Дело рыжего киллера

Девчонка, свернувшись в клубочек около кровати, рыдала крокодильими слезами, приговаривая, что-то похожее на известный фильм: «Не виноватая я — он сам пришел», а полковник, уже более жестко продолжал, обращаясь к кому-то, стоящему в холле:

— Сейчас же созвонись с милицией, дело я сам по 15, 117 и 120-й возбужу, путь потом попробует кто-нибудь отменить. Валентину надо сейчас же отправить на экспертизу. А с этим, — он кивнул в сторону Алексея, — придется решать по закону. Будем задерживать, пока прокурора нет.

Свидетелей попрошу пока выйти в соседнюю комнату, ты тоже оденься и выйди (это — девице). А я пока послушаю, что наш Юрист думает о своем поведении. И, пожалуйста, окажите помощь лейтенанту, который пострадал. В холодильнике есть лед — положите ему на живот, а чуть позднее к врачам его отвезем — вдруг у него отбито что-нибудь…

До Нертова начал доходить весь ужас положения. Защитник нравственности превзошел самого себя, создав настоящий шедевр под названием «Западня для прокурора». Любой нормальный следак или, тем более, начальство, вынуждено будет поверить, что Алексей, воспользовавшись служебным положением, пытался насильно затащить к себе в постель малолетку. Причем, если помощник прокурора попытается только заикнуться, что, дескать, это проклятый режиссюрист ему мстит, то нарвется еще на большие неприятности: Значит, ты, подонок, хотел «сломать» девчонку на бедах ее родственника? А что противозаконного сделал зам. по тылу?..

Естественно, сам полковник ничего как обычно не делал. Ну, случайно выяснил, что помощник прокурора заманил к себе его родственницу (а она явно не чужая), ну взял с собой товарищей по работе (те, бедняги, видно, ни сном, ни духом не догадываются о спектакле), ну, предотвратил разврат, а то и изнасилование… — За это не судят. Дело уголовное он, конечно, возбудить в отношении сотрудника военной прокуратуры не вправе, но кто там станет разбираться — УПК — Уголовно-процессуальный кодекс един для всех. В общем, дело — дрянь. Что ж, послушаем…

Полковник, казалось, успокоился, сел в кресло и, выждав молча некоторое время, вздохнул:

— Ну что, Алексей Юрьевич? Как же ты мог так поступить?.. Да я то, может, и поверю, что ты не виноват… Ой, как девочке не хотелось быть с тобой — даже всю спину расцарапала. А тебе не терпелось, что ли? Смотри, штаны вот-вот упадут. Но ничего, мы сейчас осмотр места происшествия произведем. Валю придется к экспертам везти, из-под ногтей кусочки твоей шкуры извлекать… Впрочем, ты ведь не дурак — сам все понимаешь… Да, кстати, представляешь, тут один фотограф снимки делал на улице, да в окно случайно заглянул. Ты не волнуйся — фото хорошие поучатся. Веришь, Юрист?

Нертову ничего не оставалось, как молча согласиться. Что-что, а свое дело полковник знал.

— Зачем вам все это надо? — Безнадежно поинтересовался Алексей, стараясь выиграть время, — Ну, снимите меня — пришлют другого — он все равно дело доведет до конца.

— Дело не в том, чтобы снять. Я тебе честно повторю: ты с людьми работать не умеешь. Сколько времени я вчера пытался объяснить тебе, что не следует гадости специально делать? А ты не слушал. Все за звездами гонишься. Теперь не выйдет… Хотя, ты парень не глупый. Поэтому могу говорить с тобой прямо: уезжай немедленно отсюда. Согласен? Я тогда прокурору позвоню, скажу, что ты просто сорвался, нахамил командованию, а ты подтвердишь, покаешься. Прокурор не захочет, чтобы мы в Москву жаловались, другого пришлет. И езжай спокойно к себе на базу. Только больше здесь не появляйся. Если прямо сейчас не договоримся — пеняй на себя: Мне ничего не останется, как дело возбуждать. Пока разберутся — все равно тебе тут не жить. Так что, думай. Кстати, думай быстрее: Валя уже к эксперту подъезжает. А заключение его будет законное — я экспертизу назначу даже не по твоему делу, а по уже возбужденному. Помнишь, как ты нам «палку» навесил с самовольщиками? Вот, по тому делу и экспертиза будет, и показания Валюши, и свидетелей, которые тебя чуть ли не с девчонки сняли. А еще одна экспертиза — по офицеру, которого ты чуть не убил, пытаясь сбежать. Так что думай, пока я курю. Да гордыню свою успокой — тебе ведь карьера нужна, жизнь нормальная. А по таким делам, знаешь, в клетке хорошо не сидят. Думай…

