Страница 2 из 24
Забежав на крылечко, он сбросил рюкзак, достал сигарету и тут же с наслаждением закурил.
Неожиданно дверь распахнулась, и на крылечко выскочил человек. Это был парень лет двадцати с небольшим, худой, темноволосый, весь такой красивый, одетый стильно, по моде и со вкусом.
Алик от неожиданности опешил и чуть не выронил слегка зажатую в губах сигарету. А парень удивлённо заморгал глазками с какими-то девчачьими ресницами и, улыбаясь, сказал:
– Ты третьим будешь.
– В смысле? – не понял Алик.
– Да мы тут вдвоём прячемся! – пояснил парень и, кивнув на неутихающий дождь, помрачнел: – Задолбал, блин!.. Когда же он перестанет? Льёт и льёт… Ещё вон ветер какой-то поднялся, мать его!..
И он решительно протянул руку:
– Кирилл.
Алик выкинул окурок и ответил с рукопожатием:
– Алик.
– Ну, давай, проходи к нам. Будем втроём ждать, когда этот проклятый дождь закончится, – Кирилл снова улыбнулся, уважительно приглашая Алика войти внутрь.
В центре маленькой комнатки, занимая весь её центр, стоял стол с грубо отёсанными досками. Вокруг него располагались лавки. Сверху, над столом, висела керосиновая лампа на крючке, вбитом в потолок. Крохотное окошко, смотревшее на шоссе, слабо освещало некоторую часть стола. В углах стоял полумрак.
За столом сидел ещё один парень. Маленький, пухленький, рыжеволосый, с жиденькой бесцветной бородкой. На вид ему также было лет двадцать. Его некрасивое и какое-то капризное лицо выражало беспокойство.
– Знакомься, – сказал ему Кирилл, – Это Алик.
Парень, нехотя выдавив из себя улыбку, кивнул и подал руку:
– Артём.
Все уселись за стол, с некоторым напряжением поглядывая друг на друга.
Дождь меж тем не только не переставал, но и даже малой надежды на то, что когда-нибудь перестанет, не проявлял. Сквозь щели в окошке на подоконник проникала вода и капала на пол. Тревожно завывал ветер. Было как-то тоскливо и совсем не комфортно.
Артём достал плеер и надел наушники. Кирилл уставился в окно, в которое ничего нельзя было рассмотреть, всё застилали мощные капли дождя. А Алик ёжился от холода в сырой одежде, пока не решился достать из рюкзака сухой спортивный костюм, взятый специально для дачи.
Выложив на стол пиво, он стал переодеваться: мокрые джинсы, свитер, куртку и носки развесил на одной лавке, а сам с ногами забрался на другую. Управившись, взял мобильник, думая позвонить другу, предупредить, что вынужден задержаться из-за дождя. Заметив это, Кирилл грустно произнёс:
– Бесполезно. Здесь сеть не берёт. Артём вон даже на дорогу поднимался, всё равно не дозвонился.
Да, действительно. Дисплей красноречиво показывал «НЕТ СЕТИ».
– Ну ё-моё!.. – расстроился Алик.
Кирилл взглянул на часы:
– Полвторого. Я здесь уже час сижу. Ещё полчаса, и надо валить отсюда по-любому.
– А как вы сюда попали? – спросил его Алик. – Или вы местные?
– Да нет. Я из А. Работаю здесь по выходным, на базе отдыха «Буревестник». С пятницы по воскресенье. Просто сегодня пораньше появилась возможность уехать. Чуть-чуть не дошёл до Брехаловки. Теперь автобус через час, а потом только в семь. А он… – Кирилл кивнул в сторону Артема – …в соседний с «Буревестником» лагерь пёрся. Сам никогда здесь не был, дорогу не знает, встретить его никто не догадался, он, короче, и заплутал. Под дождь тоже попал. Как он домик этот нашёл, не знаю. Я сам в первый раз его увидел, построили, наверное, недавно.
– Понятно, а я в Красный Восход ехал, на дачу, – поделился Алик, – До Брехаловки довезли, а дальше пешком, думал, дойду. Промок весь до нитки. Иду, ветер в харю, смотрю – домик стоит!.. Я быстрей сюда, конечно.
– А тут мы уже такие сидим! – засмеялся Кирилл и указал на пиво, стоявшее на столе: – Отдохнуть собрался?
