Страница 29 из 40
О создавшемся положении прямо с совещания Фрунзе телеграфировал Главкому:
«Начало активной операции 4-й армии намечалось моим приказом на 10 ноября, но сейчас установил, что это невозможно по указанным выше причинам. Без поддержки авиации наша пехота, как показал ряд усиленных ночных поисков, будет нести огромные потери. В силу изложенного момент активных операций 4-й армии ставится мною в связи с развитием действий на фронте 6-й. Самостоятельно она сможет начать действовать не раньше 13 ноября, к каковому сроку ожидается прибытие бронепоездов, тяжелой артиллерии и авиации»[47].
В другой телеграмме главкому и В. И. Ленину Фрунзе сообщал:
«…в связи с бездействием нашего флота, чрезвычайной трудностью форсирования в лоб Чонгарских переправ и ввиду овладения нами Перекопом и Армянском центр тяжести я переношу на Перекоп»[48].
Командующий фронтом также подчеркивал, что задача овладения перешейком отнюдь еще не разрешена и может потребовать крайне большого напряжения сил.
4-й армии ставилась задача быть наготове в любой момент к решительной атаке Чонгарского и Сивашского перешейков, а до этого энергичным артиллерийским огнем и бомбометанием с аэропланов демонстративно привлекать на себя внимание противника, облегчая этим задачу 6-й армии.
…10 ноября в штаб 30-й стрелковой дивизии все еще продолжали поступать донесения из 89-й и 90-й бригад, свидетельствующие о спешном приготовлении бригад к штурму.
Сводка 89-й бригады сообщала:
«В течение всей ночи противник освещал местность ракетами. В 20 час. 25 мин. 9 ноября на крымский берег переправилась вторая рота для производства работ по возведению окопов. Около 4 часов рота вернулась. За мостом вырыт окоп 250 шагов от моста, длиной 120 шагов, глубиной 1/2 аршина»[49].
— Всю ночь, видно, глаз не сомкнули — готовятся, — сказал Иван Кенсоринович, обращаясь к начальнику штаба, также просматривавшему только что полученные сводки. — Необходимо срочно сообщить о перенесении штурма.
— Да, даже плот уже спустили, — сказал Богомягков, протягивая очередную сводку.
«10/XI 1920 год, 18 час 40 мин. Карта 10 в/д.
Доношу: приказание № 33/б исполнено. Плот готов с бойницами для 4 пулеметов и бруствером для стрельбы лежа. Плот спущен на воду вблизи моста № 598/т.
— Трудно остановить, да и стоит ли совсем останавливать? — подумал про себя начдив и сел составлять приказ № 2088.
В 20.00 Грязнов подписал его и отправил в бригады.
Как и предполагалось, ровно через два часа Калмыков и Окулич донесли в штаб дивизии о получении приказа и отданных в развитие его распоряжениях. Оба комбрига поставили перед своими полками задачи, выходящие за рамки обычной разведки боем.
— Калмыков все-таки не отказался от своего плана штурма, — заметил комиссар Романов, передавая Грязнову приказ по 89-й бригаде.
— Что ж, — ответил после недолгого раздумья начдив, — если ему удастся овладеть первой линией и закрепить за собой активный плацдарм на Тюп-Джанкойском полуострове для целей будущей операции и капитальной установки Чонгарского моста, то это будет лучшим выполнением приказа Фрунзе по сковыванию сил противника.
В полночь Грязнова вызвал к прямому проводу командарм Лазаревич. Начдив доложил ему:
— На Сивашском направлении я все же решил ограничиться пассивным поиском. На Чонгарском веду эту операцию тремя стрелковыми батальонами и столько же подтягиваю к мосту в качестве частного резерва.
В ходе переговоров командующий напомнил, что подготовка к наступлению как в инженерном, так и в артиллерийском отношении далеко еще не закончена и поэтому развивать успех, если у противника окажутся сколько-нибудь серьезные силы, будет очень трудно, затем поинтересовался, хватит ли патронов, и тут же пообещал, что распорядится только что прибывшему бронепоезду с тремя легкими орудиями немедленно отправиться на станцию Джимбулук, одной бригаде 23-й дивизии прикажет быть готовой к выступлению по первому требованию, а пяти аэропланам, если позволит погода, вылететь для разведки к бомбометанию[51].
