Не виноватая я

Бессовестный ничего не рассказал невесте. А ведь грозился. Не то, чтобы она этого хотела. Сама требовала забыть все, что между ними случилось. Но, видимо, ее подсознание обрело собственное мнение. Ладно. Она что-нибудь придумает – сама, раз Хели оплошал. Нет, Доркас она расстраивать не станет, а вот со Спиру побеседует. Или наоборот – откажется разговаривать и видеться. Однако, это – позже

– Тогда в свою очередь обещаю сделать так, чтобы у тебя и Хели все сложилось хорошо.

Провожая Доркас, Эва мысленно уговаривала себя, что это единственно верное, хотя и болезненное решение.

Оставшись в одиночестве впервые за весь день, Георгиос не знал, куда себя девать. Он налил в бокал вина и устроился возле бассейна. Вместе с тишиной пришли размышления. Его посетила мысль, что он давно не ощущал себя настолько счастливым и бесшабашным, как сегодня рядом с собственной невестой. Это вдохновляло. Однако, очень напоминало колдовство, приворот. Это настораживало. 

Что-то произошло. Этим утром Георгиос посмотрел на Мелину другими глазами. Одна совместно проведенная ночь оказалась решающей в изменении его отношения к ней. Возможно, свою роль сыграло признание девушки в том, что он в ближайшем будущем может стать отцом?

Мужчина вспомнил растерянный и даже испуганный женский взгляд, собственное желание успокоить, уверить, что все будет замечательно, и радость, затопившую его до краев, словно девушка на его коленях уже носит от него дитя.

Конечно, это далеко не любовь. Костаки отвергал такую возможность, ибо когда-то решил, что больше никто не заставит его страдать от отвергнутого чувства. Однако, он уже подарил своей невесте нежность и симпатию, а собственнические чувства по отношению к ней возникли с первых минут их знакомства. Теперь он мог себе в этом признаться.

В отличие от Мелины. Ей он не скажет ни слова до тех пор, пока не поймет, что она предана ему душой и телом. Безгранично и навсегда. На меньшее он не согласен. Теперь не согласен.

Достаточно и того, что утром он настолько забылся, что поцеловал ее. А затем еще раз, во время прогулки на яхте. И еще однажды – в баре во время танца. Что же в результате? Мелина даже не заметила этого! Или восприняла, как должное. Благо, что не стала орать о своей победе. Георгиос не знал, что об этом думать. В свою очередь он целый день делал вид, что ничего необычного не происходит.

Со стороны они походили на обычных влюбленных, бродили по городу, веселились и обнимались. Это оказалось здорово – провести весь день с женщиной, к которой неравнодушен. Глядя на Мелину, казалось, что она напрочь забыла о том, что ее насильно выдают замуж. Девушка светилась от счастья и с удовольствием встречала знаки внимания, которые оказывал ей жених. Все без исключения.

В какой-то момент Георгиос не удержался и увлек девушку в укромный уголок. Случилось это на яхте. Морская качка лишь усилила их ощущения во время внезапной близости. Тихие всхлипы удовольствия над ухом почти довели Костаки до исступления, заставляя отдаваться по полной, утверждая свою силу и превосходство, одновременно даря защиту и удовольствие.

Чтобы Мелина, как обычно, не потеряла сознание, Костаки решился больно ущипнуть ее за ягодицу. За что получил ощутимую затрещину – его невеста ничего не делала вполсилы. Георгиос пообещал отомстить ей вечером и крепко поцеловал, чтобы невеста не сказала что-то, о чем сожалела бы позже. Фокус удался. Мелина махнула рукой и заявила, что устала с ним ругаться. Это не могло не радовать.

И радовало до позднего вечера, пока к ним в гости снова не заявилась Клаудиа. Желание нагрубить соседке, дабы отвадить от внезапных и частых посещений, становилось почти навязчивым, а обращение «Гоги» давно набило оскомину. Лишь возможная негативная реакция родителей – как-никак это их дом – служила сдерживающим фактором. Однако, Георгиос подозревал, что ненадолго. Рядом с Мелиной он очень быстро терял присущую ему сдержанность.

Костаки вздохнул и поднялся. Прошло минут пятнадцать с тех пор, как невеста поднялась к себе, а он уже скучает без ее улыбки, откровенных и порой язвительных замечаний. Очень хотелось ворваться к ней в комнату и исполнить провозглашенные на яхте угрозы. А еще узнать, о чем она шепталась с Клаудией – утром и за ужином. Подозрение, что ни о чем хорошем, все больше не давало ему покоя.

Сидя на кровати, Мелина ждала, что вот-вот явится Джорджи. Он обещал, значит, не может не прийти.

Бог свидетель, она этого хотела. Мечтала. Ждала со всей силой неожиданно нагрянувшего чувства.

Поэтому закрыла дверь на ключ – впервые с тех пор, как поселилась здесь. Девушка понимала, что все это не имеет смысла, но хотела хоть как-то защититься от магии, которой ее окутал жених. А еще ей нужна передышка, чтобы подумать над тем, что сказала Клаудиа.

«Красавица-паучиха» снова явилась в дом, чтобы опутать уязвимый мозг Мелины подозрениями.

– Ты подумала? – начала Клаудиа без вступления, стоило им оказаться вне зоны слышимости.

– О чем?

Нельзя сказать, что Мелина не вспоминала о возможной любовнице Георгиоса, но она не желала признаваться в своей слабости сопернице.

– Не нужно врать. Уверена, что думала. И что?

– Повторяю еще раз для особо одаренных: фотография – не доказательство.