Страница 19 из 24
– Ладно, давайте бухать! – Пашок схватил коробку с вином.
– Может, ты не будешь больше? Гаишников не боишься? – посмеялась над ним Наташа.
– Волков бояться – в лес не ходить, на! Моё вино, я выпить хочу с пацанами! – он достал краник из коробки и с пафосом повелел: – Женщина, тащи стаканы!
– Мне в этот! – абы как пододвинув посуду к Пашку, она указала на стаканчик Кирилла. – Он водкой вашей не воняет.
– Давайте, разбирайте, – налив, Пашок произнёс тост: – За встречу.
Артём воспринял это как спасение. Ему требовалось хоть как-то заглушить боль, которая терзала его. Он видел себя жалким ошмётком грязи, омерзительной смрадной блевотиной, бессмысленным и ненужным червём. Ничего не желалось. Никуда не рвалось. Ушли, обратились в ноль и мама, и Псалтирь, и немалые неприятности, которые теперь, без всякого сомнения, ожидали его дома.
И Маша тоже стала куда-то удаляться, но он не держал её. Он хотел забыть всё и не осознавать ничего. Словно драгоценная микстура, невкусное дешёвое вино обожгло его горло и провалилось, как в пропасть.
– Кстати, как вы тут оказались-то в такую погоду? – спросил Пашок.
– Да мы уже тут почти целый день сидим! – пожаловался Кирилл. – Спрятались от дождя, думали просто переждать…
Пашок засмеялся:
– Вы чё, дураки? Промокнуть испугались, что ли, как бабы?
– Да это всё Алик! – запричитал Кирилл. – На автобус опоздали, пришлось голосовать. Никто не остановился, промокли все до нитки. Он говорит, мол, пошли в домик, на семичасовом уедем. Уехали, блин!
– Что ты на других сваливаешь? – набросился на него Алик. – Своей головы, что ли, нет? Шёл бы, куда тебе надо.
– А я на тебя понадеялся! Думал, ты лучше знаешь…
– Что я знаю? Мне вообще в Красный Восход надо было!
– Во, блин! А я думал, вы друзья… или типа вместе как-то! – с недоумением воскликнул Пашок.
– Да я его не знал до этого проклятого домика! – продолжал жаловаться Кирилл. – Не знал и знать не хочу!
– А Батюшка как же?
– Да так же…
– Я вообще в этих местах никогда не был, – пугаясь своего голоса и ненавидя его, сказал Артём и добавил: – И не буду больше, наверное…
«Наверное» – это потому что Маша ещё не удалилась совсем, не ушла в яму отчаяния, в которую уже отправилось почти всё, что можно. Он продолжал пока грезить ею по инерции, но первые капли сомнения упали и на её неприкасаемый образ.
– Тогда за знакомство давайте выпьем! – влез в уши и, проникнув в горло, перекрыл любое дыхание дьявольски соблазнительный голос Наташи.
– Я не буду больше, – отказался Алик.
«А я буду!» – безумно закричал внутри себя Артём со всею силой и скоростью мысли и почему-то захотел убить себя.
– Не, Музыкант, на, нельзя девушке отказывать, когда она просит, – пригрозил Пашок, подливая вино в стаканы.
– Ладно, но потом я больше не буду, – сдался Алик. – И мне… надо отлучиться ненадолго, приспичило…
– Пиво наружу просится? – после того, как все выпили, ухмыльнулся Пашок, вставая. – Я тоже пойду, на. Кирюх, давай куртку мою! Ты не пойдёшь?
– Нет, – ответил Кирилл и нехотя разделся.
Убить себя Артём не мог как христианин и боялся как человек. Это был всего лишь бред, ни к чему не обязывающая прихоть воспалённого, униженного рассудка. Чего же на самом деле нужно было всепожирающей яме его отчаяния? Чего?! Артём знал это.
– Я пойду, – тихо, но твёрдо сказал он.
Они втроём, Пашок, Алик и Артём, вышли на улицу. Снег по-прежнему шёл, но небо немного посветлело. Было совсем не страшно, хотя ветер продолжал терзать крышу домика и размахивать кронами деревьев. Его порывы лишились былой грозности. Артёму даже померещилось, что стало теплее.
Пашок приготовился справлять нужду прямо с крыльца, Алик направился куда-то в сторону сваленного дерева, а он пошёл за домик. Огляделся и прошёл ещё пару метров за невысокий кустарник.
