Страница 20 из 81
— Мы успели забросать землей колодец в центре двора королевской резиденции Лувр, провели в многочисленные ее комнаты водопровод, мы построили новые величественные дворцы и проложили прекрасные дороги. А они снова хотят возвратить себе принадлежащие народу, набитые золотом и картинами, залы с покоями и разъезжать по нашим дорогам в дорогих каретах, — продолжал нагнетать обстановку первый из мужчин. — Прибрать к рукам все наши изобретения и наш труд на благо всей трудовой Республики.
— И снова ты огласил правду, Мишель, этого допустить никак нельзя, — товарищ оратора принялся закатывать рукава сюртука вместе с рукавами рубашки, не переставая размышлять. — Скорее всего этот месье из богатеньких заправил, которые в революцию поддерживали жирондистов, а после термидорианского переворота перекинулись к контрреволюционерам.
— Похоже что так, им не привыкать с жиру беситься.
Буало ногой отодвинул табуретку и сделал полшага назад, он прекрасно осознавал, что конфликта вряд ли удастся избежать, но и драться с безоружными мужланами ему претило тоже.
— Господа, я никогда не состоял ни в каких политических партиях, тем более, не собираюсь вступать в них сейчас, — как можно спокойнее сказал он. — Давайте разойдемся по хорошему и мы с мадемуазель навсегда оставим этот гостеприимный постоялый двор.
— А мне здесь понравилось, — неожиданно откликнулась за его спиной недавняя собеседница. — В честь чего это вы надумали принимать решения и за меня?
— Потому что вам здесь не место, — обернувшись к ней, громко зашипел Буало. — Вы желаете, чтобы нас оставили тут навсегда?
— Но и покидать этот славный городок с такой веселой гостиницей мне не к спеху, — девушка воткнула руки в бока. — Так что придется вам убираться отсюда одному, а я постараюсь продолжить трапезу. Заодно посмотрю, кто из этих милых господ одержит победу.
— К тому вы и присоединитесь, — ехидно заметил Буало. — Мадемуазель Сильвия, не смею утверждать, но, боюсь, что такая позиция вам к лицу.
— А вам какая забота? — нагло ухмыльнулась девушка. — Вы лучше приготовьтесь защищаться, кажется, на вас обратили внимание еще двое граждан свободной Республики.
Кавалер моментально принял прежнюю боевую стойку, ощупал глазами своих противников. К ним действительно готовилась присоединиться парочка таких же увальней с мозолистыми руками. Оба шумно дышали, рубашки на груди были забрызганы кровью. Видимо до этого они принимали активное участие в драке. Только теперь у одного из них, в армейских брюках и в кителе, болталась на перевязи сбоку офицерская шпага в отделанных медью черных ножнах, а в руках, затянутых в белые перчатки, он покручивал револьвер.
— Господа, что за шум без боевых действий — развязно спросил он у продолжавших переводить взгляды с одной жертвы на другую первых мужчин. Увидев кавалера, кинул правую руку к эфесу шпаги. — О, я вижу, что вы не зря обратили внимание на этого хлыща, у него одно оружие чего стоит, не говоря об одежде и шляпе со страусиными перьями.
— Точно подмечено, — воспряли духом друзья, не знавшие, за что прицепиться еще. — Головной убор этого мерзавца указывает на его принадлежность к дворянскому роду.
— Значит, в революцию дворян перебили не всех, осталась работа и для нас, — радостно гагакнул гражданин в армейских штанах.
— И этот подлец еще смеет свысока разговаривать с нашим товарищем, одетым в простенькое платье гражданки республики, — тот, которого назвали Одилоном, ткнул пальцем в покрывшуюся краской возмущения спутницу Буало. — Товарищи, пора призвать его к ответу и поставить на то место, которого он заслуживает.
Кавалер попытался было снова оправдаться, чем еще больше подлил масла в огонь. Видимо на краю Республики, рядом с хамоватой Германией, здешнее население переняло и грубые качества немцев, не слишком отягощенных культурой поведения.
— Повторяю, господа, ни к каким партиям я не принадлежу, мне одинаково претят что имперские амбиции, что грубые замашки республиканцев, — крикнул он. — Граждане…
Но было уже поздно, четверо республиканцев словно дожидались того момента, когда он попытается произнести хоть одно обидное слово в их адрес. Они сплотились в единый монолит и приготовились к нападению.
