Час нетопыря

Через двенадцать часов у Пишона была лента с полной записью всех разговоров, которые велись караульными, донесений, шуток и бесед. Этого материала было вполне достаточно, чтобы узнать, каков порядок службы. Правда, в записи трижды попадалось непонятное слово «нетопырь», которое Пишон счел обозначением какого-то важного устройства. Это его обеспокоило, так как он предположил, что в систему ЛКС ввели какой-нибудь дополнительный, неизвестный ему элемент. Но времени на разгадку новых ребусов уже не оставалось.

В караульном взводе из шестнадцати человек было четыре отделения по четверо солдат в каждом. Командир взвода и один из унтер-офицеров несли службу у главного въезда, двое остальных прохаживались по асфальтовой дорожке в пяти метрах от стены. Это расстояние Пишон вычислил по снимкам, сделанным с воздуха. По всей вероятности, параллельно стене пробегал лазерный луч, который направляли на отражатель размещенные по углам неодимовые зеркала. Нельзя было исключить, что вдоль стены, с внутренней ее стороны, установлены были какие-нибудь коварные мины. Таким образом, перелезть через почти трехметровую стену не стоило и пытаться.

Остальные солдаты располагались в общем зале караульного помещения, в пятнадцати метрах от главного въезда. Им разрешалось отдыхать, играть в карты и слушать радио, не снимая мундиров, касок, амуниции и имея при себе оружие. В случае какой-либо опасности им понадобилось бы не больше сорока секунд, чтобы открыть огонь из железобетонных бункеров, к которым из караульного помещения вели подземные коридоры. Бундесвер не жалел денег ради безопасности Секретной базы № 6. Оружие у караульных было, разумеется, снабжено тепловизорами. В каждом бункере был огнемет. Каждый солдат носил за поясом два самоуправляющихся противотанковых снаряда, вероятно, на тот случай, если стену базы проломят тяжелые танки противника.

Такой порядок службы Пишон посчитал исключительно благоприятным стечением обстоятельств. Караульное помещение было подключено к центральной установке для кондиционирования воздуха. Забор воздуха происходил (как показала аэрофотосъемка) в 38 метрах от главного въезда, где стояла не очень высокая призма, огражденная металлической сеткой. Небольшого количества термита хватит, чтобы расплавить сетку самое большее за пять секунд. И можно будет беспрепятственно подсыпать в аппаратуру один белый порошок.

Проще было бы, разумеется, уморить всех до одного этих паршивых вояк, в пользу чего решительно высказался Рыба. По Пишон, как всегда, имел другое мнение. У него не было под рукой достаточно сильного и быстродействующего яда, который просочился бы сквозь фильтры установки за несколько секунд и в достаточно высокой концентрации. К тому же для изготовления такого яда понадобились бы новые и немалые расходы, а также несколько недель небезопасной работы. Пишон считал, что гораздо вернее подействует сильное одурманивающее средство его собственного изготовления — дешевое, легко распыляющееся с помощью пульверизатора и к тому же обладающее тем неоценимым качеством, что люди, подвергшиеся его воздействию, ни за что не хотят просыпаться. Пишон уже дважды опробовал свою великолепную смесь: первый раз — на охраннике в туринском банке, второй — на знаменитом голландском прокуроре, который нанес несколько чувствительных ударов «Группе М». Из-за него восемь ее членов получили пожизненное заключение. Человек, который вдохнет с полсотни миллиграммов Пишоновой смеси, тут же превратится в жалкую тряпку. И речи быть не могло, чтоб он нажал спусковой крючок.

А смесь не представляла собой ничего сложного. Она состояла главным образом из производных лизергиновой кислоты: то, что полегче, называлось ЛСД-25 и когда-то было в ходу у хиппи, вызывая не поддающиеся описанию галлюцинации, а второе, более вредоносное, было известно как боевое отравляющее вещество ЛСД-21 и приводило к труднообратимым мозговым заболеваниям шизофренического типа. А в добавление — чуть-чуть псилоцибина, который Пишон изготовлял потехи ради из оригинального мексиканского сырья, плюс микроскопические дозы сильнодействующих психолептиков, которые можно извлечь из имеющихся в аптеке совершенно невинных лекарств. Да еще активатор, ускоряющий действие смеси. Это было изобретение, которым Пишон особенно гордился, считая активатор плодом изящного решения химической задачи. Впрочем, для человека, который только между прочим занимался производством кристаллического героина из каннабиса, чтобы поправить финансовое положение группы, изготовление такой смеси было довольно простым делом в сравнении с теми трудностями, которые возникли при конструировании лазера.

