Жизнь экспромтом

— За нашу свадьбу! — торжественно произнес он и засмеялся, увидев удивленное выражение лица Фрэнки. — Я знаю, о чем ты думаешь, что это глупо и все такое прочее. Я сам так думал вначале. Весь этот китч, любящие сердца и прочая мура. Но на самом деле все это можно сделать очень весело. — Он теребил в руках одну из своих золотых запонок, сделанных в виде клюшки для гольфа. — Ну, хорошо, я тебе признаюсь. Мне предложили это сделать Адам и Джессика.

— Адам и Джессика?

— Ну, я им сказал, что уезжаю сюда, чтобы сделать тебе предложение. Они проводили меня в аэропорт. Кстати, я не сказал тебе, что Адам купил себе один из новых «Ягуаров»?

Фрэнки его не слушала. До нее внезапно дошло, что Хью никогда не сомневался в том, что она примет его предложение. Он всегда знал, что она его простит и вернется к нему снова. Еще раньше, чем он попросил прощения и сказал, что совершил ошибку, он уже твердо знал, что она скажет «да». Но ведь, по сути, он был абсолютно прав, не так ли? Она действительно его простила и сказала «да».

Только почему это ее так волнует? Она не могла понять. Но она точно знала, почему ее волнует другое обстоятельство, а именно, что ее свадьбу заранее спланировал какой-то идиот в гавайской рубашке и его тощая, как щепка, подружка, которая придумала отмечать ее день рождения в дурацком боулинг-клубе.

Она прикусила губу. Все это время она скучала по Хью и по своей прошлой жизни в Лондоне, но она просто забыла о таких личностях, как Адам и Джессика. Просто удивительно, насколько выборочной бывает память человека: помнит все хорошее и услужливо забывает обо всем остальном.

— О чем ты думаешь?

— Да, это хорошая мысль, — кивнула она головой, стараясь выглядеть воодушевленной. В конце концов, какое это имеет значение, кто что придумал, пусть это будут хоть Адам и Джессика. Главное, что Хью в конце концов заговорил об их взаимоотношениях. После двух лет молчания на эту тему он вдруг не обсуждает банковские ставки, рынок недвижимости или выступление «Тигров» на американском Открытом чемпионате. Он говорит о свадьбе. Или даже еще точнее — об их свадьбе.

— В конце концов, я подумал, что по рекомендации Адама мы можем устроить прием в клубе Сохо.

— Звучит потрясающе. — Звучит просто кошмарно. Она напряглась и попыталась улыбнуться — и в то же время не думать обо всех этих черт знает что о себе возомнивших онанистах, которые являются членами клуба Сохо. Таких, как Адам.

В конце концов им принесли еду. Осетрину с корочкой для Хью, макароны для Фрэнки. Не то чтобы ей так уж хотелось есть, она не была голодна. Вместо этого, поковыряв вилкой свои макароны, она выпила вина несколько больше, чем чуть-чуть, и за следующими блюдами они с Хью проболтали весьма оживленно. Оба решили не обсуждать между собой последние два месяца. Хью сказал, что это даже лучше, если они сохранят это в тайне друг от друга. Если они начнут с чистого листа. Зачем обсуждать прошлое, если у них впереди целая жизнь, за время которой им найдется, о чем поговорить? Она согласилась. Разговоры о прошлом означают разговоры о Рилли.

Поэтому, договорившись об одном, они принялись снова обсуждать свою будущую свадьбу, вернее, Хью говорил, а Фрэнки слушала. По поводу свадебных гостей он высказал следующее соображение:

— Я не выношу своего босса Грэмми, а заодно и его жену Сандру, но я не хочу подвергать опасности свои шансы на повышение. Что ты думаешь насчет того, чтобы их тоже пригласить на вечер?

По поводу церкви:

— Ты действительно хочешь венчаться? Я бы лучше предложил Регистрационную палату в Челси.

По поводу медового месяца:

— Я знаю, дорогая, что ты любишь валяться на пляже, но я бы предпочел Непал.

