Дело рыжего киллера

Алексей понял, что зарвался, но уже не хотел останавливаться — слишком надоело постоянно улыбаться, зная, что рядом враг. Да, полковник — враг. Это именно он проводил первую ревизию на складе. Это явно его работа — выяснить у Григорьева подробности беседы. Это он виноват, что в части постоянно укрывалась неуставщина всякой «необходимой обороной». Значит и смерть трех человек, и безнаказанное хищение оружия на его полковничьей совести.

— И еще: я попрошу, чтобы вы не вмешивались в ход расследования. В противном случае завтра же сообщу напрямую вышестоящему прокурору.

— Ты что, не понимаешь? — Полковник забыл свою роль доброго дядюшки. — Куда ты лезешь, Юрист?

— Я делаю свое дело. И вы делайте, — Алексей резко встал. А я завтра же доложу обо всем.

— Ну, не кипятись, — полковник еще раз попытался урезонить зарвавшегося помощника прокурора, — давай лучше поговорим о деле спокойно…

— Я не буду с вами разговаривать о деле. А завтра и вы, и я будем действовать, как нам положено по служебным обязанностям: вы представите бумаги, я — доложу прокурору.

— Мальчишка, ты не соображаешь, куда полез! Но, раз ты хочешь, я скажу тебе. Скажу, что приказ вывести танк дал генерал. Но здесь ты сам шею свернешь. Ничего ты не докажешь. Район и время учений определены в приказе по части. Ты хотел, чтобы около Объекта была стрельба? Ты ведь знаешь, что мы охраняем. Хочешь, чтобы все к чертовой матери на воздух взлетело? Да?! Скажи спасибо генералу, который сумел обеспечить охрану…

— Это он пусть Москве объясняет. А я все сказал.

— Ну, смотрите, товарищ военный юрист: вы не захотели меня послушать, а пытаетесь опорочить честных людей. Как бы самому в дерьме не оказаться, — пригрозил на прощание полковник и ушел.

Нертов хотел бросить ему вдогонку что-нибудь резкое, обидное, но вместо этого только сел и закурил. Он допустил ошибку и понимал это. Ни один приличный сыщик не раскрывает свои карты без нужды, не наживает врагов в пусть нежелательном, но, к сожалению, обязательном окружении.

— Утро вечера мудренее, — решил Алексей, раздеваясь, — главное, постараться выспаться. А завтра разберемся…

Утром вчерашний разговор уже не казался таким неприятным. Ну, пошумел полковник — лучше работать будет. А с танком этим шеф ни за что даже дело возбудить не даст — все равно прекращать «за отсутствием состава». Учения — штука известная, с бандитами не согласовывается. Если «разборка» не произошла случайно, из-за вояк, так пусть милиция и проставляет отцам-командирам…

С этими мыслями Нертов сходил в соседнее кафе на завтрак и вернулся в свою квартиру — гостиницу, чтобы прихватить папку с бланками протоколов, да ехать в часть.

Нашарив ключом замок на входной двери, Алексей невольно толкнул ее. Дверь оказалась не заперта…

…Дверь оказалась не заперта.

— Все, как говорит любимый шеф, на пенсию пора. Хорошо, что в этом Дивномайске что-то вроде коммунизма за колючей проволокой: судимых в город не пускают, а совершивших преступления срочно выгоняют за его пределы. А то, глядишь, без вещей можно остаться или, еще хуже, без уголовного дела, которое валялось в квартире-гостинице, за неимением сейфа — в «дипломате».

В гостиной Алексей включил телевизор (опять какую-то муру показывают!), бросил на стоящее в углу кресло шинель, а следом за ней галстук и рубашку.

Подумал, что надо бы спокойно посмотреть бумаги, спланировать день. План — дело святое, особенно по многоэпизодным делам, и Алексей обычно составлял его с вечера. Но вчерашние события, эта ссора с полковником, слишком достали. В общем, пусть утро окажется мудренее вечера — с этими мыслями поплелся в спальную, чтобы найти шерстяной джемпер, который почему-то в армии называли «вшивником» и взять из тумбочки новую бритву.

Щурясь от яркого солнца, бившего в окна первого этажа, занавески на которых были раздвинуты, Нертов увидел, что он в квартире-гостинице явно не один: из-под одеяла, лежащего на его (!) кровати, выглядывали чьи-то розовые пяточки, а на подушке, полуприкрыв глаза, покоилась голова некого весьма симпатичного и юного существа, одетого в его, Алексея, футболку.

