Страница 5 из 33
Первые теоретические работы в этой области принадлежат так называемым естественным историкам. Эти специалисты не ставили перед собой задачу абстрактных теоретических обобщений. Зато они с блеском описали и детально проанализировали явления и события, характерные для периода революционных потрясений. Наиболее известная и часто цитируемая (в том числе и в данной книге) работа этого периода – «Анатомия революции» Крейна Бринтона. На примере четырех великих революций – английской, американской, французской и российской – Бринтон тщательно прослеживает весь ход революционного процесса: от кризиса «старого режима» к первым шагам революции; к установлению власти «умеренных» и их падению; к победе радикалов, создающих «царство террора и добродетели» и их поражению; затем к термидору и, наконец, завершает свое исследование описанием постреволюционной диктатуры. Этот анализ до сих пор считается классическим.
В 60-е годы революции снова привлекли внимание ученых, но лишь как одна из разновидностей массовых беспорядков – наряду с бунтами, крестьянскими войнами, восстаниями и другими проявлениями насилия. Великие революции как бы растворились в малых, революции вообще – в формах массового насилия. И это неудивительно. Если в 20-30-е годы наибольший интерес вызывали масштабные революционные события в России и Мексике, приход к власти фашистов в Германии, то в послевоенный период внимание переключается на потрясения в странах «третьего мира».
Одна из наиболее известных работ этого периода – книга Теда Роберта Гурра «Почему люди восстают». По его мнению, корни революций (как и других массовых беспорядков) нужно искать в психологии масс. Если люди чувствуют себя разочарованными в существующем политическом режиме, они начинают бунтовать. Гурр пользуется понятием «относительные лишения», противопоставляя их абсолютным. Не так важно, что реально происходит в обществе, как соотношение этого с ожиданиями людей. По мнению Джеймса Дэвиса, разделявшего те же подходы, условия для революции возникают, если период длительного экономического подъема, формирующего завышенные ожидания, сменяется резким спадом и ожидания оказываются обманутыми.
К этому же периоду относится и известная работа Самуэля Хантингтона «Политический порядок в меняющихся обществах». Хантингтон вводит понятия «западной» и «восточной» революции. Западная – та, которая развивается «по Бринтону»: начинается с кризиса государства, проходит через власть умеренных, радикализацию и термидор и заканчивается постреволюционной диктатурой. Образцом для «восточных» революций послужили герильи в странах «третьего мира»: для них характерен длительный период двоевластия, и лишь в конце происходит окончательное поражение «старого режима» и победа революционных сил. Хантингтону же принадлежит одно из самых широко используемых определений революции: «…быстрое, фундаментальное и насильственное изменение внутреннего положения страны, основных ценностей и мифов общества, его политических институтов, социальной структуры, лидерства и деятельности власти» (Huntington, 1968. Р. 264).
В это же время внимание ученых начинают привлекать конфликты между группами интересов, что позволяет не просто рассмотреть революцию как столкновение между различными социальными слоями общества, но и включить в анализ борьбу интересов в рамках каждого слоя. Ситуация многовластия, когда различные группы вступают в острый политический конфликт и способны мобилизовать ресурсы в свою поддержку, – так характеризует революцию, например, Чарльз Тилли.
В 70-е годы появляются исследования революций, построенные на совершенно иных принципах. Если раньше революции «растворялись» в других формах массовых беспорядков, то теперь, напротив, каждая из них становится предметом тщательного и скрупулезного анализа. Детально исследуются взаимоотношения и потенциальные конфликты между властью и элитами, внутри элит, между элитами и различными группами населения, а также внутренняя организация каждой группы. Особое внимание обращается на анализ государства, кризис и распад которого знаменуют начало революционного процесса, а восстановление и укрепление – его завершение. Государство рассматривается как структура, относительно автономная от господствующего класса, государственная бюрократия – как особая социальная сила. Многие представители этого направления вообще считают невозможным формирование общей теории революции, предлагая ограничиться сопоставлением различных частных случаев, поиском в них общего и особенного. К наиболее ярким работам этого периода можно отнести книги Теды Скочпол «Государства и социальные революции» и Джека Голдстоуна «Революции и восстания начала Нового времени».