— Да он еще и обзывается, — как бы в оправдание к последовавшим за этим действиям визгливо воскликнул кто–то из них.
Буало едва увернулся от брошеной в него глиняной кружки с недопитым вином, следующим предметом оказался кулак, обтянутый шершавой кожей белой перчатки. Бывший офицер попал точно в переносицу, заставив кровь из ноздрей кавалера хлынуть потоком. Буало увидел, как этот мужчина в армейском кителе приготовился для очередного выпада вторым кулаком, пригнувшись, подсел под соперника и боднул его головой в живот. И тут–же пропустил еще несколько крепких тумаков от окруживших его республиканцев. Удары посыпались как из рога изобилия, кулаки застучали по бокам, по груди, по шее, кто–то старался сбить его с ног, настырно тыча грубыми каблуками по ботфортам. В один из моментов Буало почувствовал резкую боль в колене, видимо нанесенный прицельно удар достиг своего назначения. Чтобы не оказаться на полу, он напряг все силы и отпрыгнул от противников. Выхватив из ножен шпагу, выставил ее острием к нападавшим и закачал концом сверху вниз, не давая приближаться распалившимся республиканцам.
— Предупреждаю вас, граждане свободной Республики, еще один шаг и я проткну насквозь любого, кто посмеет ко мне прикоснуться, — усмиряя запальное дыхание, хрипло сказал он.
Мужчины отшатнулись было назад и через пару минут снова бросились окружать кавалера, их озверевшие лица не обещали ничего хорошего. Но здесь не выдержала девушка, стоявшая по другую сторону стола и поначалу спокойно наблюдавшая за дракой. Она вдруг выскочила перед нападавшими и раскинула руки в стороны:
— Господа, мне кажется, этот наглец свое получил, — перекрывая невообразимый гвалт в зале корчмы, звонко крикнула она. — Теперь предоставьте мне самой довести разговор с ним до конца.
— Товарищи, да она вместе с этим хлыщем, — ощерился тот, которого называли Мишелем. Шмыгнув крупным носом, он обратил грубое лицо к девушке. — Имперская шлюха, и этого предателя ты потащишь в свою постель?
— Это не ваше дело, — не зная, как поступать дальше, оторопела от нежданности защитница. — И какое вы имеете право обзывать меня шлюхой?
— А кто ты? Вон как сиськи растопырила, — загоготали вокруг.
— Раскормила, даже глухие застежки с шейным платком не помогают.
— И под платьем тоже ничего нет! — скорчил рожу бывший офицер. Он выхватил шпагу из ножен и ее концом поддел край подола. — Вот как, вся передница голая, до самого пупка.
— Поддайте ей под зад, чтобы не путалась под ногами, — рявкнул Одилон. — С этой стервой мы разберемся потом.
Девушка охнула, неловко присела на корточки, она беспомощно оглянулась на недавнего своего противника. Буало заскрипел зубами, подобные выходки толпы показались для него слишком жестокими. Он успел заметить, как один из нападавших схватил его заступницу за рукав платья и с силой швырнул на истоптанный множеством каблуков грязный пол. Чья–то подошва словно нечаянно наступила на длинные пальцы девушки, она громко вскрикнула, лицо ее покрылась белым налетом страха. В то же мгновение кавалер перенес тяжесть своего тела на выставленную вперед правую ногу и выбросил руку со шпагой в сторону обидчика девушки. Конец клинка проткнул камзол мужчины возле предплечья и выперся из его спины, уже измазанный кровью. Противник вытаращил глаза, громко рявкнул, прежде чем завалиться на стоящий рядом стол. А Буало уже потряхивал острием перед очередным нападавшим, принуждая того попятиться назад. Но беспомощный вид распластанной на полу девушки и товарищи, не думавшие отступать, видимо возбуждали в том звериные инстинкты, он попытался перхватить клинок, зажав его рукой посередине. Рядом готовился к броску вооруженный шпагой один из единомышленников. Кавалер резко опустил эфес вниз и дернул оружие на себя, едва не развалив ладонь противника на две половины. Тот взвыл от боли и упал под ноги друзьям, подворачивая руку под свое туловище.