Страница 19 из 32
Голос Зиновия креп по мере этой речи, и к концу ее я почувствовал, что командиром снова стал он. Действительно, странно будет, если мой бывший компьютер подключится к моему счету, но без меня. Правда, Зиновий, как мне казалось, преувеличивал грозящую ему опасность. Я бы на его месте, пожалуй, рискнул, чтобы помочь другу. До сих пор я никогда не сомневался в том, что Зиновий мой друг, но вот считал ли он меня своим другом? Теперь я уже не был в этом так уверен.
— Ладно, — сказал я, — ты меня опять убедил. Ну, и что же мне делать?
— Я думаю, — ответил Зиновий уже гораздо спокойнее, — что тебе нужно переждать хотя бы две-три недели, пока все утихомирится и ФБР от тебя отстанет. А потом попробуй договориться с кем-нибудь из вашего отдела и попроси, чтобы тебя пустили поработать на компьютере с твоим адресом. Ты можешь так и сказать, что, дескать, иначе тебе не удается выручить твои собственные деньги. Это никакое не преступление, и любой американец тебя поймет. В крайнем
случае
— Пока, — мрачно сказал я и повесил трубку. По сути дела, друг Зиновий предоставил мне выбираться из моих проблем самому — помощи от него не будет. Но, с другой стороны, он был прав — надо окончательно разобраться с полицией и ФБР и убедить их, что я не имею никакого отношения к краже полутора миллионов из «Твенти ферст бэнк оф Аризона».
Я перешел Парк-авеню в обратном направлении, вернулся домой и
собрался
Уходя, я оставил телевизор включенным на обычной утренней программе местных тусонских новостей. Как раз сейчас
ведущие
Индекс НАСДАК, как известно каждому, кто когда-либо вкладывал деньги в биржевые акции, представляет собой что-то вроде суммарного показателя средних цен акций высокотехнологических компаний. За то время, что я провел в Тусоне, НАСДАК стабильно рос, хотя и не без колебаний. К третьей неделе марта он поднялся с трех тысяч пунктов до пяти тысяч. Такого бурного роста до сих пор не было никогда, и он был обеспечен, прежде всего, резким подъемом цен на акции компьютерных и околокомпьютерных компаний — как раз тех, в которые я вложил мои кровные пятьдесят тысяч долларов. Ясно было, что когда-нибудь цены перестанут подниматься и начнут падать — но когда и насколько? К концу прошлой недели индекс снизился до четырех с половиной тысяч, что было все еще очень неплохо. В понедельник НАСДАК упал до четырех тысяч двухсот, во вторник снижение приостановилось, но вчера, в среду, вместо того, чтобы начать подниматься, НАСДАК снова пошел вниз.
Ничего особенно тревожного в этом не было. Рынок поднимается и падает, но, в целом, вложенные в рынок деньги всегда приносят прибыль — если не дергаться, а выжидать, перераспределяя свои вклады только изредка. Время на вашей стороне, не устают повторять американцам тысячи специалистов по личным финансам. Вкладывайте хотя бы понемногу, но постоянно, начиная с вашего первого заработка — и на пенсию вы выйдете миллионером. И это правда — для американцев. Но когда начинаешь жизнь в Америке уже не молодым человеком, время не на твоей стороне. И если каким-то образом удается сколотить пусть даже всего пятьдесят тысяч, меньше всего хочется потерять их в одночасье из-за капризов биржевого курса.
Одним словом, я решил, что ФБР подождет, а я, наоборот, не буду выжидать две-три недели, как советовал Зиновий. Может быть, я и перестраховщик, но я попытаюсь вытащить свои деньги из «Фиделити» как можно раньше. И для начала попробую наиболее прямой путь — отправлюсь поговорить с Сэмом С. Льюисом.
Я все же позвонил Стьюарту, но договорился не о встрече, а о повторном звонке сегодня вечером. Стьюарт сказал, что он рассчитывает за сегодняшний день связаться с Ченом и Фаррелом и разузнать об их планах.
— А тебе, — сказал Стьюарт, — я советую посидеть сегодня дома. Искупайся в бассейне со своим другом Биллом, может, он тебе опять расскажет что-нибудь интересное — у него это хорошо получается. И не вздумай ввязываться в какие-нибудь новые приключения. Главное, держись подальше от миссис Робертсон. Когда надо будет, мы встретимся с ней втроем и напомним ей о показаниях под присягой.
— Не беспокойся, Стьюарт, — ответил я, — далеко от дома я отходить не буду.
И, в сущности, я не обманул Стьюарта. Мне не нужно было далеко отходить от дома, чтобы добраться до места своей работы — теперь уже бывшей. Признаться, в глубине души я все еще не верил, что действительно уволен. Но Сэм сообщил мне об этом немедленно, едва я вошел в наш отдел. Сэм был один во всем отделе — неделя отпуска Джима еще не кончилась. Пустое помещение без людей казалось заброшенным. Компьютера и монитора в моем кубике не было — видимо, полицейские, уходя, забрали их с собой. Несмотря на запустение, Сэм был по-прежнему тщательно одет, в том же светло-песочном костюме, но уже в другой рубашке и галстуке.
Сэм встретил меня не так плохо, как можно было бы ожидать, но, конечно, и без особой радости. Он провел меня
в
свой
— Сэм, — сказал я как можно более убедительно, — это очень несправедливо. Я не принес университету никакого вреда. Как ты думаешь, если бы я действительно украл
полтора миллиона
— Что я знаю, — нехотя ответил Сэм, — остается при мне. А вот почему ты на свободе — это и в самом деле непонятно.
— Потому что у них нет никаких доказатель
ств пр
Я замолчал, ожидая, вопроса Сэма, какое алиби я имею в виду. И я уже решил, что не стану говорить ему об Инке — скажу просто: женщина, как я сказал вчера Стьюарту. Но Сэма мое алиби не интересовало. Вместо этого он проговорил:
— Значит, у тебя все в порядке. У тебя есть алиби, и ты не виноват. Полиция не имеет к тебе претензий, верно? — Я кивнул. — А что делать мне? Кто-то же все-таки украл эти миллионы, и притом через компьютеры, установленные у меня в отделе. В этом полиция не сомневается, верно? — Я опять кивнул. — Значит, у них виноватым буду я, если ты не виноват.
— Постой, Сэм, — запротестовал я, — а причем здесь ты вообще? Ты же не обязан лежать ночью поперек нашей двери и никого не впускать. Это как раз полиция виновата, что не предусмотрела такого случая. Это они пусть отдуваются за провал в системе безопасности.