Страница 44 из 65
Предельно тенденциозно, как мне кажется, описаны в книгах Карпова и репрессии конца 30-х годов и в начале войны. Этой теме вообще уделено непомерно много места - ведь книга-то все же, не о репрессиях, а о маршале Жукове.
Карпов, например, утверждает: «Более 40 тысяч командиров, от маршалов до командиров полков и ниже, в течение трех лет 1937- 1939 годы, были репрессированы, и большинство из них было расстреляно» (стр. 70).
Последние слова в этой фразе «большинство из них было расстреляно» - явная неправда. Цифра эта - 40 тысяч репрессированных командиров - в последние годы многократно анализировалась и раскрыта детально. Вот данные на этот счет, например, из журнала «Коммунист Вооруженных Сил», № 12 за 1989 г. «Общая цифра уволенных и исключенных из списков Красной Армии за 1937, 1938 и 1939 годы составляет около 37 тысяч человек (36898)... Из общего числа уволенных из РККА по причинам ареста - примерно четвертая часть (9579 человек)... В результате пересмотра дел на 1.01.1940 г. в кадры армии возвращено 11178 командиров, в том числе 10700 - из числа уволенных по политическим мотивам... К 1.01.1941 г. остались уволенными по этим соображениям - менее 14 тысяч человек. Из них. арестованных от 6 до 8 тысяч... По обвинению же в участии в «военном заговоре» 1937-1938 гг. было арестовано 408 человек руководящего и начальствующего состава РККА и ВМФ, прошедших через суд военной коллегии Верховного суда СССР (401 были приговорены к расстрелу)».
Нельзя не возразить писателю и в связи с его оценкой роли командующего Западным фронтом Д. Г. Павлова в трагических событиях первых дней войны в полосе этого фронта. Карпов заявляет о фальсификации дела Павлова, о том, что «обвинения, предъявленные ему трибуналом, несостоятельны». Более того: он бросает обвинение Г. К. Жукову: «К сожалению, и Жуков поддался этой очерни- тельной волне, он в своих мемуарах принижает и заслуги и способности Павлова» (стр. 286). Такой бесцеремонный упрек Жукову, как и оценка Павлова, свидетельствуют о полном незнании Карповым событий первых дней войны на Западном фронте...
Рассматривая с тех же позиций контрнаступление под Москвой в начале 1942 года Карпов приводит слова академика А. М. Самсонова: «...переход в общее наступление на всех основных стратегических направлениях без достаточного учета реальных возможностей фронтов провалился». И далее добавляет: «Таков итог этой авантюристической затеи Сталина (стр. 439). Если бы писатель был объективен и беспристрастен, то внимательнее рассмотрел бы карту между страницами 356 и 357 «Воспоминаний и размышлений» Жукова (изд. 1969 г.), познакомился бы в процессе работы над книгой с воспоминаниями командира 1-го Гвардейского кавалерийского корпуса П. А. Белова «За нами Москва». Полагаю, приведенные в воспоминаниях факты говорят сами за себя. Что же касается оценки академика Самсонова, то непоследовательность и конъюнктурность его позиции по отношению к Сталину подмечалась уже неоднократно, например, писателем И. Ф. Стаднюком.
В действительности, ситуация была следующей. Задача окружения и разгрома группы армий «Центр», угрожающей Москве, зимой 1942 года была вполне реальной при наступательных операциях на других направлениях. На указанной карте Жукова видно, что в районе Дорогобужа - Ярцево войска наши практически окружили 9-ю общевойсковую, 3 и 4-ю танковые армии группы армий «Центр», а П. А. Белов в упомянутой книге на стр. 164-169 показывает, что в январе 1942 года была очень реальна возможность разгромить и 4-ю армию группы армий «Центр». Сами немцы считали ее обреченной и удивлялись, почему русские упустили такую возможность. Но это была именно неудача наша, а отнюдь не «авантюристическая затея Сталина», как пишет Карпов. Несмотря на то, что основная цель - разгром группы армий «Центр» не была достигнута, успех наступления наших войск под Москвой зимой 1942 года был значительным: очищена от оккупантов почти вся Московская область и значительная часть Калужской, Калининской и Смоленской областей. Разве даже одно это не опровергает кощунственный тезис об «авантюристической затее»?!
