Страница 54 из 96
К началу 1944 г. 1‑й Украинский фронт при численности 631 тыс. человек при 6065 полевых орудий имел 21794 автомашины и 2763 трактора и тягача [21, с.605]. Это дает нам 28 чел/авто и более 2 орудий/тягач. Если в 1941 г. «отсутствие автомашин снижало возможности тылов дивизии по снабжению боевых подразделений, отсутствие тракторов лишало подвижности артиллерию» [22, с.59], то в 1944 г. должен был бы наступить полный крах. Но вместо краха 1‑й Украинский фронт условиях зимы и распутицы прошел от Киева до румынской границы, и никаких сетований на нехватку автотранспорта мы не слышим. Аналогичная ситуация и у 2‑го, и у 3‑го, и у 4‑го Украинских фронтов. Таким образом летом 1941 г. Красная Армия была оснащена автотранспортом и средствами тяги гораздо лучше чем в наступательных операциях
Поэтому тот, кто говорит, что Красной Армии не хватало транспорта по причине неотмобилизованности, говорит в лучшем случае глупость, в худшем ложь. Если бы автотранспорта хватало по штатам мирного времени, а его обязано хватать, иначе, зачем вообще штат мирного времени придуман, то и мобилизации бы не понадобилось. Даже наоборот, дивизии должны были отдать излишки автомобилей при переходе на новые штаты. Беда не в том, что не отмобилизованы, а в том, что его не было по штатам мирного времени. Поэтому вся Красная Армия в 1941 г. представляла собой скопище стационарных дивизий. Что–то наподобие армии генералиссимуса Чан — Кайши, которых легко и просто кромсать небольшими, но мобильными танковыми группами, не заботясь о флангах и тылах.
Но коли войска даже по штатам мирного времени не укомплектованы, то может мобилизация поправит дело. Прикинем возможности. По штатам военного времени (включая НКВД и ВМФ) требуется 603962 автомобиля (имеется 213867), 92906 тракторов (имеется 34264) и 65955 мотоциклов (имеется 11451) [1, Т.1, док.272].
«При мобилизации Красной Армии разрешается поставить из народного хозяйства для частей 1‑й очереди, вместе с гражданскими формированиями:
а) по автомехтранспорту
Автомобилей легковых — 27713
Автомобилей грузовых — 231838
Автомобилей специальных — 43919 (итого 303470 автомобилей)
Тракторов гусеничных — 45492
Прицепов — 40697
Мотоциклов — 30504» [1, Т.1, док.273]
Наверное, должно поправить, особенно если учесть, что штаты сильно сократили. Мобилизацию должны провести не как попало, а по плану.
«Каждая дивизия знала, откуда, с каких предприятий и учреждений должна была поступить эта техника» [Баграмян, 3, с.75].
Пункт 91 «Наставления по мобилизационной работе войсковых частей, управлений и учреждений Красной Армии» гласил:
«Для обеспечения реальности поставки мехтранспорта из своего района комплектования войсковая часть обязана:
а) совместно с военкоматом не менее двух раз в год проверять наличие и качественное состояние машин в хозяйствах и вносить отметки о результатах проверки в наряды;
б) проверять правильность замены машин самими хозяйствами при убытии предназначенных к поставке машин;
в) вести количественный учет поставляемого мехтранспорта по каждому хозяйству в отдельности» [12, с.23–24].
Пока война не началась, сотни и тысячи проверяющих по два раза в год проверяли и перепроверяли наличие и состояние мехтранспорта, исписали кубометры бумаги на наряды, в которых все было благополучно. Но как только грянул гром, все моментально поломалось, что видно из приказа зам. Наркома обороны генерала Я. Н. Федоренко от 6.09.1941 г.
«На приемо–сдаточных пунктах военкоматов находится большое количество машин и тракторов, поставленных по мобилизации из народного хозяйства. Многие из них требуют среднего и капитального ремонта. Военкоматы, как видно, считали своей задачей только принять машины, не считаясь с их техническим состоянием, чем нарушили приказы и постановления, требующие приема только исправных машин. Охрана принятых машин организована плохо, машины ржавеют, детали с них растаскиваются, резина спущена, свечи на многих моторах сняты и отверстия не закрыты. По существу машины гибнут на глазах у руководителей, которые приняли эти машины; никаких мер по приведению их в порядок и использованию по прямому назначению не принимается как со стороны военкоматов, так и со стороны военных округов» [12, с.135–136].
Вопреки приказу, военкомы принимают машины, неисправность которых видна невооруженным глазом. А что им остается делать, если им в одном приказе дано два взаимоисключающих друг друга требования: обеспечить прием нужного количества машин и тракторов, но принимать только исправные. А если большинство — неисправно? Тогда или срывать план поставки, или принимать что дают. Между Сциллой и Харибдой выбирают Сциллу. Ну–ка прикиньте, за что сильнее взгреют. А ведь на заводах такая же ситуация. И там, у военпреда те же два взаимоисключающих друг друга требования.
Итак, машин, тракторов и мотоциклов совсем мало, почти нет. Если есть танки, то почему пехоту со всем имуществом, с всеми «максимами» и лентами не перевозить на броне? Тем более что к этому вроде готовились, что видно со слов командира 4‑го мехкорпуса, генерала М. И. Потапова.
«Она [мотопехота] должна быть хорошо научена, перебрасываться на танках в качестве десантной пехоты. Такой некоторый опыт многие механизированные соединения уже проделывают. Мы, например, практиковали это в летних условиях, практикуем и сейчас в зимних, когда один танк БТ перевозит 12 человек мотопехоты, переброска происходит очень быстро, без дороги… А у нас такое количество танков, что можно всю пехоту посадить на танки» [8, с.65].
К моменту начала войны генерал Потапов уже не командовал 4‑м мехкорпусом. Им командовал другой полководец — генерал Власов. Наверное, этим можно хоть как–то объяснить, что опыт перевозки мотопехоты на танках не был применен. Но генерал Потапов получил 5‑ю армию, в которую как раз и входил корпус Рокоссовского, мотострелки которого отличились переноской тяжестей на дальние расстояния. Почему генерал Потапов не поделился опытом с подчиненным ему командиром корпуса и не заставил его применять этот опыт с целью сбережения сил бойцов для боя?