Страница 1 из 24
Семь жизней
Неформатная проза
Сергей Корнев
Посвящается памяти величайшего мастера слова Милорада Павича, литературный гений которого вдохновил меня написать эту книгу.
© Сергей Корнев, 2016
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
Жизнь первая. Алик
Алик смог подняться с постели только к одиннадцати. Жутко болела голова, мутило, во рту словно нагадил кто-то, да и вообще самочувствие было хуже некуда.
Так всегда после концерта. И вчерашний не исключение. Тяжела жизнь музыканта, особенно хренового… Группа выступила ужасно – угарные кривые риффы, пьяный и пошлый выпендрёж – вот и всё, чем они могли «похвастаться». Он и сам налажал так, что и вспомнить стыдно…
Естественно, настроение после концерта упало до нуля и его нужно было как-то поднимать. Подняли алкоголем. Как всегда. И как всегда чересчур.
Сегодня же в планах стояло поехать к другу на дачу. Планы такие планы… Конечно, можно позвонить и отменить, но… Но сколько можно отменять? Уже и неудобно… Доотменялся до того, что последний раз виделись ещё до Нового года. Зима закончилась, а весной в городе пересечься почти нереально. Весной друг всегда на даче. А почему – Бог знает. Странный он человек.
Алик скрипя сердце собрался, выпил бокал крепкого чая и вышел из дома. Бездумно, точно на автомате, сел в маршрутку и доехал до окраины большого города А., туда, где проходило шоссе в сторону небольшого города Б. Дача друга находилась приблизительно посередине между двумя городами. А это пилить километров пятьдесят. Но Алику не привыкать, не в первый раз. Он знал толк в автостопе. Только так и передвигался вне города, за исключением железной дороги, конечно.
Мимо на бешеной скорости пролетели две иномарки, за ними важно пропылил джип. Не остановился и задрипанный «уазик». Зато сразу следом ехала замызганная до безобразия белая «шестерка». Алику везло на народные автомобили – эти не брезговали «подкинуть» человечка. Чаще всего за рулём были работяги или деревенские мужики, грубые вообще-то люди, но вот чтобы проехать мимо, да еще в неласковую погоду, – на такое они не способны. Чутьё не обмануло Алика и на этот раз.
Водила, толстый мужик с ехидным взглядом, посмотрев на Аликовы длинные волосы, съязвил:
– У-у, какой лохматый!.. Далёко собрался? Я только до Брехаловки могу подбросить. Тебе куда надо-то?
– Мне в Красный Восход, – тихо ответил Алик. Похмелье мешало даже говорить нормально.
– А-а!.. Ну садись. От Брехаловки туда пешком дотяпаешь!
Ехать Алику было трудно. Поначалу к горлу подкатывал ком тошноты, приходилось сдерживаться, чтобы не блевануть прямо в салоне. Но, слава Богу, организм немного пообвыкся и сильная тошнота отступила, стало терпимо.
Может быть, кстати, на организм подействовали внешние факторы. За окном серьёзно портилась погода, наползали пугающие чернотой тучи, готовилась самая настоящая весенняя гроза. Попасть под ливень – не самая приятная перспектива. Одна мысль об этом заставляет приободриться. Бррр! Очень бы этого не хотелось: на даче хорошо отдыхать, когда тепло, сухо, солнышко светит. Не лучше ли вернуться назад, в город, пока не поздно?..
– Вишь, как нахмурилось, – прервал тишину водила, – сейчас вольёт, похоже… Что, мля, за весна! То жара, то холод, то дожди зарядят, как осенью!.. Того и гляди, зима по новой начнётся, и снег пойдёт! Раньше так не было. Раньше всё своим чередом. Испортили всю природу нахрен, к чертям собачьим!..
Кто испортил природу, Алик не догнал, но всё ж таки вяло откликнулся:
– Да…
Водила отчего-то с нескрываемым негодованием посмотрел на него и предпочёл не развивать эту тему дальше.
По стёклам тяжёлыми каплями ударил дождь. Небо вконец помрачнело и мраком этим нависло над унылой дорогой. Сидеть в сухой и тёплой машине было очень уютно, когда вовне начиналось что-то такое одновременно угрожающее и торжественное. И страсть как не хотелось думать, что машину скоро придётся покинуть. У Алика от этой мысли даже мурашки пошли по телу.
