О, Путник!

— Господа, всё в порядке! ШЕВАЛЬЕ, принесите, пожалуйста, новый стол и ещё чего-нибудь выпить, желательно Звизгуна. Нервы, знаете ли, требуют успокоения. Я на взводе. Всё мне надоело! Ненавижу загадочность, неопределённость, всякие тайны. Не терплю шпионов, агентов, заговорщиков и всяких подобных им кретинов! А больше всего не люблю трусов и паникёров, и особенно психопатов!

— Ваше Величество, искомый напиток не может быть Вам предложен в силу его полного отсутствия!

— О, как закрутил, шельмец! А что у нас присутствует?

— Ром, Сир!

— Ну, так подайте же его! Он мне понравился. И накройте стол! Выберите что-нибудь покрепче.

— Сир, куда уж крепче…

— Давайте, Барон, шевелитесь! Чувствую, что в свете последних известий новые гости не за горами.

— Будет исполнено, Ваше Величество! — юноша сделал знак Гвардейцам.

— Ну и славно…

— Сир, — осторожно обратился ко мне один из Гвардейцев.

— Да, дружище?

— А что делать с Вашим Придворным Летописцем и Поэтом?

— Какой из него Летописец, а тем более, Поэт!? Так, жалкое подобие чего-то неопределённого, никому ненужная призрачная тень. Бездарь, тряпка, паникёр и трус. Пусть тонет. Помогите ему в этом многотрудном деле. Баграми его, баграми! Вёслами по голове! А потом пустите пару стрел, дабы окончательно пресечь его мучения.

— Сир, но ведь он Бессмертный, — мягко заметил ШЕВАЛЬЕ.

— Это он так думает, что, якобы, бессмертен. А у меня против этих типов есть одно оригинальное и безотказное средство.

— И какое же, Сир?

— Так вот… Разместите на палубе десяток лучников и арбалетчиков. Пусть они все хорошо прицелятся и одновременно пустят стрелы в голову, в шею и в грудь этого идиота, инопланетянина нашего великого. Вы не можете себе представить, какой будет эффект! Чпок, чмак, хлоп, хлюп, — и нет Бессмертного! Восстановиться он просто не успеет. Беспомощно барахтаясь в воде, не имея твёрдой поверхности под ногами, от стрел он не уклонится и ничего вам сделать не сможет, хоть и является Ускоренным. Вот и весь Бессмертный! Лопнет наш псевдо поэт, как воздушный шарик у восторженной девочки в руках, когда в него бросил какую-то мелкую острую гадость местный хулиган. Вот так! Номер с Пси-Сублимацией у него не пройдёт. Возможность этого я исключил и решительно пресёк! Баграми его, баграми!!!

В нескольких метрах от меня воздух вдруг задрожал, завибрировал. Стал раскрываться Пси-Портал. Из него весело и беззаботно выпорхнула МАРКИЗА. Она была одета в лёгкое, белое, короткое, глубоко декольтированное платье. На головке — шляпка, на ногах — лёгкие босоножки на шпильке, в руке — тонкая длинная сигарета в мундштуке.

Седьмой Советник решительно подошла ко мне, легко коснулась губами моей щеки, дотронулась ручкой до моей напряжённой руки, сжимающей рюмку с ромом, окатила и поглотила меня ароматом дорогого табака и запахом терпких духов, перегнулась через борт, тревожно посмотрела на барахтающегося в воде Третьего Советника.

— Мой милый ПУТНИК, душенька мой, котик, — начала она глухо, томно, с хрипотцой, несколько развязно и вульгарно, выпуская изо рта сизую струйку дыма, которая почти достигла меня. — Ну, из-за чего ты сегодня такой сердитый, а?

Такого обращения я терпеть не могу, особенно в присутствии своих подданных! Фу! Вульгарная, да ещё и курящая женщина!? Да к тому же ещё и шлюха! Я, не торопясь, приблизился к МАРКИЗЕ, чувственно и страстно поцеловал её изящную и тонкую ручку.

— Сир… Миледи, вы не сказали это волшебное слово, — мягко произнёс я. — Вы забыли, что перед вами Император, который, кстати, не в духе. Очень сильно не в духе!!!

