Страница 121 из 150
— Моё дело — обеспечить фронт самолётами, и я это сделаю.
Все ждали, что скажет маршал Ворошилов. Тот, однако, долго молчал. Наконец разжал плотно сжатые губы:
— Я вижу, что мои опасения вы не разделяете, — сухо произнёс он. — Тогда я не стану вмешиваться в действия 4-го Украинского фронта. У вас есть свой координатор...
После этого Ворошилов предложил всем участникам отобедать у него в вагоне. Когда все уселись за столом, Толбухин попросил Климента Ефремовича поделиться своими впечатлениями о работе Тегеранской конференции, в которой он принимал участие.
— А надо ли на это дело тратить время? — усомнился Ворошилов.
— Надо, Климент Ефремович, — поддержал просьбу Толбухина маршал Василевский. — Как там наши союзники, думают открывать второй фронт?
Ворошилов сказал, что этот вопрос был едва ли не самым главным на конференции. Во время его обсуждения обнаружились разные точки зрения руководителей США и Великобритании о месте, масштабах и времени высадки войск союзников в Европе. Рузвельт предлагал начать наступление через Ла-Манш (план «Оверлорд») 1 мая 1944 года, а Черчилль пытался подменить открытие второго фронта во Франции развитием операций в Италии и на Балканах, чтобы обеспечить оккупацию Центральной и Юго-Восточной Европы англо-американскими войсками.
— Иосиф Виссарионович раскусил манёвр союзников и заявил, что наиболее эффективным было бы нанесение ударов по врагу в Северной или Северо-Западной Франции с одновременной высадкой десанта на юге Франции, — сказал Ворошилов. — Завязалась дискуссия. И что же? После горячей дискуссии верх взял наш вождь. Союзники заявили, что операция «Оверлорд» намечена ими на май 1944 года и будет поддержана высадкой десанта на юге Франции, как и предлагал Сталин...
Маршал Василевский держал в своих руках все нити Крымской операции, хотя это требовало от него новых усилий. Стиль его работы как представителя Ставки отличался строгостью, чёткостью и целеустремлённостью. Претворяя в жизнь директивы, он с большим вниманием относился к просьбам командующих фронтами и армиями, старался, чтобы войска вовремя и в нужном количестве получали боезапасы, подкрепления людьми. Нужды фронта всегда его волновали. К его приезду на 4-й Украинский фронт наступление наших войск развивалось успешно. Уже на третий день ожесточённых боев 51-я армия прорвала оборону врага и освободила Армянск. В прорыв был введён 19-й танковый корпус, который сразу овладел Джанкоем и двинулся па Симферополь. Под Перекопом, однако, немцы оказали упорное сопротивление 2-й гвардейской армии генерала Захарова.
— Несу большие потери, продвигаюсь как черепаха, — донёс на КП фронта Захаров.
— А ты, Георгий Фёдорович, оказывается, дипломат! — крикнул в микрофон Василевский, выйдя с ним на связь. — Говори прямо — срочно нужны подкрепления, а то — «несу большие потери»! Мы сейчас что-нибудь придумаем, а пока бей врага как можешь!.. Василевский подозвал генерала армии Толбухина. — Фёдор Иванович, сейчас дорого время! Для быстрого захвата Симферополя создадим подвижную группу? В неё войдут 19-й танковый корпус, стрелковая дивизия и истребительно-танковая бригада.
— Идея, Александр Михайлович, хороша. Я — за! — повеселел Толбухин. — А кто возглавит эту подвижную группу?
— Это дело поручим генералу Разуваеву, заместителю командарма 51-й. Генерал он энергичный, толк в военном деле знает. И храбрости ему не занимать.
— Генерал Разуваев — то что надо, — одобрил Толбухин.
— Тогда свяжись с ним и дай ему это поручение. Его задача — как можно скорее захватить Симферополь!..
Вечером 11 апреля Москва салютовала доблестным войскам 4-го Украинского фронта, прорвавшим оборону врага на Перекопе и на Сиваше и овладевшим городом Джанкой. В этот же день вечером Василевский связался по телефону с маршалом Ворошиловым.
— Как у вас дела, Климент Ефремович?
