Страница 45 из 65
Маршал А.И. Егоров был репрессирован в феврале 1938 года, Г.И. Кулик — в январе 1947-го, Л.П. Берия — в июне 1953 года. Карпов их сводит в одну книгу с одной целью: как можно убедительней построить свою концепцию предельно негативной оценки личности Сталина. После рассмотрения очерка о Тухачевском станет очевидной полная несостоятельность карповской концепции.
Главного внимания требует очерк о Тухачевском. В нем повторяется многое из того, что писал Карпов о Тухачевском, репрессиях
и Сталине в своей литературной мозаике «Маршал Жуков, его соратники и противники в дни войны и мира», изданной впервые в 1992 году. Те же штампы: выдающийся военный талант, интеллигент, играл на скрипке, даже делал скрипки сам, безвинно пострадал в 1937 году и многое еще в том же духе. Однако из других недавних публикаций известны и другие оценки личности и деяний Тухачевского. Он характеризуется как безудержный карьерист, жестокий по отношению к своим товарищам еще в годы учебы в Александровском военном училище. О его жестокости по отношению к крестьянскому населению в период подавления антоновского восстания на Тамбовщине также много написано. Сразу после войны, когда открылись многие военные архивы Германии, появилась книга А. Сей- ерса и А. Кана «Тайная война против Советской России». В ней в числе многого другого дан обстоятельный анализ жизненного пути и всей военной карьеры Тухачевского, показаны его карьеризм, тщеславие и предательство. Книга как-то незаметно исчезла из библиотек, и нынешние фальсификаторы истории ее всячески замалчивают. Военный талант Тухачевского очень скептически оценил еще в начале 20-х годов небезызвестный Юзеф Пилсудский в книге «Поход на Вислу», написанной в ответ на брошюру Тухачевского «Война 1920 года». Пилсудский в период наступления нашего Западного фронта на Варшаву командовал польскими войсками. Больше всего он опасался действий. Первой Конной армии Буденного, которая вела бои против поляков на Юго-Западном фронте. Тухачевского, как командующего фронтом, он всерьез не воспринимал и, воспользовавшись его оперативно безграмотными действиями, без особого труда разгромил войска Западного фронта у Варшавы. В № 49 газеты «Дуэль» за 1998 год Ю.И. Мухин подробно анализировал бездарные действия Тухачевского в тот период. Да и у Карпова в книге есть такие факты, которые можно интерпретировать совсем не так, как это делает ее автор. Карпов пишет, например: «Даже одерживая победы и выполняя поставленные ему задачи по очистке казачьего района вдоль Дона, Тухачевский все же видел просчеты в действиях командующего фронтом В.М. Гиттиса и в конце концов написал об этом письмо в Центральный Комитет партии: «...Среди старых специалистов трудно найти хороших командующих. Уже пришло время заменить их коммунистами. Например, командующий Южной группой Восточного фронта тов. Фрунзе необычайно талантливый человек...» Это пишет подпоручик по военному образованию (по- нынешнему — младший лейтенант), имеющий лишь полугодовой фронтовой опыт в годы Первой мировой войны и почему-то назначенный в 1918 году сразу на высокий пост. В письме Тухачевского явно видится откровенное угодничество перед новой властью, известным большевиком Фрунзе и партийной властью вообще. В очерке о маршале Тухачевском Карпов допускает, мягко выражаясь, некорректность при использовании архивных материалов. Пишет он на стр. 56: «Арестованные обращались с письмами к старым сослуживцам, напоминали им о совместном участии в гражданской войне, обращались к знакомым и даже к секретарю ВКП(б) Сталину. Вот что писал, например, Якир Сталину: «Я честный и преданный партии, государству, народу боец, каким и был многие годы. Вся моя сознательная жизнь прошла в самоотверженной честной работе на виду партии и ее руководителей. Я честен каждым своим словом, я умру со словами любви к Вам, к партии и стране, с безграничной верой в победу коммунизма». На этом листе Сталин написал: «Подлец и проститутка». Ворошилов добавил — «Совершенно точное определение». Помнится, точно так же этот фрагмент из письма Якира к Сталину прозвучал и в докладе Хрущева о культе личности Сталина на XX съезде КПСС. Хрущев, наверное, сам не заглядывал в архивы, ему подсунули этот