Прочитав все это, Грязнов отрапортовал: «Все ваши указания принимаю к неуклонному руководству».
В бригады тотчас полетели указания, что ничего не меняется, все остается в силе.
— Отбываю на переправу, — немедленно отозвался Калмыков. — За себя оставляю Марченко.
Ночь выдалась на редкость темная, с моря надвинулся густой туман. Короче стали щупальцы прожекторов. Не достают теперь до пролива, не высвечивают его артиллеристам. Но мороз дает о себе знать. На ветру и вовсе до костей пробирает. Каково-то саперам в воде? Врангелевцы вновь разбросали звенья наплавного моста. И только во втором часу ночи удалось протянуть по шуге из конца в конец новые звенья и связать бревенчатой ниткой оба берега.
Полк Аронета пошел на переправу. Один за другим, балансируя по обледенелому и уходящему из-под ног мостику, бесшумно бежали уральцы и сибиряки, таща на себе патронные цинки, ручные и станковые пулеметы. Нет-нет — и сорвется кто-нибудь. А выручать некогда и некому. Малейшая задержка пагубна. Минуты стоили часов, каждый новый десяток бойцов на той стороне был равноценен взводу, а то и роте.
— Части дивизии приступили к выполнению приказа № 2088, — донес 11 ноября в 3.30 начальник штаба дивизии С. Н. Богомягков командарму. — В целях боевой разведки производят короткий сильный удар по укрепленным позициям на крымском берегу. Два батальона 266-го полка закончили переправу. Третий — начинает. Потери от артогня не выяснены. По сосредоточении полка начнется артподготовка, за которой последует штурм укреплений противника[52].
К Лазаревичу это донесение поступило почти одновременно с телеграммой штаба фронта о занятии частями 16-й армии трёх юшуньских позиций врангелевцев. Новый приказ Фрунзе был лаконичен:
«Зорко следить за противником и при первых признаках его отхода немедленно перейти в наступление…»[53].
Командующий Южным фронтом потребовал начать форсирование не позднее ночи 12—13 ноября.
…Но 89-я бригада 30-й дивизии уже была на крымской земле, шла вперед с опережением приказа на целые сутки.
В 5.10 дивизионная артиллерия открыла огонь по первой линии тюп-джанкойских укреплений врага. Продолжительность обработки переднего края была значительно сокращена. Орудия лишь в нескольких местах пробили проходы в проволочных заграждениях и перенесли огонь в глубь неприятельской обороны.
О резке проволоки не могло быть и речи. Не было времени, да и ножниц со всей дивизии сумели собрать всего тринадцать пар. Бойцы топорами, прикладами и штыками рвали «колючку», кидали на нее шинели и налегке уже бежали к окопам врага.
Телефонисты еле поспевали за атакующими. По дну пролива они проложили три нитки проводов, и уже в 6 часов 20 минут. В. А. Аронет доложил на северный берег:
— Коротким штыковым ударом, без единого выстрела противник выбит из первой линии укреплений. На его плечах ворвались и во вторую…
И тишины не стало. С крымской стороны донеслось могучее красноармейское «ура». Комбриг Калмыков немедленно пустил на переправу 267-й Горный полк, а 265-му приказал сосредоточиться в укрытиях у моста и быть в готовности проследовать через пролив за последней ротой горняков. Саперы к тому времени навели вторую нитку бревен и занялись постройкой свайного моста для пропуска артиллерии и конницы.
47
Красный архив, 1935, № 6. С. 58.
48
Там же.
49
ЦГАСА, ф. 1346, оп. 3, ед. хр. 47, л. 453.
50
Там же, л. 458.
51
ЦГАСА, ф. 1346, оп. 2, д. 405, л. 152.
52
ЦГАСА, ф. 1346, оп. 2, д. 405, л. 141—142.
53
Борьба за Советскую власть в Крыму. Симферополь, 1961. С. 305.