«Доброе утро», — поздоровался он, стараясь скрыть удивление и сообразить, что здесь делает милое создание. Конечно, это могла быть уборщица, вечно не вовремя приходящая заниматься своими делами, но вроде бы последнее время в квартиру мыла достаточно взрослая и объемная тетка. А этой пигалице от силы лет девятнадцать. Впрочем, это могла быть и случайная подружка кого-то из прежних постояльцев, забредшая по привычке в уютное гнездышко. Дело известное — командировочное, а в полувоенных городках местное население отнюдь не чуралось офицеров и считало удачей «снять» московского проверяющего. Но Нертова как-то не прельщала перспектива долго объясняться с гостьей.

— Доброе утро, — повторил он несколько громче. А не кажется ли вам, сударыня, что вы немного ошиблись кроватью и, заметьте, одеждой? Не могли бы вы побыстрее покинуть помещение, отдать хозяйскую футболку и не мешать мне спокойно переваривать недавно съеденный завтрак?

Существо притворно долго открывала подкрашенные глазки, затем томно потянулось и промурлыкало:

— Доброе утро. А где моя чашечка кофе? Я так устала, что сама не в силах дойти даже до кухни. И вообще, где это тебя научили таким отвратительным манерам? Тебе не нравится футболка? — Тогда ты мне ее подарил.

От этой наглости у Алексея перехватило дыхание:

— Ну, знаете ли… подарил… В общем, раздевайся и марш домой к маме. А не то…

Что будет «не то» он еще не придумал, но решил твердо, что выкинет эту наглюху из квартиры сейчас же, если она еще будет ломаться.

Девица надула губки и начала медленно подниматься с кровати.

— Фу, какой противный! Решил совсем раздеть бедную девушку. — Кокетливо заявила она, подойдя поближе к Алексею.

И вдруг резко сняла футболку через голову, оставшись в чем мать родила.

— Ты это хотел? — Резко выкрикнула девчонка. — Чтобы я совсем замерзла? — Не выйдет!

И она быстро повисла на шее у опешившего Алексея, начав целовать его в лицо, глаза, губы. Юрист попытался освободиться, но не тут-то было. Нежные руки крепко оплели мужчину и, казалось, разорвать это кольцо невозможно. Конечно, если бы вместо девчонки оказался мужик, Нертов в миг освободился бы от подобного захвата, но это было бы слишком болезненно для нападавшего. Понимая, что положение становится все более дурацким, Алексей попробовал уговорить девчонку, чтобы она отпустила его, хотя просьбы звучали явно неубедительно.

— А вид-то у меня явно идиотский, — подумал он, — стою полуголый в объятиях молодой шлюшки и не знаю, что с ней делать. Вот бы сейчас водитель приехал — то-то анекдотов по казармам разойдется, как прокурор дела раскрывает.

Нертов решил, что уже давно пора заканчивать этот цирк и указательными пальцами легонько ткнул девицу под ребра. Та ойкнула, но не отпустила, как ожидал помощник прокурора, а резко провела по его голой спине ногтями, сдирая кожу. Алексей невольно прошипел: «Ты что, дура»?! Шлюшка, заголосив что есть мочи, и не отпуская шеи одной рукой, засунула другую ему глубоко под пояс брюк.

В этот момент в комнату ворвались несколько военных. Алексей все же сумел оттолкнуть девицу, и та полетела на кровать под стук падающих с брюк пуговиц. Затем, резко повернулся к вошедшим. Ему показалось, что один из них пытается замахнуться чем-то вроде монтировки, ждать не стал, в боковом кувырке нанес нападавшему удар ногой в живот, вышел в стойку, чтобы добить, но увидав перед собой лицо бывшего начкара, остановился («Они что, с ума посходили все? — То баба в постели, то придурок с монтировкой! С кем тут меня перепутали»?).

Но оказалось, что Алексея ни с кем не путали. Начкар и вошедшие с ним офицеры смотрели на Нертова явно неодобрительно, а из-за их спин медленно и горестно выступал зам. по тылу, со слезой в голосе вопрошавший: «Как ты мог? Девочке-то всего семнадцать. А ты?.. Валюша, что он тебе сделал»?..