О, Путник!

Тревожившие меня совсем недавно сомнения, вроде бы на некоторое время благополучно утихшие, вспыхнули с новой силой. Я помрачнел, задумался. ГРАФИНЯ заметила резкую перемену в моём настроении, подошла ко мне, обняла, ласково погладила по щеке.

— Бог с ним, с Третьм Островом!

— Согласен, оставим эту тему… А вообще, мне-то на что спорить? — ухмыльнулся я. — Сижу вот перед тобой — мокрый, грязный, побитый, сирый и убогий. Гол как сокол. Имею при себе в данный момент и вообще только ПОСОХ, Собаку, ну и кое что ещё по мелочам…

— Ты не побитый! Ты всего-навсего слегка устал после очередной выигранной битвы. Это совершенно разные вещи. Ах, бедненький, дай я тебя поцелую в щёчку, в грудку, в животик, а потом и пониже…

В дверь снова вежливо постучали.

— ПОЭТ, — встрепенулась ГРАФИНЯ.

— Не думаю, — усмехнулся я. — Входите!

На пороге появился КОМАНДИР. В руках он держал пакет с одеждой. Я засмеялся, ГРАФИНЯ поморщилась:

— Да, Сир, зря Вы со мною не поспорили. Теперь будете жалеть…

— Ничего, не беда. Для тебя же хуже было бы, — снова усмехнулся я, взял у КОМАНДИРА пакет, слегка похлопал его по плечу. Он даже не дрогнул.

— Сир, я побеспокоил Вас с связи с тем, что надо бы помянуть КАПИТАНА. Тела его не нашли. Это проклятое чудовище сначала раздавило рубку, а потом смахнуло её вместе с нашим боевым товарищем прямо в море. Жаль беднягу.

— Да, вы правы, помянуть следует, — печально произнёс я. — Давайте сделаем это на яхте. Соберите оставшийся экипаж, Гвардейцев, которые присутствовали на судне во время нападения этого гада морского. Кстати, он больше не появлялся, не всплывал, знать о себе никак не давал?

— Никак нет, Сир! Муть какая-то поднялась, да быстро рассеялась и развеялась. Вот и всё.

— Ну, и, слава Богу. Ступайте, мы скоро будем.

ГРАФИНЯ стала быстро одеваться. Я с удовольствием наблюдал за этой невероятно возбуждающей, сладостной и вечной, как мир, процедурой. Какая прелесть, какая красота! Ах, какие ножки, какая грудь, какая попка! Что нужно ещё мужчине после кровавой битвы!? Только женщина способна по-настоящему утешить и успокоить нас в такие минуты!

— Не смотри, я это не люблю, — сурово произнесла ГРАФИНЯ.

— Нельзя не смотреть на прекрасный цветок, на великолепное голубое море, на величественные и, поражающие воображение, заснеженные горные вершины, на полную магнетизма луну и на ясное зимнее небо, пронзённое звёздами! А тем более грех не полюбоваться твоей грудью и попкой, — пробормотал я, решительно взяв девушку за бёдра, и опустился перед нею на колени.

Мои губы коснулись её лона, язык проник вглубь. ГРАФИНЯ застонала, изогнулась назад всем телом, запрокинула голову, упала на кровать. Я продолжал ласкать её языком, губами, с восторгом утопая и захлёбываясь в обильной влаге. Я жадно и восторженно вдыхал источаемый ею аромат. Запах женщины! Что сладостнее его на этом свете!? Нет ничего, подобного ему!

Девушка задышала всё чаще и чаще, застонала, забилась в конвульсиях, закричала, с силой сжала ногами мою голову, замерла, потом расслабилась, легко и радостно рассмеялась. Я же, возбуждённый до крайней степени, стал лихорадочно сдирать с себя одежду, готовясь овладеть своей принцессой. В это самое неподходящее время снова раздался лёгкий стук в дверь.

— Чёрт возьми, да что же это такое!? — возмутился я, с трудом отрываясь от раскрывшихся передо мною врат рая. — Проходной двор какой-то! Погодите немного!

— ПОЭТ, — усмехнулась ГРАФИНЯ, торопливо вставая с кровати.

— ШЕВАЛЬЕ, — наобум сказал я. — Спорим на всех твоих Горных Жеребцов!?

— А что ты ставишь на кон?

— У меня есть славный меч по имени ЭКСКАЛИБУР!

— Фи, этого мало…

— А ещё я владею ПОСОХОМ и ЗВЕРЕМ!

— Ради Бога, только не ЗВЕРЬ! Ну, о твоей палке я даже говорить не желаю! — девушка закончила одеваться, кокетливо покрутилась передо мною.

