Страница 28 из 40
Тюп-Джанкойское направление создавало лучшие условия для развертывания сил и маневрирования ими. Однако и тут три линии двухъярусных окопов, столько же многорядных проволочных сетей, батарей, бронированные пулеметные гнезда. Сюда же в любую минуту готова обрушить губительный фланговый огонь и вся Таганашская артиллерийская группа.
Плотность насыщения войсками того и другого районов обороны была велика. На каждый погонный километр в среднем приходилось три батальона пехоты при 16 легких и станковых пулеметах. Кроме бронепоездов противник имел и другой подвижный резерв — два полка конницы.
Час решающего штурма приближался. Подготовка к нему велась во все возрастающих темпах. Дневные бои в расчет не брались. Победу при всех нехватках можно было вырвать лишь в ночных атаках. Искусству их ведения и учились полки вторых эшелонов штурмовых бригад.
Ночь была самой верной союзницей и тех, кто находился у переправ и обеспечивал отправку на вражеский берег новых и новых поисковых групп. На участке Калмыкова в последние дни трудились чуть ли не все саперные команды полков дивизий. Задачей номер один по-прежнему оставалось исправление пешеходного наплавного моста. Он имел восемь четырнадцатиаршинных пролетов из бревен, связанных попарно. Немного, вроде. Но не было дня, чтобы противник не разбивал то один, то другой пролет, а то и сразу целую пачку.
Разбитые звенья еженощно заменялись новыми. Одновременно собирались плети для второй пешеходной переправы и скрытно готовилось все необходимое для наводки капитального моста, пригодного для пропуска артиллерии, конницы и всех обозов. И все это делалось пилами и топорами под свист пуль и разрывы снарядов. Кости ломила страшная стужа, и не было возможности хоть где-нибудь обогреться, не было ни горячей пищи, ни питья.
С 9 ноября события начали разворачиваться с лихорадочной быстротой. Утром в бригаду прибыл начдив Грязнов и военком Романов. Иван Кенсоринович сообщил, что 51-я дивизия Блюхера начала штурм Турецкого вала и вчера, преодолев все полосы заграждений, вышла к Ишуньским позициям.
— Фрунзе, — продолжал Грязнов, — приказал и нашей армии форсировать пролив не позднее ночи с 10 на 11-е. Он распорядился усилить нас артиллерией. Большую часть передам вашей бригаде. Готовьте позиции.
— Подъездные пути давно пробиты. А там вон, — указал на тылы Калмыков, — и окопы отрытые замаскированы.
— Молодцы, — похвалил военком Романов. — Умеют вперед смотреть. Разве таким в чем откажешь?
— А может, скажете и про то, как сам штурм пойдет? — оживился Грязнов.
— В деталях — нет, а общая картина видится так, — рассудительно проговорил Калмыков. — Инициатива на переправе и сейчас в наших руках. Пассивничает противник, гремит только пушками. Но мы пообвыкли и под снарядами ходим за пролив. До самых заграждений ту землю смело можем считать своей. А коли так, надо выводить бригаду на плацдарм и немедля атаковать врага на всю глубину Тюп-Джанкойского полуострова.
— Все три полка сразу не переправить. Да и где развернуться им там? — возразил начдив.
— В линию действовать не думаю. Эшелонами вернее и быстрее будет. Переправился первый полк, дождался конца артподготовки — ив атаку. За ним через пролив идет второй. При заминке догоняет первый и свежими силами углубляет прорыв. Третий к этому времени тоже на той стороне, готовит завершить все начатое двумя другими. Так волна за волной и будем наращивать удары, пока на степной простор не вырвемся. Там уж и в линию, и расступиться можно, чтоб коннице дать дорогу.
— Далекий прицел взяли, — качнул головой Грязнов.
— Но дельно ведь, — заметил Романов.
— Ладно, — уступил начдив. — Комиссара, вижу, уговорили. За основу принять можно. Ну, а детали уже не здесь, на том берегу решать придется.
Проводив старших начальников, Михаил Васильевич времени терять не стал. Побывал в полках, привел их в полную готовность. Еще раз лично обследовал позиции, на которые должна стать ожидаемая с часу на час артиллерия. Проверил район переправы и переговорил с начальником саперных команд. Где добрым словом, а где и шуткой перебросился с саперами, видел, что люди трудились поистине геройски.
