционных и нетрадиционных путей выхода из нее; в-четвертых, различные теории кризиса производительного труда, неадекватности традиционных подходов и методов организации труда, ведущих к его деградации, а также попытки выработать какие-то новые подходы»[23].
21
В работе использованы материалы исследований, проведенных при поддержке НИР БРФФИ № Г14-069 от 23.05.2014 г., а также плановых социологических опросов, проводимых сектором социологии села Института социологии НАН Беларуси.
22
Полякова Н. Л. От трудового общества к информационному: западная социология об изменении социальной роли труда. М., 1990. 132 с.
23
Там же. С. 5–6.