Итак, были приготовлены заряд термита и пять небольших шариков Пишоновой смеси, тщательно завернутых в фольгу.

Пятого июня «Группа М» была почти готова приступить к операции.

Почти. Из-за одного этого слова доктор Пишон засыпал только в половине шестого и просыпался в семь.

Оставалось решить еще одну, но самую трудную задачу: как устроить, чтобы въездные ворота, единственное место, через которое группа могла пробраться внутрь базы, соизволили открыться перед непрошеными гостями.

Секретная база № 6 действительно строго охранялась и была готова ко всяким неожиданностям. Въездные ворота, изготовленные из толстой листовой стали, с крепкими засовами, вообще не имели обычного замка и ключей, а также петель, то есть наиболее уязвимого места всех ворот и запоров. Их створками были вертикальные тридцатимиллиметровые стальные листы, которые, когда ворота открывались, непонятным образом словно бы вбирались один в другой. По-видимому, всем этим управляло очень сложное гидравлическое устройство, скрытое или в укрепленном углу стены, или внутри ворот.

Через сильный бинокль археологи с поля папаши Вебера увидели, что обычным путем ворота открыть нельзя. Транспортер, доставлявший солдат караульного взвода, задерживался перед воротами примерно на двадцать секунд, а потом, без всяких признаков воздействия изнутри, ворота начинали медленно раскрываться. Было ясно, что их приводит в движение радиосигнал, посылаемый с транспортера или с автомашины, на которой приезжает дежурный офицер.

Целых два дня потратил Пишон, чтобы узнать, на какой частоте подавался сигнал. Она была так высока, что ее с большим трудом удалось определить, пользуясь имевшейся в продаже электронной аппаратурой. Сначала Пишону показалось, что сигнал нельзя расшифровать, вернее, нельзя воспроизвести. На осциллографе он выглядел как детские каракули. Но спустя сутки, которые Пишон провел без сна в своей «берлоге», он раскрыл тайну сигнала. Это был просто длинный ряд цифр, только передаваемых с огромной скоростью. Прочесть их не составило труда. При этом Пишону было не столь важно, что это такое: цифры, буквы или еще какие-нибудь символы. Дело заключалось в величине уровня сигнала, выраженной, несомненно, в десятичной системе. А вдруг двенадцатеричной? Но даже при этом условии при прочтении не обнаруживалось никакого смысла. Первый зарегистрированный сигнал выглядел так:

08675734409925

Пишон выждал еще двенадцать часов, а когда к воротам базы подъехал следующий транспортер со взводом охраны, он снова зарегистрировал сигнал. На этот раз он выглядел иначе:

0878609543312201

Значит, код менялся дважды в день! Легко заметить, что две первые цифры и через двенадцать часов не изменились, а к каждой из последующих трех прибавили единицу. Да, но количество цифр стало на две больше. Как же было угадать их порядок на следующий раз? На другой день Пишон повторил опыт. Две первые цифры опять не изменились, а три последующие на единицу увеличились. По-видимому, первая группа связана была с каким-то сравнительно длительным отрезком времени, вторая обозначала, скорее всего, порядковый номер въезда на базу или что-нибудь в этом роде, во всяком случае — нечто поддающееся последовательной нумерации.

Еще через шесть часов Пишон зарегистрировал сигнал, по которому ворота открылись не перед транспортером, а перед едущим на дежурство офицером. Первые пять цифр остались без изменений, что опровергало прежнюю гипотезу насчет последовательной нумерации. Зато следующие четыре цифры… уменьшились каждая на единицу. Пишон бросил авторучку и выругался. Чтобы разобраться в этой галиматье, ему понадобятся еще месяцев шесть, компьютер с большим объемом памяти и голова, ничем другим не занятая.