Выглядела она неплохо. Нет, совсем не то слово! Выглядела моя лебёдушка великолепно, очаровательно, потрясающе! Она была одета в белоснежные, просторные матросские штаны и такую же рубашку из плотного материала. На ногах — чёрные, лёгкие матерчатые башмаки. Широкий серый пояс с голубой каймой, затянутый на талии, подчёркивал изящные и округлые линии бёдер. На голове кокетливо покоился белый берет с одной голубой и двумя чёрными полосками. Из выреза на рубашке маняще выглядывала полная и упругая грудь. Не до конца просохшие, роскошные каштановые волосы струились по спине, груди и плечам. Да, истинную красоту ничем не скроешь! Ни матросским костюмом, ни вуалью, ни рубищем, ни паранджой!

Стук повторился.

— Войдите! — я с трудом оторвался от созерцания двух хорошо заметных выпуклостей на ткани костюма в районе груди девушки.

Соски были возбуждённы, длинны и упруги. Они явно свидетельствовали о том, что женщина ещё не полностью удовлетворена. Я застонал от отчаяния.

Дверь открылась, и перед нами предстал… ШЕВАЛЬЕ. Я весело рассмеялся, девушка с досадой поморщилась:

— Да что же это такое! Явно сегодня не мой день!

— Что вы здесь делаете? — удивлённо спросил я, подходя к юноше. — Вы же вроде бы должны находиться на Флагманской галере?

— Как только мне доложили о случившемся, я сразу же направился на лодке к Вам, Сир! — чеканно произнёс ШЕВАЛЬЕ. — Я очень сильно беспокоился за Вас и за ГРАФИНЮ. Ну, и о ПОЭТЕ, конечно, не забывал.

— Так за кого вы всё-таки больше беспокоились? — насмешливо произнёс я. — Признайтесь, наверное, всё же за ГРАФИНЮ?

— Сир, избавьте нас от этих Ваших сомнительных и неуместных вопросов и шуток! — девушка возмущённо тряхнула волосами, щёчки её порозовели, лобик гневно наморщился.

— А чего это вы так занервничали, сударыня? — подозрительно спросил я. — С какой это стати у вас так заблестели глазки!?

— Вы несносны, Сир! — девушка возмущённо фыркнула и быстро выскочила из каюты.

— Садитесь, — я указал ШЕВАЛЬЕ на кресло, стоявшее в углу около небольшого стола. — Что думаете о произошедшем?

— О чём, Сир? О том, как Вы справились с Головощупом? Великолепная победа! Вообще-то, согласно общему мнению, одолеть его невозможно! — восхищённо произнёс юноша. — Это существо — чудище из чудищ! Их за всю историю существования Островов встречали всего три-четыре раза, и эти встречи оканчивались весьма печально для мореплавателей. Если честно говорить, то до сего дня я был уверен, что данное создание — всего лишь миф, легенда, ну, что-то наподобие драконов.

— Вы располагаете знаниями о драконах? — удивился я.

— Ну, конечно. Но, по моему мнению, драконов не существовало и не существует. Острова изучены вдоль и поперёк.

— Как знать, как знать… — задумчиво произнёс я. — А моря и океаны?

— Что Вы имеете в виду, Сир?

— Неужели не понятно!? Достаточно ли изучена водная стихия? Дракон может быть и морским. Затаился он где-то в мрачных глубинах и ждёт момента своего появления в этом мире!

— Возможно, Сир, возможно… — в свою очередь задумался ШЕВАЛЬЕ.

— Снова же, вспомним Тёмное Озеро. Если не удалось измерить его глубину, то какие тайны могут быть в данном водоёме сокрыты, а?

— Вы, как всегда, правы, Государь.

— Полноте! Вот этого я не люблю! — нервно произнёс я, подходя к окну и любуясь морем, увязшем в штиле. — Я не могу быть всегда правым. Это противоречит законам природы и общества. Абсолютно правыми могут быть только мертвецы. Вот они лежат перед нами — мёртвые, недвижимые, разлагающиеся и всем своим внешним видом и внутренним состоянием показывают: мы мертвы, мы тлен, мы всего-навсего гниющая оболочка того, что когда-то было человеком. Вот именно в них, в мертвецах, и заключается та самая сокровенная, абсолютная и сакральная истина!

— Боже мой! Сир!

— Да, я вроде бы — Сир. Но при чём тут Боже!?

Мы некоторое время помолчали. Я, словно загипнотизированный, не отрывал глаз от воды.

— Штиль. Плохо… Ветра нет, придётся идти на вёслах, — меланхолично произнёс я, разглядывая море.