Страница 4 из 32
С таких мирных размышлений начиналось мое сегодняшнее утро. Собственно, оно еще продолжалось — но от раннего спокойствия и расслабленности не оставалось и следа. Все изменилось
за
каких-то
Аризонском
—
Лио
— То есть как это — все ясно? — возмутился я. — Вы вообще ничего обо мне не знаете. Сэм, неужели ты ему веришь?
Сэм все еще переваривал сообщение о похищенных деньгах. Видно было, что он находится в состоянии полного недоумения, но рефлекс руководителя работал у него хорошо, и он автоматически произнес:
—
Лио
— Причем здесь «хороший работник», — отмахнулся лейтенант. —
Лио
— Нет, не понимаю, — отрезал Сэм,
наконец
Прав был лейтенант Санчес. Россия, по мнению среднего американца, это родина понаехавших
Япончика
Тайваньчиком
другое
Голубев
А еще не надо забывать наше славное коммунистическое прошлое. Одна наша знакомая, родом из города
Каменец-Подольский
Нью-Мексико
Когда я потом вспоминал об этой истории, я иногда пытался вообразить, как бы то же самое дело обернулось на исторической родине. Например, что бы сказал я сам, если бы сидел среди присяжных, и слушал, как добивается правды дочь какого-нибудь мелкого эсэсовца — хотя бы
вахмистра-унтершарфюрера
расстрелянных
Тростянце
Эти рассуждения, впрочем, ничуть не помогали мне в том
идиотском
Санчес хмыкнул, почти как некоторое время назад, когда услышал примирительные слова Сэма.
— Лио
Лио
На этих словах лейтенант остановился, спрятал в карман блокнот, который все еще держал в руках, и продолжил:
— Но дело пойдет в
суд
Твенти
ферст
бэнка
— А если бы он был не русский, а, скажем, мексиканец? — спросил Сэм.
— Тогда — пять, а то и два, — ухмыльнулся лейтенант Санчес, — учитывая влияние мексиканской общины в
Тусоне
Мои
На этом месте Сэм начал заверять лейтенанта, что ничего подобного он в виду не имел, а я стал лихорадочно обдумывать, как же мне быть. Картина, нарисованная Санчесом — конечно, за исключением того, что это я украл
полтора миллиона
со
Но ни гибкость американской юридической системы, ни даже возможное согласие университета не поднимать шум в этот раз мне все равно помочь не могли. Миллионы из банка я не крал, где они сейчас находились, не знал, и шанс на спасение у меня был один — все отрицать. В конце концов, я имел железное алиби — Инку. Правда, Инка могла заупрямиться, но дело было слишком серьезным, и вряд ли она решилась бы врать в суде под присягой. На этой позиц
ии я о