Страница 21 из 33
Тем не менее ни в одном из рассмотренных нами государств, кроме Советского Союза, кризис ранней постмодернизации не вызвал пока полномасштабной революции[61]. Это означает, что во всех других странах, затронутых этим кризисом, основные барьеры на пути адаптации были сняты на предшествующих этапах исторического развития, тогда как СССР не обладал необходимым для эволюционного преодоления кризиса адаптационным потенциалом. Для того, чтобы понять особенности исторического пути России (а затем СССР), необходимо рассмотреть, как происходил процесс разрушения встроенных ограничителей в других странах, и разобраться в том, почему в данном конкретном случае он оказался недостаточно эффективным.
2.4. Варианты ликвидации встроенных ограничителей
Итак, как уже отмечалось выше, пути преодоления кризиса ранней модернизации во многом определяют перспективы эволюционного развития на последующих стадиях исторического процесса. В исследованиях по теории революции уже были попытки проследить эту связь. Одна из самых известных была предпринята Баррингтоном Муром, который выделял три возможных пути к современному обществу: через буржуазную революцию к западным демократиям (Англия, Франция, США); через революцию «сверху» к фашизму (Германия, Япония); через крестьянскую революцию к коммунистическим диктатурам (Россия, Китай) (Moore, 1966). Позже было замечено, что эти три пути можно также трактовать как последовательные стадии перехода к модернизации, осуществляемого на разных этапах исторического развития (Skocpol, 1994а. Р. 46–48).
Подобный подход имеет определенную концептуальную основу. Например, в своих работах А. Гершенкрон доказывал, что «в некоторых весьма важных аспектах развитие отсталой страны именно благодаря ее отсталости принципиально отличается от развития страны передовой…, причем степень проявления характерных черт отсталости в каждом конкретном случае напрямую зависит от уровня отсталости» (Gerschenkron, 1962. Р. 7). Согласно этому подходу выделяются страны – пионеры индустриализации, страны умеренной экономической отсталости и страны глубокой экономической отсталости. К первым относят Англию и, в определенной мере, Бельгию и Францию[62]. Типичным примером страны умеренной отсталости является Германия. К той же категории относят Италию и Австрию. Наконец, Россию и Японию принято рассматривать как классические примеры стран глубокой экономической отсталости, приступивших к индустриализации примерно на три десятилетия позже Германии. Очевидно, эта классификация применима для государств, вступивших на путь модернизации до 20-30-х годов XX в., т. е., в соответствии с нашим подходом, до завершения кризиса зрелого индустриализма.
Нужно заметить, что зависимость типа революции от времени вступления страны в стадию модернизации не столь прямолинейна, как предполагают упомянутые выше авторы. Так, Францию и США, которые Б. Мур объединяет с Англией как государства, прошедшие через буржуазные революции, нельзя безоговорочно отнести к странам ранней модернизации[63]. Революции «сверху», по его же классификации, характерны как для Германии – страны умеренной отсталости, так и для Японии – страны глубокой экономической отсталости. В то же время Россия, относящаяся к той же категории, что и Япония, пережила крестьянскую революцию. Что касается Китая, то он вообще с трудом вписывается в эту классификацию, поскольку, как уже отмечалось выше, модернизационные процессы здесь набрали силу гораздо позднее.
Тем не менее, форма политической и институциональной трансформации общества и время вступления в модернизацию имеют глубокую внутреннюю связь. В зависимости от того, когда в стране происходит промышленная революция, различаются и характер новых проблем, с которыми обществу приходится сталкиваться в этом процессе, и типы встроенных ограничителей, которые мешают необходимой адаптации, и острота конфликтов, сопутствующих ликвидации этих ограничителей.
Для начала рассмотрим страны – пионеры индустриализации. Для того, чтобы в них сложились благоприятные условия для промышленного развития, требовались определенные предпосылки. Во-первых, динамично развивающееся сельское хозяйство, которое позволяло бы кормить растущие города, обеспечивать промышленные предприятия дешевой рабочей силой и сформировать рынок для промышленных товаров. Во-вторых, отсутствие экономических и социальных ограничений на развитие предпринимательства, ликвидация средневековой системы регулирования. В-третьих, наличие внешних рынков. В-четвертых, проведение государственной политики, способствующей развитию производства и обеспечивающей для него благоприятные условия.