Какая ирония судьбы, думала Фрэнки. Она так долго мечтала о том, чтобы поговорить о свадьбе, и вот теперь, когда ее мечта наконец сбылась, она умирает от скуки. До чего же бессмысленное дело — обсуждать подробности собственной свадьбы. Далее Хью перешел к проблеме холостяцкой пирушки: Адам предложил, чтобы они с еще несколькими друзьями провели уикенд за городом, где можно поиграть в пейнтбол. Она рассеянно смотрела на свое сияющее обручальное кольцо, которое сидело на ее пальце, как новый ученик в классе. Огромный бриллиант — 22 карата, не меньше, — удерживаемый лапками массивной золотой оправы. Она повертела его и внезапно вспомнила о кольце Рилли, сделанном для нее из двойного слоя золотой бутылочной фольги. Она не знала, где оно теперь, возможно, потерялось во время поспешного бегства из Лас-Вегаса. Но воспоминания о нем едва не заставили ее заплакать. Она идиотка. Хью подарил ей такое роскошное обручальное кольцо, почему же она думает о кольце Рилли?

Покончив с кофе и какими-то круглыми оранжевыми шоколадками, которые подавались к нему в придачу, они отправились в свой номер. После нескольких бокалов вина ей до смерти хотелось покурить, но она помнила, что Хью ненавидит курение, и поэтому дождалась, пока он отправится в ванну. Можно было наверняка гарантировать, что он пробудет там целую вечность — пока примет душ, наведет глянец, почистит зубы, — во всяком случае, у нее есть масса времени, чтобы сделать короткую затяжку.

Накинув на плечи старую меховую куртку, она вышла на террасу, села на один из стоящих там складных железных стульев и закурила Ритину сигарету «Американский дух». Сделала глубокую затяжку и стала смотреть, как в темноте сквозь пепел светится оранжевый огонек. От железного стула у нее стала подмерзать задница. Вокруг царило величественное спокойствие и тишина. Никакого рева машин, назойливой болтовни телевизора, шума человеческих голосов. Лоджия располагалась как раз над каньоном. Согласно цветным рекламным буклетам отеля, днем здесь, очевидно, открывался величественный вид, но сейчас перед ней расстилалась бархатная мгла, утыканная точками далеких огней других отелей.

Через несколько минут она почувствовала, что замерзает всерьез. Ей пришлось надеть куртку в рукава, поднять воротник и застегнуться до горла. Тут она заметила, как что-то выпало у нее из кармана. Что-то блестящее. Оно прокатилось по полу, а потом исчезло между щелями деревянного пола лоджии. Минуту она не обращала на это внимания и докуривала свою сигарету, но потом любопытство взяло верх, она наклонилась, пошарила пальцами между досками и наконец нащупала нечто маленькое. Хрупкое и эфемерное. Она подняла это с пола. Это было кольцо Рилли. Скомканное, потерявшее форму от долгого ношения в кармане. Очевидно, она положила его туда прошлой ночью, когда в спешке упаковывала вещи, а потом совершенно забыла о нем. Она положила его на ладонь и долго смотрела на него. Сколько же воспоминаний оно вызывает в ней каким-то колдовским способом! Сколько смешанных чувств!

— Что ты тут делаешь? — На балконе появился Хью.

— О, ничего! — непринужденно ответила она. Рука ее крепко сжала кольцо, словно захлопнулись створки болотного растения мухоловки. — Просто дышу свежим воздухом.

Хью нежно улыбнулся, обнял ее за плечи и наклонился, чтобы поцеловать. Не страстным, безудержным поцелуем взасос, а простым и крепким поцелуем в губы. Это был их первый поцелуй с момента их новой встречи, и Фрэнки была поражена, насколько неловко она себя при этом чувствует. Где же фейерверк эмоций? Где учащенное биение пульса? Где захватывающее дух головокружение? Она оставила эту мысль. Просто она неизлечимый романтик. Фейерверки бывают только в кино.

— Ты что, курила? — Хью наморщил нос.

— Нет, — виновато соврала Фрэнки. Она чувствовала себя, словно ребенок, которого поймали за кражей конфет.

— М-м-м, — пробурчал он недоверчиво и обнял ее еще крепче. — Ты не собираешься в постель?

Такова была манера выражаться Хью, когда он собирался сказать, что хочет заняться любовью. Десять лет в качестве пансионера мужской гимназии ничуть не облегчили ему эту задачу спокойно говорить о сексе, и вместо простых слов он всегда употреблял выражения типа: «Ты не устала?» или «Может быть, нам пораньше лечь спать?»