Можно было бы и далее перечислять факты некорректности, предвзятости, слепой ненависти к Сталину. Это займет немало времени и страниц в ущерб другому материалу книги. Нельзя не заметить лишь то, что в книгах Карпова о Жукове не чувствуется следов работы ни в библиотеке Конгресса США, ни в Военном музее Англии. Да и ссылок на материалы этих знаменитых хранилищ документов нет;
После всего изложенного становится очевидным, что имя Жукова - лишь ширма, за которую спрятана очередная попытка снова и снова раздувать недобрую шумиху очернительства нашего советского прошлого.
Вот и выходит: «на самом верху» знали кому поручить социальный заказ: бывшему главному редактору «Нового мира», бывшему первому секретарю Союза советских писателей. Далеко не наивен был расчет на то, что любая неправда в устах такого человека будет воспринята за чистую монету.
О том, что у архитекторов сумбурной перестройки были свои расчеты на В.Карпова, проговорился А.Н. Яковлев в беседе с корреспондентом «Известий», опубликованной в разделе «Дело» в №16- 17 в августе 1993 года. Яковлев тогда заявил: «Еле-еле удалось склонить Политбюро пойти на единственно возможный компромисс с литераторами - назначить им в начальники не его (Юрия Бондарева - В.Ф.), а Владимира Карпова». И все же, как и во многом другом, там, на горбачевско-яковлевском перестроечном «самом верху» явно просчитались!..
ПОСТСКРИПТУМ ПОКАЯНИЯ
Речь пойдет о книге В. Карпова «Расстрелянные маршалы [37]. В нее, кроме четырех биографических очерков о Маршалах Советского Союза, «безвинно» репрессированных в разное время, — о М.Н. Тухачевском, А.И. Егорове, В.К. Блюхере и Г.И. Кулике, включен очерк о Л.П. Берия, тоже, оказывается, Маршале Советского Союза и также репрессированном в 1953 году, но, по мнению автора, репрессированном уже законно. Публикуются в книге и другие очерки, не связанные с предыдущими: «Н.С. Гумилев. (Не только поэт, но и российский разведчик)», «Тайная любовь вождя» и «Вечерние беседы с Викторией Брежневой». Такое странное тематическое разнообразие можно объяснить, пожалуй, лишь стремлением автора лишний раз привлечь внимание широкого круга читателей к теме репрессий. Тема эта, как я вижу, все меньше и меньше стала волновать многих людей. Все больше и больше людей стало понимать главное: масштабы репрессий бесцеремонно многократно преувеличиваются, в число безвинно репрессированных включают явных преступников разных мастей, и самое главное, — тему репрессий использовали враги СССР и России для разрушения ненавистного им советского социалистического строя и могучего государства. Возможно, цель новой литературной мозаики Карпова иная: привлечь внимание читателей лишь к нескольким страницам своей книги, о которых и пойдет разговор.
Очерки о погибших маршалах содержат много малоизвестного об их жизни, о прошлых военных заслугах. Это интересно, конечно, но достоверно ли? Что же касается причин их репрессирования, существа обвинений, то туг одни лишь затасканные перестроечные штампы («оговорили себя и других под пытками, безвинно расстреляны» и т.п.), оскорбительные слова в адрес Сталина и Ворошилова, ссылки на зарубежные источники сомнительного свойства, малоубедительные умозаключения автора. Надо заметить, что все перечисленные выше маршалы были репрессированы по совершенно разным обвинениям и в разные годы. В.К. Блюхер, например, — осенью 1938 года после серьезных неудач ДВКА в боях с японцами на озере Хасан. Была к нему, надо полагать, и еще одна серьезная претензия, о которой стараются не говорить «историки» перестроечного времени, и у Карпова об этом тоже ни слова. Это — бегство в Японию накануне хасанских событий начальника особого отдела Дальневосточного фронта Люшкова. (Об этом рассказывается в статье В. Ещенко и Г. Короткова «Крах «Плана Оцу» [38], позднее - в[39]) Начальник особого отдела округа (фронта) — это один из важнейших доверенных помощников командующего войсками округа. Очевидно, что не с пустыми руками Люшков подался к японцам, прихватил с собой информацию чрезвычайной важности. И главный спрос за это бегство, бесспорно, с Блюхера.