Колдун моей мечты

Всё‑таки это был очень глупый обряд. И, как ни странно, очень романтичный. После всех этих церемоний мой уже, наверное, супруг выглядел таким милым, таким растроганным. Лицо его излучало столько любви и нежности, что меня даже пробрало на слезу.

Ох уж эта излишняя женская сентиментальность…

И вот наконец настал момент, которого я с таким нетерпением ждала. Димка потянулся ко мне, чтобы убрать с лица фату и закрепить наш союз страстным поцелуем.

Я даже зажмурилась, предвкушая сладостные мгновенья.

Только бы не проснуться, только бы не проснуться… Не сейчас…

А потом услышала, как совсем близко вскрикнул какой‑то мужчина.

Открыла глаза, желая выяснить, кому ж это хватило наглости помешать моему воображаемому поцелую. А увидела наглые карие глаза на так хорошо запомнившейся мне смазливой физиономии.

— Ты — ы!!! — зашипели мы в один голос и продолжили стоять на коленях, с ненавистью таращась друг на друга.

Я опомнилась первой и в лучших итальянских традициях от всей широты русской души залепила негодяю две пощечины. Чтобы одна щека за другую не отдувалась.

И тут же досадливо выругалась.

Чёрт! А вот теперь я очень хочу проснуться!

Глава 3

По — видимому, кто‑то там наверху решил продублировать немую сцену, и после моих пощёчин и образных выражений на родным языке в саду снова повисла напряжённая тишина. Пока итальянский гад сверлил меня взглядом, я задавалась мучительным вопросом: сон это всё‑таки или не сон? Тихий голос разума, до этого, похоже, пребывавший в глубокой отклчючке, нашёптывал, что всё случившееся со мной — реальность. Жестокая и очень подлая. И краснощёкий тип мало того, что похитил меня вчера и с помощью какой‑то дряни принудил к сексу, так ещё и непонятно с какого перепугу на мне женился.

Кажется, к тому моменту наркотик из организма ещё не выветрился, потому как на ум вдруг непонятно отчего пришли известные строки из «Молодого Франкенштейна»: «Могло быть и хуже. Мог пойти дождь».

Не успела я так подумать, как по закону подлости на землю обрушился настоящий ливень. Прогремел гром, и сумрачное небо пронзила слепящая вспышка. Головы всех, как по команде, повернулись к оливковому дереву, разрезанному пополам ударом молнии. Всего за несколько секунд я промокла насквозь. Зато благодаря освежающему «душу» и неожиданному светошоу народ наконец‑то отмер.

— Portatela via!* — крикнул стоявший в кругу мужчина и, прежде чем я успела что‑либо сообразить, двое громил в смокингах подхватили меня подмышки и понесли к дому.

* (Уведите её!)

А я, окончательно сбитая с толку всем происходящим, поначалу растерялась и даже не подумала оказать им сопротивление. Уже у самой лестницы оглянулась на кареглазого маньяка и увидела, как тот, отчаянно жестикулируя, что‑то объяснял велевшему увести меня мужчине.

В доме я всё‑таки попыталась вырваться, но, как и ожидала, никто никуда меня не отпустил. Грубо втолкнув в полутёмное помещение, верзилы молча захлопнули за мной дверь. Несколько секунд я стояла, не шевелясь, — мокрая, злая, растерянная и испуганная — не зная, что делать, и не способная найти ни одного мало — мальски логичного объяснения приключившимся со мной несчастьям. Уже поняла, что никакой это не кошмар. Вернее, кошмар, только не ночной, а самый что ни на есть настоящий.

Не знаю зачем, наверное, просто на всякий случай, подёргала ручку, но дверь, естественно, не поддалась. Мельком глянув на возвышавшиеся вдоль стен книжные стеллажи, обошла просторный кабинет по кругу, оставляя шлейфом на ветхом, наверняка дорогущем ковре влажную дорожку. Попробовала открыть окно, занавешенное бордовыми шторами. Решила, что лучше уж прыгнуть с первого этажа и бежать отсюда сломя голову, нежели сидеть тут и ждать у моря погоды.

Даже боюсь предположить, кто эти люди и зачем им понадобилась я, обычная русская туристка. Наметив план — сначала спасение, потом вопросы, — распахнула окно и попыталась перелезть через подоконник. Тяжёлый мокрый шлейф мешал и сковывал движения и никак не хотел отрываться. Подбежав к письменному столу, стала искать ножницы или нож для резки бумаги.

