О, Путник!

Я сделал большой глоток из бокала, нашёл глазами в рядах танцующих ГРАФИНЮ, мою ненаглядную лебёдушку, удивился во второй раз. На этот раз она беззаботно и весело кружилась в танце уже с МАРКИЗОМ! Фантасмагория какая-то! Вот это да! О, женщины… Я усмехнулся и продолжил:

— И, самое главное, ГРАФ! Я намерен сформировать Личную Гвардию! Мне нужна пара-тройка сотен этаких лихих молодцов, которые быкам шеи сворачивают, разбивают о головы самые тяжёлые и крепкие пивные кружки, а также, желательно, разгибают руками подковы. Это главные критерии отбора. Командиром Гвардии назначаю БАРОНА, вы уже в курсе этого.

— Хорошо, Сир, — произнёс ГРАФ. — А какова будет моя роль при вашем дворе?

— Вы что, проверяете мою память? Я уже назначил вас Главнокомандующим всех вооруженных сил. Пока, конечно, только на этом Острове, а там, — посмотрим. Я думаю, этой должности вам пока будет достаточно. Да, и присваиваю вам звание Маршала!

ГРАФ расцвёл на глазах:

— Спасибо за оказанную честь, Сир!

— О, чуть не забыл, — добавил я. — Для увеличения мобильности пехоты и недопущения усталости на марше предлагаю оснастить её большими вместительными повозками. В каждую следует посадить человек пятнадцать-двадцать. Эти же повозки, опрокинутые на бок и соединённые вместе в одно оборонительное кольцо, в случае чего, послужат хорошим прикрытием, будут этакой мобильной мини крепостью. Двигаться следует быстро, сразу же направимся в Столицу и овладеем ею. Благо, она вся в руинах, укрепления разрушены, центрального руководства нет, в умах смута, все отсиживаются пока по домам и замкам. Там, в моей славной Столице, и сделаем пока основную Ставку!

— А достаточно ли для осуществления Ваших замыслов тех сил, которые Вы собираетесь применить, Сир, — осторожно спросил ГРАФ. — А если всё-таки Вам окажут сильное сопротивление?

— Думаю, что достаточно… — весело ответил я. — Не забывайте о ЗВЕРЕ! Он стоит тысяч бойцов! Ну, а если что-либо пойдёт не так, то у нас, на всякий случай, должен иметься наготове постоянный мобильный резерв в пять-шесть тысяч воинов. В случае чего они придут на подмогу! А вообще, с помощью ЗВЕРЯ я некоторое время продержусь против любого войска. Кстати, я вдруг сегодня подумал, а что если АНТР будет сражаться в состоянии невидимости, или переходить из одного состояния в другое? Как вообще, в таком случае, с ним можно справиться? Это же ужас! Никакие сети, засады, ямы и завалы не помогут!

Я снова глубоко задумался…

— Сир!?

— Что?

— Сир!

— Ах, да…Честно говоря, я бы вообще отправился в этот поход один со ЗВЕРЕМ, но как-то это не совсем солидно для Императора… Всё-таки, нужно какое-то более-менее приличное войско, достойное сопровождение… Необходимы придворные. А дамы!? Как же без них!? Следует иметь всякие там знамёна, штандарты, трубы, горны, волынки, ну, и тому подобное! Как же без труб и знамён!? Без них никак нельзя! Антураж подчас важнее сути происходящего действия. Короля делает свита, знаете ли…

— Вы совершенно правы, Сир, — согласился ГРАФ. — А кто возглавит в наше отсутствие резервные войска? У меня имеется несколько достойных кандидатур, ну, например, брат моей жены.

— Ну, нет! — усмехнулся я. — Обойдёмся без кумовства. Для того, чтобы не вносить смуту в наши пока ещё стройные ряды, считаю целесообразным назначить командиром резервной армии, сосредоточенной в каком-то одном месте, а лучше в двух-трёх местах, кого-либо со стороны, ну, например, БАРОНА. Пусть он пока совмещает две должности. Человек он опытный, рассудительный.

Мои судьбоносные для будущей Империи размышления внезапно прервала запыхавшаяся и раскрасневшаяся ГРАФИНЯ.

— Сир! Не хотите ли пригласить даму на танец?! Ах, какой замечательный бал, как давно я не веселилась!

Ну до чего же хороша, — моя милая и юная бестия! Глазки цвета изумруда сияют. Волосы растрёпаны, щёчки пылают, грудь в глубоком декольте волнительно вздымается в такт учащённому дыханию! Ах, какие тонкие и длинные пальчики! Ах, какая нежная шейка! Ах, какая упругая и соблазнительная попка! Прелесть, просто прелесть!