Алексею очень хотелось со всей силы ударить в ненавистную лоснящуюся физиономию полковника, чтобы захлебнулся он собственными зубами и кровью. Но он понимал, что делать это нельзя: слишком умело все было обставлено. Все факты против него, помощника прокурора. Даже, если блефует режиссюрист с фотографиями, во что Нертов мало верил, все равно подобное дело до суда довести не так трудно.

Где гарантия, что его коллега из военной прокуратуры, которому поручат вести следствие, расколет девчонку, воспитанную в лучших традициях офицерства? Где гарантия, что сегодня же эти долбанные полковники не попытаются забить его в клетку? Бежать? — Некуда, да и подобное поведение сработает только на руку отцам-командирам. Доложить все честно шефу? — Не поверит и все равно немедленно отстранит от работы.

Как не гадко, но полковник прав: надо стараться замять происшествие и валить отсюда — они пока выиграли. Единственное, что мог успеть сделать Алексей — это добраться до особистов и дать им информацию — а вдруг где-нибудь сработает? Все же и оружие, и танк, и боеготовность, наконец, — все находится в сфере деятельности госбезопасности.

— А если я просто уеду, сославшись на необходимость проконсультироваться с прокурором? — Алексей старался выглядеть как можно спокойнее, — Тем более, что основная работа выполнена?

— Если уедешь сегодня — хорошо. Но здесь надо будет следствие продолжать до возвращения прокурора. Поэтому, не обессудь, хотелось бы все дело почитать, — полувопросительно, полуутвердительно заявил старший дознаватель.

Нертов знал, что в деле ничего интересного полковник не найдет, так как вся история с танком была известна только устно, а что касается снайперской винтовки — все равно ее спишут на Керимбаева, тем более, судя по всему, он ее и утянул со склада. А с мертвых какой спрос?

Алексей кивнул.

— Вот и славно. А теперь одевайся и поехали в часть начальству звонить, — удовлетворенно сказал полковник. А с офицерами, которые в холле, я сам разберусь.

Пока Нертов находился в части, звонил шефу, заказывал билеты на поезд — все время рядом с ним кто-нибудь находился. Никакой возможности связаться с особистами не было.

Даже, когда он передавал шоферу Васе ключи от гостиницы («Возьми со стола в гостинице дело, привези мне в штаб, чтобы прокурору доложить») за беседой издали наблюдали. Алексей, правда, успел, едва шевеля губами, прошептать, чтобы Вася (это очень важно!) позвонил особистам: «Срочно и незаметно нужно встретиться». Но надежды, а тем более, времени, было слишком мало.

Под конвоем полковника Алексея довезли до поезда, зам. по тылу проводил гостя в купе, подождал, пока поезд тронется и пошел, довольный, звонить генералу, что все проблемы удалось решить ко всеобщему удовольствию.

Думая о том, как здорово удалось избавиться от настырного помощника прокурора, полковник не заметил невзрачного мужичонку, который за несколько секунд до отправления поезда заскочил в последний вагон.

А мужичонка, дойдя до тамбура, в котором нервно курил Алексей, улыбнулся ему:

— Ну что, Каттани, говорят тобой спрут сегодня славно позавтракал?…

Через час на каком-то полустанке мужичонка вылез из поезда, затрусил к станции, сел в неприметную «Ниву» с заляпанными грязным снегом номерами и, по-хозяйски развалившись на заднем сидении, скомандовал водителю: «Давай, на базу».

Алексей еще и еще вспоминал Дивномайск, пытаясь найти и проанализировать причины, побудившие старшего дознавателя пойти на откровенную провокацию. Он давно понял, что нельзя было горячиться, ссориться с полковником.

А причины были очевидны: отцы-командиры переоценили информацию, которой обладал Алексей и его возможности по сбору доказательств. Про злополучный танк не следовало заикаться. Здесь зам. по тылу был прав: никто бы не дал возбудить дело, касающееся территориальных бандитских разборок. А Т-80? — Плановые учения, к бандитам отношения не имеют.