Последний обнаружился в длинном кожаном футляре и, как вскоре выяснилось, оказался совершенно бесполезным. Эта антикварная вещица только и годилась на то, чтобы ей любоваться.

Попытки отодрать чёртов шлейф забрали у меня драгоценное время, и, как назло, створки снова распахнулись, громко ударившись о стены, а с потолка осыпалась штукатурка, припорошив мокрый ковёр.

Заметив застывшего в дверях разъярённого итальянца, я испуганно вскрикнула и прижала к груди своё ни на что негодное оружие. А тип в очках, бледный от гнева, бросился ко мне, словно бык на красную мулету матадора.

Я было метнулась к окну, но была перехвачена на полдороги и бесцеремонно прижата к стене. Серо — зелёные глаза незнакомца, смотревшего на меня сквозь линзы очков, налились кровью.

— Dov'Х mia sorella?! * — отчеканил он резко и ещё сильнее сдавил мне горло.

* (Где моя сестра?!)

Я сдавленно захрипела, часто заморгала, прогоняя застлавшие глаза слёзы, и взмолилась всем святым, православным и католическим, чтобы защитили меня от этого чокнутого.

— Я не понимаю… — просипела уж не знаю на каком языке, русском или английском, когда иностранный псих немного ослабил хватку. В тот момент вообще плохо соображала и чувствовала, как коленки подкашиваются от ужаса.

Наверное, он бы всё‑таки меня додушил или как минимум испепелил взглядом, если бы в тот момент в кабинет не влетел мой кошмар номер один. Второй кошмар почему‑то сразу стушевался, разжал пальцы, и я по стеночке осторожненько сползла вниз.

Но приземлиться на пол мне не дали. Незнакомец тут же снова сграбастал меня в охапку и одним точным рывком поставил рядом с собой.

— Che cavolo stai facendo?! Gabriele! * — заорал на своего «подельника» кареглазый.

* (Что, чёрт возьми, ты делаешь?! Габриэль!)

Я, как обычно, ни черта не поняла, но этот Габриэль хотя бы оставил меня в покое. Правда, радовалась недолго. Причина всех моих бед с грозным видом уже неслась ко мне. Тоже, наверное, разбираться.

Испуганно вскрикнув, вжалась в стену. Пусть только попробует ещё раз ко мне прикоснуться! Я его, я…

Так и не додумала, как я его. Ведь я всего лишь слабая беззащитная девушка, и только и могу, что залепить негодяю ещё пару пощёчин, но не факт, что в ответ не получу то же самое.

Чёрт их знает этих итальянцев, на что они способны! Вон уже один пытался меня придушить. Стоит сказать, весьма успешно. Теперь чувствовала, как саднит шея да и голос сипит.

С минуту они разговаривали на своём тарабарском, после чего проклятый похититель доверчивых туристок что‑то сдавленно процедил и щёлкнул пальцами. Перед глазами снова всё поплыло.

— Повторяю, где моя сестра? — вернулся к допросу Габриэль.

На сей раз я его прекрасно поняла, вот только сказать, на каком языке ко мне обратился, с уверенностью не могла. В голове опять была каша.

— Ка — какая сестра? — помимо воли дрожали не только колени, но и пострадавший при удушении голос, а сердце, бедное, казалось, и вовсе отсчитывает последние удары. — Кто вы? Что вам от меня нужно?! — всхлипнула истерично и ткнула пальцем в сторону габриэльского дружка. — Если ещё хоть раз этот… этот… монстр дотронется до меня, я вас обоих засажу за домогательства и попытку убийства!

Со стороны, наверное, это выглядело так, как если бы моська тявкала на слона, а вернее, на двух. Но постоять за себя я была обязана. Или хотя бы попытаться.

— Где Вероника? — теперь уже на меня шипел кареглазый. — Тебя Альфео подослал? Это всё он подстроил, да?! Я так и знал! Что вы сделали с моей невестой?! — последнюю фразу он буквально прорычал.

Нет, он не слон. Он бульдог, прям вылитый.

В тот момент мне вдруг стало так за себя обидно, что захотелось плакать. Блин! Ну где в этой жизни справедливость?! Опоил, совратил, а теперь ещё и орёт как резаный, требуя, чтобы я сказала, куда подевалась его невеста! А мне почём знать?! Небось плюнула на всё и сбежала от такого гуляки. И я её очень хорошо понимаю.