Снег под ногами таял, образовывая с землей жирную грязную кашу, которая налипала на обувь. Артём не стал идти дальше. Помочившись, он вынул телефон и взглянул на фотку Маши на дисплее. Она как ни в чём не бывало улыбалась и вызывающе смотрела на него.
Он спустил брюки и, схватив член, принялся онанировать, раскачиваясь взад-вперёд в такт своим движеньям, пока обильная и густая бело-розовая жидкость не брызнула вверх и не упала в снег. Маша в телефоне улыбалась. Она привыкла. Это было не в первый раз.
Артём натянул брюки и торопливо вернулся к крыльцу. Пашок с Аликом стояли поодаль, у тропинки справа от домика, и, заворачиваясь от ветра, пытались прикурить сигареты. Артём, подбежав к ним, спросил:
– А вы куда?
– Машину проверить, – ответил Пашок. – А ты чё там возился? Дрочил что ль?
Артём, смутившись, замялся. Он не знал, что на это ответить. Пытался что-нибудь придумать, чтобы оправдаться, но ничего не лезло в голову. Против правды трудно идти. Но Пашок облегчил его муки, добродушно посмеявшись:
– Шучу. Батюшкам этим нельзя заниматься. Пошли с нами, если хочешь.
Он повернулся и пошёл по тропинке. Артём, пропустив вперёд Алика, побрёл за ним. Шли молча.
Пашкова машина стояла недалеко. Тропинка вывела на лесную дорогу, на которой она и возвышалась невысоким белым холмом. Пашок тщательно и аккуратно смахнул с неё снег рукавом.
– Ничего, – сказал он. – Толкнём и вылезем. Пошли назад.
Так же, молча, они вернулись к домику. По дороге Артём ни о чём не думал. Он не мог думать после удовлетворения своей страсти. Всё пропитывало чувство вины и стыда. Сегодня думать было почему-то особенно противно.
Когда они вернулись в домик, Наташа тоже немного виновато и стыдливо призналась Пашку:
– А мы вас не дождались, ещё по стаканчику себе налили.
– Ну, мы вас догоним, – объявил он радостно. – Скоро поедем. Там вроде стихать начало.
– Ну, может, тогда сейчас поедем, а то нажрёмся и… – встревожился Кирилл.
– Ты ещё не зуди! – махнул на него Пашок. – Часок посидим и поедем. Вон Наташка уже не торопится никуда, а куда мне торопиться? Наташ, давай я у тебя в общаге заночую!
– Тебя не пустят, – отрезала она, но он не отставал:
– А я залезу, как в прошлый раз!
– Не надо! Меня выгонят из-за тебя, – её лицо стало капризным и некрасивым.
– Ну и ладно, – Пашок принялся разливать вино. – Ночью лучше ехать. Сейчас сколько?
Кирилл поспешно посмотрел на часы:
– Полдевятого.
– К одиннадцати в А. будете точно, на.
– Я не буду больше, Паш. Я же говорил, – предупредил Алик, увидев, что Пашок взял его стакан.
– Да ладно, не ломайся, как баба!
– Я не ломаюсь, просто больше не хочу пить.
– Кто так делает? Все пьют, и ты давай, не выделывайся.
– Я не выделываюсь.
Лицо Пашка стало каменным:
– Вот, знаешь, на, не люблю я таких людей, как ты. Волосатых, на. Все вы, сука, пидоры и ссыкуны, на.
– Я не пидор…
– Значит, ссыкун!
– Нет…
– Паш, хватит, а! – попыталась снять напряжение Наташа.
Но Пашок как будто даже не услышал её.
– А если я тебе сейчас суну разок?
Алик промолчал. Артём испугался и вскочил с лавки. Он чувствовал, что назревает драка и хотел как-то устраниться от неё, но не знал как. Никто не хотел ничего предпринять, чтобы предотвратить это. Все только молча ждали, что будет. Кирилл вытянулся в струнку, а Наташа и вовсе отвернулась.
Артём подошёл к окошку и зачем-то заглянул в него. Он знал, что выглядел глупо, но ничего не мог с собой поделать. Страх сковал его и не позволял даже смотреть на то, что должно было произойти. Поэтому тот момент, когда Пашок ударил Алика, прошёл мимо его глаз. Артём заставил себя повернуться только благодаря проснувшемуся Петровичу, пьяный голос которого невероятно обрадовал его:
– Хорош, хорош! Ребята, вы что?
Закричала и Наташа:
– Паш, что ты всегда руки распускаешь? Хватит, а!
Алик лежал на полу, из носа у него текла кровь, а Пашок оскорблял его и бил ногами.