— Что!? Милый, да не будь таким букой!

Я аккуратно взял девушку под мышки, приподнял её над палубой и мощно метнул в море в сторону Полковника, беспомощно барахтавшегося в воде. Седьмой Советник упала в море с громким негодующим криком. Сигарета некоторое время оставалась ещё в её пальчиках, но потом отделилась от них и, прочертив короткую кривую траекторию, погрузилась в воду с лёгким и обиженным шипением.

— Полковник, получайте обратно свою шлюху! Наконец-то два одиноких, страждущих и жаждущих любви сердца, воссоединились! Аллилуйя!

Я некоторое время злобно и с удовольствием созерцал копошащихся за бортом Советников, а потом весело крикнул в сторону ШЕВАЛЬЕ:

— Сударь, так где же стол и ром!?

— Сей момент, Ваше Величество!

Через несколько минут огромный дубовый стол, покрытый белоснежной скатертью, мощно и тяжело возвышался передо мною. В центре его, как это и должно было быть, покоился пузатый графин с ромом. Рядом стояли три серебряных подноса: один с чем-то мясным и заманчиво пахнущим, второй — со свежими и солёными овощами, и третий, — с фруктами. Кроме этого, на край стола поставили глиняный кувшин, — то ли с водой, то ли с ещё чем-то.

Я, не торопясь, присел к столу, налил себе рюмку рома, с удовольствием выпил её, закусил огромными чёрными оливками. Попробовал мясо. Великолепно! Нежное, сочное, пряное! То, что надо!

В паре метров от меня воздух вдруг снова задрожал, поплыл струями, сгустился и из него вышел… ПРЕДСЕДАТЕЛЬ. Он был одет в белоснежный льняной костюм, на ногах имел туфли из крокодильей кожи, на носу его покоились чёрные круглые очки, а на голове — ковбойская шляпа. Боже мой! Ну и прикид!

— Ваше Величество, разрешите поприветствовать Вас на борту этой великолепной и славной галеры!

— Флагманской Имперской Галеры… — пробурчал я.

— Ах, да, Сир! Разрешите поприветствовать Вас на борту этой великолепной и славной Флагманской Имперской Галеры.

— Вообще, как-то странно…

— Простите, Сир, не понял.

— А что тут непонятного!? — пробурчал я, запихивая в рот сочный кусок свинины. — Как вы можете приветствовать меня на борту моей же собственной Флагманской Галеры?! Я бы принял ваши приветствия где-нибудь во Дворце Совета на Глории, или на какой-нибудь вашей уютной вилле на берегу океана. Ведь Глория абсолютно идентична Земле, как я понимаю?

— Почти, Сир, почти…

— Так вот, я вас, конечно, то же приветствую, но как-то нехорошо у меня на душе. Надоели мне наши прежние отношения! Не вижу я в них искренности, открытости. Всё какие-то тайны, недомолвки, полутона, недосказанность, интриги, умалчивания. Не люблю я этого, понимаете?

— Понимаю, Ваше Величество, ой как понимаю!

— И ещё эта непочтительность, кривые усмешки, гримасы, хихиканья за моей спиной, панибратство. Не чувствуя должного почтения к своей персоне. Не нравится мне такое отношение. Решительно не нравится! Приходится постоянно нервничать, расстраиваться по пустякам. Вы же знаете, какая у меня тонкая душа, трепетная и ранимая натура, совершенно неустойчивая психика. А что вы хотите!? Трудное, голодное и сиротливое детдомовское детство, отсутствие родительской ласки и домашнего тепла. Вот и печальный результат налицо…

— Сир, но я-то здесь причём!?

— При всём! — злобно ответил я.

— Понимаю, понимаю, Сир. Виноват. Больше этого не повторится! Даю слово, как Председатель Совета планеты Глория!

— Чего этого? — буркнул я. — Трудного детства, что ли? Понятно, что оно уже никогда не повторится, увы. А что вы, собственно, стоите? Как говорят в Когалыме, правды нет не только в ногах, но и в головах! Присаживайтесь, мясо стынет.

— Когалым, Когалым…

— Сир! — буркнул я.

— Что? Ах, простите! Сир!

— Когалым. Есть такой город в Сибири…