Страница 46 из 65
Все приведенное выше убеждает в том, что одним из самых главных (если не самый главный) виновников массовости репрессий среди комсостава Красной Армии в 1937-м и последующих годах был Тухачевский. Дирижировал же всем, связанным с военным заговором, действительным или мнимым, а главное — линией на оговоры как можно большего количества людей, Троцкий.
В конце «Постскриптума» его автором (или — авторами) делается вывод: «В общем, рано еще ставить точку в оценке репрессий. Мадам история может еще не раз сменить наряды».
Создается впечатление, будто «Постскриптум» включен в книгу Карпова помимо его воли. Ведь в нем отрицается весь бред о репрессиях 1937 года, написанный в этой же книге. Впрочем, если «Постскриптум» принадлежит все же перу самого автора, то это послесловие, видимо, надо рассматривать как покаяние В.В.Карпова за ту неправду, которая была написана им ранее: и о репрессиях в советское время, и о Сталине.
ФАЛЬСИФИКАТОРЫ ИСТОРИИ ПОСЯГАЮТ НА ПРОХОРОВСКОЕ ПОЛЕ
Смоленское издательство «Русич» в 1999 году переиздало при участии белорусского ООО «Харвет» мемуары известного гитлеровского фельдмаршала Манштейна «Утерянные победы» [40]. (Впервые перевод этих мемуаров был сделан Воениздатом МО СССР в 1957 г.). Книга, бесспорно, интересна для тех, кто кропотливо изучает историю Великой Отечественной войны. То первое ее издание на русском языке сейчас практически невозможно найти. Нынешнее переиздание (ответственный редактор А.А. Жеребилов) имеет особенность: в книгу перед предисловием западногерманского издательства 1957 года и предисловием автора включено новое предисловие некоего Б.В. Соколова под названием «Лучший оперативный ум вермахта». В новоявленном предисловии наряду с интригующей информацией о готовившемся в июле 1941 года советском упреждающем ударе имеется явная антисоветская конъюнктура и тенденциозность.
Пытаясь принизить значение известного танкового сражения под Прохоровкой на Курской дуге 12 июля 1943 года, автор предисловия повествует: «Интересно, что Манштейн практически ничего не говорит о танковом сражении под Прохоровкой, которое у нас считают поворотным пунктом Курской битвы... Сегодня мы уже точно знаем, что стоит за этими скупыми строчками. В Прохоровском сражении 2 ТК СС Пауля Гаусссра, имея вчетверо меньше танков, чем противостоящая ему 5-я гвардейская танковая армия П.А. Ротмистрова, безвозвратно потерял не более 5 машин. Безвозвратные же потери армии Ротмистрова составляли не менее 334 танков и САУ». При этом Б. В. Соколов сослался на книгу Фризера, изданную в 1996 году в Гамбурге. Прежде чем заняться этим провокационным выпадом, необходимо напомнить историю грандиозного танкового сражения на Курской дуге в июле 1943 года и о месте в нем Прохоровки.
Советское Верховное главнокомандование разгадав замысел противника уничтожить наши войска на курском выступе и завладеть стратегической инициативой в 1943 году (немецкое название операции — «Цитадель»), сосредоточило на Курской дуге крупные танковые силы. Знало наше командование также и о расчетах Гитле- ра на массированное применение в предстоящих операциях новейших танков «тигр», «пантера» и САУ «фердинанд». Со стороны Орла на Курск нацелились 9-я и 2-я танковые армии группы армий «Центр» под общим командованием Моделя. У него были на вооружении новейшие танки, в том числе 90 «фердинандов» - сверхбронированных САУ. Ему противостояли соединения Центрального фронта Рокоссовского, в том числе 2-я наша танковая армия и ряд отдельных танковых корпусов.
На южном фланге со стороны Белгорода на курский выступ нацелились 4-я танковая армия Гота и другие соединения группы армий «Юг», которой командовал Манштейн. Этим силам противостоял Воронежский фронт Ватутина, в составе которого была сосредоточена 1-я танковая армия, Катукова с двумя приданными отдельными танковыми корпусами.
5-я гвардейская танковая армия Ротмистрова входила в состав Степного фронта, представляющего собой резервный фронт на стыке двух упомянутых, она была резервом Ставки ВГК.