В своей работе Скочпол анализирует три революции: французскую, российскую и китайскую, сравнивая их с событиями английской гражданской войны XVII в., революцией Мейдзи в Японии 1868 г., прусскими реформами 1 SOT-ISM гг., германской революцией 1848 г., которые, по ее мнению, не являются социальными революциями. Особое внимание Скочпол обращает на предпосылки революционности крестьянства, не считая особо важным для анализа революций городские восстания. Подробному анализу подвергаются структура государственной власти, взаимоотношения между государством, элитой и крестьянством в аграрно-бюрократических обществах; демонстрируются истоки конфликтов между ними, обостряющихся в условиях усиления внешних угроз. Именно во внешнем военном давлении и неспособности государства дать на него адекватный ответ Скочпол видит основные предпосылки революции.
Несколько особняком стоит чрезвычайно интересная работа Джека Голдстоуна «Революции и восстания начала Нового времени». Голдстоун детально анализирует английскую и французскую революции, сравнивая их с периодами ослабления государственной власти в Азии: кризисами в Оттоманской империи, сменами династии в Китае, реставрацией Мейдзи в Японии. В целом он видит истоки ранних революций в демографических процессах и их воздействии на экономические, политические и социальные институты. Рост населения, по его мнению, вызывает усиление конкуренции во всех слоях общества: крестьян – за землю, наемных работников – за рабочие места, элиты – за государственные должности. Те же причины приводят к усилению спроса на товары, росту цен и снижению эффективности налоговой системы. Сталкиваясь с увеличением расходов и исчерпанием традиционных источников доходов, государство испытывает все более острые финансовые трудности. Таким образом, под давлением растущего населения в обществе обостряется целый комплекс противоречий, что в конечном счете приводит к глубокому кризису государства и (в ряде случаев) к революции. В отличие от марксистов, рассматривающих революционные потрясения как катализаторы общественного прогресса, Голдстоун связывает революции с циклическими процессами: волны роста населения вызывали ослабление государственной власти и создавали предпосылки революций; демографическая ситуация стабилизировалась – восстанавливалось и прежнее равновесие.
Обзор современных подходов к анализу революций будет неполон, если не упомянуть достаточно влиятельное течение так называемых ревизионистов, зародившееся во Франции и затем распространившееся и на другие страны. Основной лозунг ревизионистов – разделить миф и реальность в анализе революций (в первую очередь Великой французской), причем ответственность за мифотворчество возлагается в первую очередь на марксистскую школу. На основе детального исторического анализа ревизионисты поставили под сомнение все основные принципы марксистского подхода к этой проблеме, в том числе о революции как механизме общественного прогресса, о закономерности и неизбежности революции, о роли классовой борьбы в революции и т. п. К наиболее видным представителям этого направления относят А. Коббана, Б. Рассела, Ф. Фюре.
В качестве примера типичного подхода ревизионистов к анализу революции можно привести работу Ф. Фюре и Д. Рише (F. Furet, D. Richet, 1970). Для этих авторов не существует единого процесса, который может быть назван Великой французской революцией. Этот процесс распадается на три различные революции: депутатов – в Версале; средних и низших слоев – в городах; крестьянства – в деревне. Ведущей среди них является буржуазная революция – процесс конституционной перестройки государственного механизма. Причем этап якобинской диктатуры оценивается как период, когда буржуазная революция сбилась с пути. Что касается городской и крестьянской революций, то их относят скорее к категории традиционных бунтов. При этом авторы не считают возможным связывать революцию с классовой борьбой – не нарождающийся класс капиталистов сражался с отжившим феодальным строем, а просвещенные либеральные элиты из всех трех сословий боролись против защитников старого порядка и их жесткого консерватизма в отношении реформы государственной власти. Поэтому столкновение носило не социальный, а политический характер. По мнению авторов, буржуазная революция окончательно достигла своих целей только после июльской революции 1830 г.