Там, вовне, уже вовсю хлестал ливень. Вода сильнейшим потоком навалилась на лобовое стекло, и дворники с трудом управлялись с ней.
– Во, влил, мля!.. – не выдержал водила.
– Да… – отозвался Алик.
– Вот тебе и «да»! Как пойдёшь-то? «Да», мля!
Злой какой-то был мужик этот. Вот и сейчас: как бы и посочувствовал вроде, но через нескрываемое негодование, сквозь еле управляемую злобу. Довели русского мужика. Нет любви в нём. И радости нет.
– Не знаю… – ответил Алик, как можно доброжелательнее взглянув в ехидные, бегающие и сверкающие гневом глаза водилы.
Тот, сам сделавшись мрачнее тучи, уставился на дорогу. Дождь лил, не переставая, но небо совсем не светлело. Скорее наоборот, стало еще более тёмным. Казалось, что наступил поздний вечер, и что ночь вот-вот и накроет весь этот тонущий в воде пейзаж своей окончательной тьмой.
Всё это так убаюкало Алика, и он так крепко задумался, беспамятно погрузился куда-то вглубь себя, что не заметил, как невдалеке показался поворот на Брехаловку.
– Всё, приехали! – сообщил водила. – В магазин, что ли, зайди пока… А то промокнешь… – сжалился он. – Переждёшь… Может, успокоится…
– Да ладно. Дойду, а там обсохну.
– Ну смотри. Как знаешь…
Повернув, тот всё-таки заботливо остановился прямо у магазина.
Но это не спасло. Одежда промокла в секунду, тяжело и липко повиснув на теле. Алик даже не успел опомниться, добежать до магазина, хотя тот находился в нескольких метрах от шоссе.
Выругавшись, он забежал в магазин и, выпучив глаза, словно загипнотизированный, уставился на полки с продуктами.
– Молодой человек, вам что-нибудь отпустить? – вежливо и игриво поинтересовалась пожилая продавщица.
– А?.. – Алик перевёл на неё свой потерянный взгляд и, чуть подумав, пробормотал: – Да… да, конечно…
Он купил три двухлитровые баклажки пива для посиделки с другом и бутылку минералки, чтобы хоть как-то заглушить похмельный сушняк. Запихав всё в рюкзак, с опасением глянул в окно.
Опасения подтвердились, и пусть дождь, казалось, самую малость стих, сути это не меняло – время для поездки на природу выбрано очень неудачно. «И чего меня приспичило сегодня-то переться сюда?» – с горечью подумал Алик и, потоптавшись нерешительно у двери, вышел из магазина.
Дождь действительно несколько поуспокоился. Капли были частыми, но мелкими.
Алик, поудобнее взвалив изрядно потяжелевший рюкзак, так же тяжело вздохнул, опять вспомнив при этом недобрыми словами себя и своего друга, и торопливо направился по шоссе к дачам, которые серыми крышами виднелись впереди.
На полпути ливень зашёлся с новой силой, да ещё поднялся такой холодный и сильный ветер, что просто кошмар. Грела только одна мысль: когда-нибудь это всё закончится, можно будет снять мокрую одежду, надеть сухую или вообще ничего не надевать, а закутаться в плед – и потихоньку, смакуя, пить припасённое пивко.
Алик вынул мобильник и посмотрел на время. Тринадцать ноль ноль. До дач оставалось идти ещё где-то километр. Примерно десять-пятнадцать минут, ну двадцать, если совсем уж еле-еле. В общем, можно потерпеть. Не сахарный.
Затянув гнусаво, себе под нос, «Сибирь» группы «Пилот», Алик прибавил шаг.
– …В Сибииирь ехал, на-на-на-нааа!..
И вдруг его взгляд остановился на той стороне дороги. Там, на краю леса, в гуще деревьев, стоял маленький домик. Явно не жилой. Эдакая времянка для путников. Только обычно делают беседки, лавочки, столики рядом с симпатичными пеньками. А это был домик. Маленький, красивенький домик. И очень притягательный в такую погоду. Столь притягательный, что аж сердце возрадовалось, а ноги сами понесли к нему.
Алик перебежал дорогу и что есть мочи устремился в лес. «Посижу, покурю, пережду полчасика», – решил он. Да и к тому же интересно стало. Раз пять ездил к другу на его дачу, а домика этого не замечал.