– Да. С другом. Это у него дача в Красном Восходе. Он всё звал, звал меня… Ну а я вот выбрал день неудачный. Вчера набухался после концерта, на утро башка гудела. Но деваться некуда, решил поехать всё же на свою голову.
– Да ладно, доберёшься ещё, отдохнёшь!.. – вздохнул Кирилл. – А ты чё? Музыкант?
– Чуть-чуть, – ухмыльнулся Алик.
– В группе играешь?
– Да.
– Чё за группа?
– Ты не слышал, наверное… «Радиоактивный Дождь». По трэш-панку рубимся.
– На афише видел. Не, я панк не очень… Вообще рок не нравится. Есть, группы, конечно, хорошие: «Звери» были, «Братья Гримм», да, кстати, иногда Шнура могу послушать… – Кирилл безнадёжно посмотрел в окно. – Да, дождь… Дождь, блин, не перестаёт…
«Сука, попса галимая», – подумал Алик и, достав сигарету, закурил.
– Я клубную музыку люблю, – сказал Кирилл и тоже закурил.
– Да это музыка разве? – Алик обиженно и разочарованно уставился на тонкие пальцы своего гламурного собеседника, сжимавшие пачку модных сигарет.
Клубы табачного дыма заполнили комнату, причудливо переливаясь в тусклом свете окошка. А на улице усилился ветер. Его порывы резко и настойчиво колотили по крыше, заставляя её время от времени то дрожать, то стонать.
– Конечно, музыка. Хорошим ди-джеем стать сложнее, чем на гитаре научиться играть, – с готовностью пояснил Кирилл.
«Да уж, конечно!» – парировал мысленно Алик, но вслух предпочёл просто промолчать.
Тут Артём, ранее сидевший беззвучно и подчёркнуто дисциплинировано, точно прилежный ученик, несправедливо наказанный учительницей и из-за этого шибко обиженный, встал, отложив свой плеер, и вышел из комнаты на крыльцо.
Внутрь ворвалась обдающая холодом свежесть. В ней ощущалась какая-то безысходность. От этого Алику нестерпимо захотелось домой, в свою провонявшую перегаром квартиру.
Вот уже месяц его мать беспробудно пила, почти каждую ночь приводя новых мужиков, своих собутыльников. В такие дни он всегда старался улизнуть из дома, переночевать у кого-нибудь из бесчисленных приятелей. Но иногда не удавалось и спать было невозможно, слыша пьяные сладострастные вздохи матери за стеной.
Раньше казалось, что это всё из-за того, что нет отца, что если он был бы, то ничего этого не было бы. Теперь же другие мысли, на многое глаза открылись. Сам взрослый уже, понял, как дети делаются…
За свои неполные двадцать пять отца он так ни разу и не видел. Порой становилось невыносимо тяжело, хотелось раз и навсегда порвать с этим миром, этой жизнью… И сам одно время стал не слабо налегать на «синьку», но спасла музыка. Она дала ему свой мир, свою жизнь. Она дала ему новых друзей, новое какое-никакое воспитание. Она дала ему, наконец, работу. Неденежную, но интересную и без напрягов.
И только дом по-прежнему мешал ему жить. Он стеснялся, боялся, а порой и ненавидел его, однако сейчас даже такой дом отчего-то показался родным и уютным… Уже и к другу на дачу перехотелось идти.
Вернулся Артём и скорбным голосом поведал:
– Там ветер деревья, как прутья, гнёт.
– А ливень кончился? – спросил Кирилл.
– Нет, идёт. Правда, не такой сильный. Что будем делать? Надо как-то выбираться отсюда.
Кирилл нервно посмотрел на часы:
– На автобус до А., похоже, опоздали.
– Пойдём на шоссе, поголосуем, кто-нибудь посадит, – предложил Алик.
Артём с Кириллом охотно согласились. Алик быстро запихал пиво и свою мокрую одежду обратно в рюкзак. Потом они вышли на крыльцо и сразу увидели, как по шоссе проехал автобус на А.
Помчались к дороге. Алик начал голосовать. В другую сторону, в сторону города Б. проехала старенькая, дряхлая «копейка». Грязно-серого цвета, со ржавчиной по бокам, эта доисторическая железная кляча в данных обстоятельствах – в беспросветной серости, среди бесконечной грязи и будто в прошлом веке, потому что русская деревня всегда отстаёт во времени – выглядела как нельзя кстати, как самое то, родное и спасительное. Но, увы, в этот день «родное и спасительное» выбрало другой курс. А в сторону города А. ничего не двигалось.