5 июля немцы начали тщательно подготовленное наступление на оба фланга Курской дуги. На северном фланге наши войска довольно успешно выдержали натиск танкового клина немецкого наступления, отступив лишь на 12 км, и быстро выбили все 90 «фердинандов» и 54 «тигра». На южном фланге события развивались сложнее. Танки Гота, действуя вдоль шоссе Белгород - Обоянь, вклинились в нашу оборону на 35 км. 1-я ТА Катукова, прикрывавшая обояньское направление, стрелковые и артиллерийские соединения и части ценой больших потерь также остановили немецкое наступление, но были на пределе своих сил.
Встретив упорную оборону на Обояньском направлении Манштейн нацеливает танки Гота (48-й ТК и 2-й ТК СС) в обход Обояни с востока через поселок Прохоровка. Правее, то есть южнее указанных двух танковых корпусов, действовала оперативная резервная группа Кемфа. Один танковый корпус этой группы должен был обойти Прохоровку с востока.
Обстановка для нашей обороны складывалась угрожающе. 5-я ГТА Ротмистрова из резерва ВГК срочно была переброшена к 10 июля из Острогожска под Прохоровку, совершив форсированный 300-километровый марш своим ходом. 11 июля 2-й ТК СС начал прощупывать оборону на прохоровском направлении, но был остановлен двумя танковыми бригадами 5-й ГТА, начавшими занимать исходные позиции в районе Прохоровки.
Теперь несколько фрагментов о том, как развивались события дальше. Из книги П. А. Ротмистрова «Стальная гвардия» [41].
«В шесть часов утра 12 июля я с группой офицеров приехал на командный пункт 29-го танкового корпуса. Он был избран моим наблюдательным пунктом и весьма удачно. С холма юго-западнее Прохоровки хорошо просматривалась впереди лежащая местность, которой суждено было стать полем грандиозного танкового побоища...
В 6.30 в небе появились «мессеры», чтобы очистить воздушное пространство... обозначились десятки «юнкерсов»... появились звенья советских истребителей... в воздухе и наши бомбардировщики... Наконец грянули первые залпы армейской артиллерийской группы... раздались залпы полков гвардейских минометов. Это начало атаки...
Смотрю в бинокль и вижу, как справа и слева выходят из укрытий... устремляются вперед... тридцатьчетверки. И тут же обнаруживаю массу танков противника. Оказалось, что немцы и мы одновременно перешли в наступление. Я удивился, насколько близко друг от друга скапливались наши и вражеские танки. Навстречу двигались две громадные танковые лавины. Через несколько минут танки первого эшелона наших 29-го и 18-го корпусов, стреляя на ходу, лобовым ударом врезались в боевые порядки немецко-фашистских войск, стремительной сквозной атакой буквально пронзив боевые порядки противника.
Гитлеровцы, очевидно, не ожидали встретить такую большую массу наших боевых машин и такую решительную атаку. Управление в передовых частях и подразделениях врага было явно нарушено. Его «тигры» и «пантеры», лишенные в ближнем бою своего огневого преимущества, которым они в начале наступления пользовались в столкновениях с другими нашими танковыми соединениями, теперь успешно поражались советскими танками Т-34 и даже Т-70 с коротких дистанций.
Поле сражения клубилось дымом и пылью, земля содрогалась от мощных взрывов. Танки наскакивали друг на друга и, сцепившись, уже не могли разойтись...
В середине дня четко обозначился успех на главном направлении. Первый эшелон 5-й гвардейской танковой армии настойчиво теснил противника, наноса ему большие потери в живой силе и боевой технике. Мы выиграли территорию не так уж значительную, но сделали главное — во встречном сражении остановили и смяли ударную группировку врага, наступавшую вдоль железной дороги на Прохоровку...
Однако в это время тяжелое положение сложилось на правом фланге армии. Не добившись успеха в центре, на прохоровском направлении, противник силами 11-й танковой дивизии 48-го танкового корпуса обошел наш 18-й танковый корпус и нанес удар по 33-му гвардейскому стрелковому корпусу... Поскольку мой резерв был уже задействован и ушел на юг, мне пришлось для помощи А. С. Жадову (командарм) выделить силы из главной группировки».