Страница 2 из 8
— Мы в самом деле должны поберечь кое-что важное. Но не статую.
— Как так? - нахмурил мощные брови Арраман. - Что может быть важнее статуи Амарутука? Из ее рук принимает священную тиару царь.
— И все-таки, - произнес Арреш-мер. - Скажи мне, брат Арраман… что важнее всего для Эреду?
— Благочестие предков? - рискнул Арраман. Он был на пару лет старше Арреша и раньше него прошел посвящение в шестую ступень - а все-таки робел. Впрочем, мало кто не робел перед братом Аррешем - разве что брат Нуш.
— Это важно, - кивнул Арреш. - Но и Унуг тоже славился благочестием. Туда богиня Иннари даже привезла свод законов Ме в божественной ладье. И где он теперь? Захолустье. Чем же отличается Эреду? Что было раньше у Унуга, а теперь стало нашим?
Присутствовавшие жрецы чуть расслабились и обменялись полуулыбками: загадочный Арреш-мер вел себя, как преподаватель в обучающей комнате.
— Ну, торговый маршрут по Бурануну, это всем известно, - пожал плечами Эргал. - Мы стоим вдали от моря, и все же мы - порт пяти морей. А без древнего благочестия этого не было бы.
— Согласен, - кивнул Арреш. - Но древнее благочестие - в сердцах. Нам же надлежит подумать о внешней торговле.
— Заботиться о благополучии купцов? - поразился Нуш. - Об Эгиби уже позаботились!
- Эгиби давали деньги Бэл-шар-уцуру, когда они с отцом боролись за власть, и пожинают плоды в ущерб прочим торговым домам. Нет. Я говорю о покровительстве тем, кто не торгует рабами - много ли хорошего мы получим, продавая наших собственных людей? Я говорю о покровительстве торговле утварью, оружием и зерном - о той торговле, которая обогащает Эреду.
— Но… — Эргал и Никкар переглянулись, Арраман ни на кого не смотрел. — Это против политики царей…
— Без царей Эреду проживет, как уже стало понятно за последние десять лет! — сказал Арреш-мер богохульство. И добавил другое: - А без торговли - нет. Кроме того, вы, похоже, не до конца понимаете обстоятельства. Купцы сейчас несут деньги Владыке, потому что он владеет городом. Точнее, потому что все верят, что он владеет городом. Когда Боцорг захватит Эреду, они поверят в Боцорга и понесут деньги ему. Он, конечно, многих убьет при штурме и еще больше - для развлечения, но оставшиеся-то никуда не денутся. Деньги и товары - у купцов. А у царя и жрецов - только тонны серебра и золота, которые они не могут надежно спрятать и не способны никуда вывезти. Боцорг со своим обозом легко решит эту маленькую трудность, уж будьте уверены.
Жрецы переглянулись. То, о чем говорил Арреш, казалось им слишком странным и новым, чтобы осознать так вдруг. Тогда Эргал прокашлялся и сказал примерно то, что думали все остальные:
— И что же вы намерены предложить, почтенный брат Арреш-мер-седх?
— Я, - произнес Арреш-мер, - предлагаю сотворить чудо, братья.
…Великий царь Набу-кудурри-уцур[13], владыка Эреду, заключил союз с царем Экбатанского царства Увахшатрой и взял в жены его дочь, царевну Амитис. Несладко было царевне после горных лесов Экбатана в пыльном и жарком городе богини Инанны!
Царь не мог допустить, чтобы его женщина скучала и чахла в огромных залах дворца. Велел он построить высокую башню и на ступенях ее расположить великолепные сады, чтобы напомнить царице о ее родных горах и возрадовать ее сердце. Долго шло строительство; много дорогого камня привезли издалека. Царица уже родила сына Амеля, выучила местное наречие, научилась краситься, как все женщины Эреду, и завела втайне от мужа любовницу из старших жриц Инанны[14], а сад еще не был готов.
Однако строительство завершилось; двести лет после того глаза горожан могли отдыхать на зеленой копне сада в поднебесье, пока не иссякла городская казна и не перестали работать гигантские насосы, поднимающие воды Бурануну на высоту сорока локтей. Тогда сады засохли.
— О мой дядя-по-матери[15], припадаю к твоим стопам, — скороговоркой выдохнул Эргал, в церемониальном поклоне касаясь ладонями земли. Храмовые жрецы-медики шутили, что почтительные поданные и потомки дольше живут, потому что поклоны упражняют позвоночник.