На ранней стадии индустриализации проблема внешнего финансирования собственного развития не играла для предпринимателя существенной роли. Индустриализация начиналась в основном с некапиталоемких отраслей, предприятия в своей массе были невелики и развивались на основе самофинансирования (Crouzet, 1996. Р. 36).
Интересы, связанные с преобразованием сельского хозяйства, промышленной экспансией, снятием ограничений на пути развития экономики, четко обозначились в рамках революционных процессов, которые протекали в странах ранней индустриализации вплоть до 1848 г. и обеспечили в них предпосылки промышленной революции. Закрепление неограниченных прав частной собственности, обеспечение свободы предпринимательства, ликвидация средневековых барьеров на пути развития торговли и промышленности красной нитью проходят в требованиях революционных сил этого периода. Экономическая независимость – от государственного патернализма, от вмешательства в отношения собственности – рассматривалась как неотъемлемое право любого субъекта. За государством оставалась лишь функция создания наиболее благоприятных условий для развития отечественной экономики. Но эта функция считалась весьма важной, и для обеспечения ее надлежащего выполнения необходим был контроль за функционированием государственной машины, за принятием государственных решений. Налогоплательщики хотели знать, в их ли интересах государство расходует средства. Лозунг американской революции «Нет налогообложению без представительства» (No taxation without representation) в той или иной степени применим ко всем революциям этого исторического этапа.
Успехи индустриализации во многом зависели от того, насколько последовательно решались рассмотренные выше задачи в ходе революционных преобразований. Не случайно исследователи связывают пионерную роль Англии в промышленной революции с ситуацией, сложившейся в стране к концу XVII в. под влиянием предшествующих революционных потрясений. «К 1700 г. в Англии сформировались благоприятные институциональные условия для экономического роста. Ослабление регулирования промышленности и цеховой системы привело к повышению мобильности рабочей силы и росту инноваций в экономической сфере; эти процессы получили дальнейшее развитие благодаря патентному законодательству (Статусу о монополиях). Мобильность капитала стимулировалась созданием акционерных обществ, деятельностью ювелиров (осуществлявших функции коммерческих банков. – Авт.), кофейных компаний (ставших прообразом страховых обществ. – Авт.) и Банка
Англии (как центрального банка. – Авт.), чья деятельность приводила к снижению трансакционных издержек на рынке капитала. И, возможно, наиболее существенно, что верховенство парламента и укрепление прав собственности в рамках обычного права обеспечили политическое влияние людей, заинтересованных в использовании новых экономических возможностей и в создании надежных правовых рамок, защищающих и поощряющих экономическую активность… В результате были созданы условия для промышленной революции» (North, Thomas, 1973. Р. 155–156).
61
Мы заранее оговаривались, что не ставим перед собой задачу подробного анализа того, можно ли отнести к революциям события, связанные с падением коммунистических режимов в восточноевропейских странах и бывших республиках Советского Союза. Отметим лишь, что, по нашему мнению, в ряде государств Восточной Европы коммунистический режим был навязан извне, и потому при прекращении внешней поддержки его падение произошло достаточно просто и безболезненно, без принципиального ослабления государственной власти. Хотя в некоторых случаях, в частности применительно к Польше, Болгарии, Румынии, Югославии, этот вопрос заслуживает дополнительного изучения.
62
Гершенкрон относит Францию к странам умеренной отсталости, в то время как Круазе выделяет в индустриализации Франции общие черты как со странами – пионерами индустриализации (в первую очередь с Англией), так и со странами, вступившими на этот путь позднее (Gerschenkron, 1962; Crouzet, 1996. Р. 36).
63
Промышленный переворот во Франции большинство исследователей относит к 1830-м годам XIX в., в США – к 1850-м (за исключением Новой Англии, где этот процесс начался раньше, с конца XVIII в., и набрал силу к 1820–1830 гг.).