— Гитлеровцы бегут! — радостно ответил Ворошилов. — Сегодня утром наши главные силы опрокинули оборону врага и освободили Керчь! Сейчас войска выдвигаются к промежуточным рубежам обороны между Арабатским и Феодосийским заливами. Вам Верховный не звонил?
— Пока нет. Завтра в ночь буду ему докладывать о боевых действиях фронта.
— И о нашем споре в Мелитополе?
— Да нет, Климент Ефремович, это был не спор, а своеобразная дискуссия, и, кажется, она была полезной.
— Очень даже полезной! — весело отозвался Ворошилов.
Наступление развивалось успешно, и вскоре красные знамёна взвились над Симферополем, Евпаторией и Феодосией. Освобождены Бахчисарай, Судак, Алушта. 15 апреля подвижные части 51-й армии подошли к внешнему обводу Севастополя. Вместе с Толбухиным Василевский побывал в войсках 2-й гвардейской армии, продвигавшейся от города Саки к реке Булганак, затем в 51-й армии, которая вела бои в междуречье Альмы и Качи. К вечеру оба вернулись в штаб фронта, который к тому времени переехал в Сарабуз Болгарский, о чём начальник штаба генерал Бирюзов сообщил командующему.
— Я чертовски устал! — Василевский бросил на нары плащ. — Хочу есть. А ты?
— Я тоже проголодался... Пётр! — окликнул Толбухин своего адъютанта. — Накрывай на стол! Что там у нас есть? Свиная тушёнка? Давай её...
Поужинав, Василевский закурил трубку. Толбухин заметил, что он чем-то озадачен.
— О чём ваши думы, Александр Михайлович? — спросил командующий.
— Есть одна мыслишка. — Маршал попыхтел трубкой. — Как только войска Отдельной Приморской армии подойдут к Балаклаве, я предложу Ворошилову подчинить Приморскую армию тебе. Ни к чему нам теперь распылять силы. Мы подошли к Севастополю, и тут надо бить врага одним, сильным кулаком!
— Согласится ли на это Климент Ефремович?
— А куда он денется? — усмехнулся Василевский. — А станет возражать — я доложу Верховному.
Наутро в Сарабуз приехал Ворошилов. За чашкой чаю Василевский высказал ему своё предложение и объяснил, чем оно вызвано.
— Хорошо работает твоя кубышка, Александр! — улыбнулся Климент Ефремович. — Почему же я буду возражать, если предложение весьма разумно? Но надо доложить Верховному.
— Я сейчас ему позвоню...
В ночь на 16 апреля из Ставки был получен приказ. Приморская армия перестала считаться Отдельной, её включили в состав 4-го Украинского фронта. Командующим был назначен генерал Мельник. На другой день Ставка отозвала из Крыма маршала Ворошилова и генерала Ерёменко, который стал командующим 2-м Прибалтийским фронтом, а Василевскому было приказано оставаться на 4-м Украинском фронте до полного освобождения Крыма и одновременно продолжать координировать действия 3-го Украинского фронта, чьи войска уже вели бои в Молдавии.
«Надо сделать передышку в боях и решить, как действовать дальше», — отметил про себя Василевский. Сказав об этом Толбухину, он предложил собрать в штабе фронта всех командармов и начальников штабов, чтобы обсудить создавшуюся ситуацию, обговорить, кто и где должен рушить оборону врага.
— Если войска с ходу ворвутся в Севастополь, считай, что немцам не удастся эвакуироваться на своих кораблях и транспортах! — подчеркнул представитель Ставки.
Это был решающий этап операции, и Василевский продумал всё, чтобы отрезать Севастополь от моря с юга и юго-запада. А потом войска армии генерала Крейзера нанесут удар по Сахарной Головке и Гайтани, где засели гитлеровцы, опрокинут их оборону и выйдут в Инкерманскую долину, откуда прямой наводкой можно будет вести огонь из орудий по Северной бухте.
— У тебя есть возражения, Фёдор Иванович?
— Нет! — отозвался Толбухин, разглядывая в стереотрубу передний край.
В ночь на 29 апреля Василевский доложил свой план Верхом ному, и тот его одобрил. Но с отсрочкой наступления на несколько дней из-за подвоза боеприпасов и горючего для танков и машин не согласился:
— Сроки наступления откладывать не разрешаю!
— Тогда я не гарантирую успех операции! — сгоряча заявил Василевский.