— Да, сын мой? - старший архитектор изволил угощаться слоеными пирожками с финиками и вымоченной в меду репой - лакомствами, к которым он питал слабость.
— Как дела в твоем ведомстве? Хватает ли рабов?
— С чего это ты вдруг начал интересоваться моими делами? - спросил жрец десятого ранга Эриду-нареб с благодушной усмешкой. Он считал племянника шалопаем, который справляется со своими обязанностями постольку-поскольку - мальчик-то хороший и долг свой перед городом понимает, но горяч, горяч… Эриду-нареб недалеко ушел от истины.
— Я вот почему спрашиваю… — вздохнул Эргал. — Я тут… был недавно на развалинах Храма Основания, которую разрушил Синаххе-Эриба[16] в год, если я не ошибаюсь, Девяти Гроз…
— Десяти гроз, сын мой, год Десяти гроз предшествовал году Вторжения Синаххе-Эрибы. Вот в мое время молодые жрецы могли отбарабанить датировку лет назад до самого Суму-абум[17]!
— Прошу прощения, дядюшка! - не дожидаясь гнева, Эргал бухнулся на колени: дядя-по-матери всегда смягчался при этом.
— Ну-ну, полно, - проворчал Эриду-нареб. - Разве ты не сын моей старшей сестры? Главное, не выкажи такого невежества перед своим начальством… Ну-ну, хватит. Так вот, да! Великое было строительство! Одного золота мы угрохали талантов восемьсот… а уж мрамора, мрамора! Я еще учился у Унахапишти, он был учеником самого великого Арадахешшу, который проектировал храм… О, я доложу, это было что-то! Путешественники по всем обитаемым землям только и говорили, что о храме Эреду!
— О дядюшка! Я поспорил со своим приятелем Никкаром - да ты знаешь его - что у храма было семь ярусов. А он говорит - восемь. Кто из нас прав?
— Сын мой, как мне рассказывали, у основания храма было семь ярусов, но на вершине последнего из них стоял храм Амарутука, который содержал ту самую статую, которая сейчас стоит в нижнем святилище… Мой учитель был один из тех, кто уронил ее через подземный ход при вторжении Синахериба… Говорят, она тогда помялась, но трудами лучших кузнецов и многих рабов ее удалось исправить. Впрочем, ты ведь видел ее: разве видно, с какой высоты ее роняли?
— Нет, не видно, - покачал головою Эргал. - А все-таки, как выглядел Храм основания Земли и Неба? Быть может, ты знаешь, где бы найти описания? Никкар такой зануда, дядюшка, боюсь, на слово он мне не поверит — даже если я сошлюсь на твой авторитет.
— О-о-о, - проговорил Эриду-нареб неторопливо, явно радуясь, что племянник наконец-то начал интересоваться славным прошлым. - Храм был воздвигнут в середине квадрата, в семь этажей, каждый меньше предыдущего. На верхней площадке стояла статуя Амарутука в богатом убранстве, перед нею — золотой жертвенник…
И на Эргала полилось бесконечное описание, перемежаемое рассуждениями о недостатках современной молодежи.
Еще медики шутили, что многие преждевременные смерти от отравления связаны с возрастным окостенением позвоночника рекомых «почтительных сыновей»: кланяться становится тяжелее, и ум, не отягощенный более юношеским идеализмом, ищет способов избавиться от почтенного родителя.
— Нам очень повезло, Эргал, что твой дядя по матери застал последнего очевидца Храма основания Земли и Неба, — тихо и значительно произнес Арреш-мер-седх, забирая у Эргала свиток с описанием. Эргал немало попотел, прежде чем зарифмовал его: пусть если кто увидит, решит, что он упражняется в славословии царя Мушезиб-Амарутука[18]. Никто не удивится тому, что молодой жрец оттачивает свой сумерийский.
13
Набу-кудурри-уцур (аккад.) = Навуходоносор.
14
…старших жриц Инанны — жрицы, как и жрецы, пользовались в Вавилоне обширной свободой и значительным политическим влиянием.
15
Дядя-по-матери — дядья по материнской линии считались иногда ближе, чем отцы.
16
Синаххе-Эриба, Синахериб — царь Ассирии в 705–681 гг.
17
Суму-Абум — основатель I Вавилонской династии. Правил за полторы тысячи лет до описываемых событий.
18
Мушезиб-Мардук, правил прибл. 693–689 г. до н. э.