материал те, кто уже тогда стремился разваливать СССР. А Карпов представляет дело так, как будто сам перерыл все архивы, связанные с военным заговором Тухачевского. Так вот к нему теперь и основная претензия. В действительности, в письме Якира к Сталину было сказано несколько по-другому. Это письмо полностью было приведено в сборнике «Военные архивы России», выпуск 1, 1993 г. Датировано оно 9 июня 1937 года и выглядело так: «Родной, близкий тов. Сталин. Я смею так к Вам обращаться, ибо я все сказал, все отдал и мне кажется, что я снова честный, преданный партии, государству, народу боец, каким я был многие годы. Вся моя сознательная жизнь прошла в самоотверженной честной работе на виду партии, ее руководителей — ужас предательства потом провал в кошмар, в непоправимый... Следствие закончено. Мне предъявлено обвинение в государственной измене, я признал свою вину, я полностью раскаялся. Я верю безгранично в правоту и целесообразность решения суда и правительства... Теперь я честен каждым своим словом, я умру со словами любви к Вам, партии и стране, с безграничной верой в победу коммунизма». На заявлении Якира (это я все еще цитирую «Военные архивы...») имеются следующие резолюции: «Мой архив, Ст., «Подлец и проститутка, И.Ст.», «Совершенно точное определение, К. Ворошилов, Молотов, «Мерзавец, сволочь и б..., одна кара — смертная казнь, Л. Каганович». Как видим, разница в текстах у Карпова и в «Военных архивах России» большая, даже принципиально большая. У Карпова Якир выглядит совершенно безвинным. В действительности же он сам считает себя «снова чистым», поскольку признался и раскаялся в своем предательстве. Видно, что Сталин и его соратники не поверили такому раскаянию и не простили его. Из полного текста письма Якира Сталину следует, что заговор против сталинского руководства был. У Карпова же налицо явная фальсификация архивного материала.
В книге есть еще нечто такое, на чем стоит остановиться особо. В середине издания неожиданно для читающего возникают вдруг четыре страницы под заголовком «Постскриптум», не обозначенном в оглавлении. На этих страницах немного философии о взглядах Геродота на историю вообще и... самое главное — отрицание всей неправды других страниц книги «Расстрелянные маршалы». Читаем в «Постскриптуме»: «Сначала они были героями гражданской войны, потом стали контрреволюционерами, разумеется, не было юридически оформленного договора, не выдавались членские билеты, не составлялись списки, не было написано программы действий. Но оппозиция была. Велись разговоры о необходимости «убрать» Сталина и его единомышленников. По советским законам того времени это был криминал... Оппозиционеры превратились в преступников и ликвидированы по законам того времени». Далее: «Пришли новые времена, совершилась контрреволюция, реставрирован капитализм, «враги народа» стремились к этой же цели и превратились теперь в «героев народа». Они реабилитированы, потому что их цели совпадают с идеями и делами «демократов», ликвидирован Советский Союз, все ненавистные, тем и другим, советские порядки...» Далее еще очень важное: «Нигде ни один из обвиняемых не сказал об избиениях и пытках. Тухачевского просто не успели пытать, он признал себя руководителем заговора на первом же допросе. Его не били, а предъявили все обличающие его документы, сделали три очные ставки — с Фельдманом, Путной и Примаковым. И потом по его требованию свели (в этот же день) еще с двумя подельниками, и во второй половине дня Тухачевский собственноручно написал признание своей вины и перечислил имена более сорока участников его заговора».
Из показаний Крестинского на процессе «правотроцкистского антисоветского блока», приведенных в «Постскриптуме»: «...В этот центр («контактный центр») после ряда арестов входили в 1937 году: Розенгольц ия — от троцкистов, Рудзутак и Ягода — от правых, Тухачевский и Гамарник — от военных... В этот период (1936 год) начался постепенный разгром контрреволюционных сил... Тухачевский начал бояться, что если дело будет оттягиваться, то оно вообще сорвется. Поэтому он поставил вопрос об ускорении контрреволюционного выступления... Я запросил письмом через Бессонова мнение Троцкого и получил от него ответ положительного характера».