Вечером 10 ноября в штаб бригады 89-й поступил оперативный приказ № 2088 по войскам 30-й стрелковой дивизии. Начальник штаба бригады Куплетский первый ознакомился с ним.
— Он, Леонид Александрович? — нетерпеливо спросил Калмыков, переступив порог штабной развалюхи.
— Похоже, что он, но… — пожал плечами начальник штаба, — недоговоренность какая-то.
— Не может быть! Дайте-ка.
Первые строки приказа гласили:
«Еще вчера части 6-й армии, овладев укрепленными позициями на Перекопском валу, заняли Армянск и вышли на линию озерных дефиле на второй укрепленной полосе противника.
Сегодня нашим войсковым наблюдением замечено, что артогонь на Перекопском перешейке в течение дня удалялся к югу. Это дает основания полагать, что 6-я армия и сегодня имеет успех в продвижении на Крымский полуостров».
— Все верно, — проговорил Калмыков. — А я что говорил? Пошел Блюхер! Не сдержишь. Теперь и нам самое время. — Читайте дальше.
Второй параграф приказа, действительно, ясности не давал:
«Приказываю комбригам 89 и 90 в целях боевой разведки нанести короткий и сильный удар противнику на своих участках, в случае успеха удара развивая его в решительную операцию по выходу на Крымский полуостров..»[45]
— В целях боевой разведки, — процедил Калмыков. — Сколько уже поодиночке загубили? Батальон Петрова чудом вернули назад.
— Верно, сразу надо идти на штурм, — поддержал комбрига заместитель по политической части Кудрявцев. — В удаче не сомневаюсь. Артиллерия — вот она, под рукой…
— Ты прав, Сергей Андреевич, — быстро ответил Калмыков. — Молодец, Сивков[46], опередил приказ. Начальник дивизии пишет, что надо выдвинуть батареи 42-линейных гаубиц и 6-дюймовых гаубиц… А что выдвигать-то? Все уже на месте. Дай лишь сигнал, начнут рушить укрепления, готовы будут и на контрбатарейную борьбу. Для разведки ли это?
— Будем ориентировать полки на штурм позиций противника?
— Да, бригада получит приказ решительно атаковать противника в целях быстрого овладения всем Тюп-Джанкойским полуостровом.
Тщательно обсудили план штурма. Решили, что первым пойдет на южный берег 266-й стрелковый полк, находившийся последние три дня в резерве. Согласовали сигналы связи, и после полуторачасовой напряженной работы Калмыков подписал приказ.
…Полночь произвела смену суток. До начала операции два часа. Ни противник, ни его укрепления не страшили больше командиров. Единственно, чего опасались, как бы не отменил начдив все задуманное и не потребовал вместо штурма ограничиться все той же приевшейся разведкой.
Штаб дивизии молчал. Может, приостановить выполнение отданных распоряжений?
— Нет, — коротко отрубил Калмыков. — Всю ответственность беру на себя. Полкам выполнять все то, что приказал.
Но не знал тогда комбриг, что еще вчера вечером в штабе 4-й армии, где находился Фрунзе, состоялось совещание, на котором обсуждался вопрос готовности 4-й армии к штурму позиций Врангеля. Начдив Грязнов, прибывший на совещание вместе с начальником штаба Богомягковым, доложил, что 30-я дивизия состоит из лучших пролетариев Урала, из закаленных в боях сибирских партизан и в настоящее время готовится к штурму. При дальнейшем обсуждении, однако, выяснилось следующее: тяжелая артиллерия и самолеты не прибыли; наш флот, скованный льдами в Таганрогской бухте, не сможет поддержать наступление на арабатском направлении, спад воды в районе Чонгарского полуострова лишал возможности переправиться на собранных лодках и плотах, чтобы облегчить лобовой удар. Все это сковывало всякую инициативу на участке 4-й армии. Атака живой силой через Сивашский и Чонгарский мосты без поддержки дивизионной артиллерии не сулила успеха.
45
ЦГАСА, ф. 1346, оп. 3, ед. хр. 47, л. 75.
46
А. К. Сивков — начальник артиллерии 30-й стрелковой дивизии, впоследствии генерал Красной Армии, погиб в конце 1943 года.