— Милая, я бы с большим удовольствием! Но, к великому сожалению, я не танцую! Увы… Ну, не совсем чтобы не танцую, но танцам Первого и Второго Островов не обучен. Моё Королевство несколько отличается от ваших. Другая, знаете ли, культура. Чуть попозже вы со мною, надеюсь, позанимаетесь. А пока веселитесь, веселитесь, милая! Вон сколько вокруг галантных кавалеров! Кстати, как там себя чувствуют наши уважаемые ГЕРЦОГ и МАРКИЗ?

ГРАФИНЯ усмехнулась, сверкнула глазками, фыркнула, надула губки, залпом выпила бокал вина и покинула нас.

— ГРАФ, какая, однако, у вас очаровательная племянница. Просто прелесть! — весело произнёс я.

Мой собеседник вдруг погрустнел, опустил голову.

— Ах, Сир! Я так горюю по своему брату и его семье. Какое несчастье!

— Да, сочувствуя вам. Ничего, придёт время, и мы разберёмся со всеми нашими недругами!

Между тем, пир медленно, как догорающая свеча, угасал. Постепенно зал пустел. Придворные непременно подходили ко мне и откланивались. Вскоре все разошлись по гостевым комнатам. За столом остались сидеть только я и ГРАФ. Его жена покинула нас в полночь, сославшись на мигрень.

Спать не хотелось. Мы меланхолично созерцали пламя свечей и думали каждый о своём. Гвардейцы, рассредоточенные по залу, стояли молча, грозно и не шевелясь. Ближайшие ко мне воины лишь слегка вздрогнули, когда рядом со мною из тусклой пустоты вдруг материализовался ЗВЕРЬ.

Он выпучил свои огромные янтарные глаза и уставился ими на свечи так внимательно и задумчиво, словно пытался разгадать какую-то особую, изначально скрытую в них, тайну. Огонь завораживал всех нас троих, и вскоре моя голова стала абсолютно пустотой. Не хотелось ни о чём думать. Так вот сидеть бы до бесконечности, растворяться в пламени, а потом в нём и растаять…

Вдруг к моему плечу, а потом и к щеке, прикоснулись лёгкие прохладные пальцы. ГРАФИНЯ…

Она присела рядом со мною, опустила свою ладошку мне на руку. Пёс лениво и незлобно заурчал, скосил на нас глаза. Мы рассмеялись.

— Сир, а посмотрите, кого я к вам привела, — весело молвила девушка.

Из полумрака выступил слегка пошатывающийся ПОЭТ.

— О, сударь, — прошу к нашему столу, — оживился я. — Как движется работа над Поэмой?

— Всё идёт своим чередом, Сир. Я работаю не только над Поэмой, но и начал составлять Летопись. В её отдельную главу, или приложение к ней, будут включены все Ваши наиболее умные и судьбоносные мысли, которые, я надеюсь, станут афоризмами и разойдутся в народе.

— А как вы назовёте эту самую главу, или приложение?

— О, Сир, я ещё не придумал название. Увы, увы… Нужно что-то оригинальное, необычное, звучное! Понимаете?

— Понимаю! Конечно же понимаю! Будьте проще, и народ к нам потянется! — рассмеялся я. — Рекомендую назвать указанное приложение Имперским Цитатником!

— Хм! Неплохо. Совсем неплохо! Как скажите, Сир.

— А эпиграфом к Цитатнику будет следующее выражение: «Чем абстрактнее истина, которую ты хочешь преподать, тем сильнее ты должен обольстить ею ещё и чувства».

Наступила гробовая, почтительная и слегка восторженная тишина. Я безжалостно разорвал её хрупкую, но упругую плоть и снова обратился к ПОЭТУ:

— А не прочитаете ли вы нам что-нибудь такое особенное, хорошее, для души. Самое ваше любимое? Ну-ка, — удивите нас!

— Конечно, Государь. Есть у меня одно стихотворение. Не хочу показаться нескромным, но многие считают его гениальным, — взволнованно произнёс ПОЭТ.

— Ха, ха, ха! Скромность при наличии гениальности выглядит так же смешно, как чепчик на рыцаре. Дружище! Талант не терпит стеснения и сомнения! Хотя, с другой стороны, любой талантливый человек всегда сомневается в своём таланте. Это аксиома…

— О, Сир! Позвольте мне немедленно записать Ваши мысли, в первую очередь, конечно же, эпиграф. Он требует глубокого осмысления. А потом Вы услышите моё, как я считаю, очень и очень достойное стихотворение.