Страница 65 из 126
— Пожалуй, и в самом деле не надо, почтенный, — согласился с сыном и Курий, — Ты и так слишком щедр к нам, и мне нечем воздать тебе за это — надеюсь, воздадут боги. А эту девку не надо нам дарить. Если ему станет хуже — я ведь рассвирепею и убью её, и хорошо ли это будет? Я ведь смекаю, не просто так ваши головорезы аккуратно её скрутили и даже сами с ней не позабавились? Какие-то виды на таких имеете, как и на тех карпетанок из Толетума?
— Правильно смекаешь — имеем виды. От таких баб и дети такие же пойдут, и если их по-турдетански воспитать — хорошее пополнение нашему народу из них выйдет… Да, кстати, твой парень у тебя уже самостоятелен? Собственную землю получил?
— Получил, почтенный. Но я ещё не выделил его пока в отдельное хозяйство — вместе пока оба надела обрабатываем. Вот думал после этого похода его женить, да волов ему прикупить и тогда уж выделить, а оно вон как теперь выходит…
— Это не важно, главное — имеет землю, которую должен обрабатывать. Как вернёмся домой — не забудь мне напомнить, что ему как раненому на войне, пока сам в поле работать не может, государственный раб в помощь полагается. И про остальных ваших, кто убит или ранен, тоже скажешь. А то знаю я этих, которые в казначействе — как им от тебя чего-то надо, так они тут как тут, а как тебе что-то нужно от них, так днём с огнём их не найти.
— Это точно, почтенный. Власть — она такая…
— Вот и напомни мне, как вернёмся — я найду, с кем поговорить…
Веттонку эту смазливую мы потом быстро нашли — одна только такая из всех и оказалась. Наши наёмники, как раз эту группу молодых баб и стерёгшие, полностью подтвердили рассказ раненого сына Курия.
— Мы подходим, а тут этот раззява как раз по шлему от неё схлопотал, — сказал нам их центурион, — Пока он глазами хлопал, она ему остриём в бочину — хвала богам, силёнок ей не хватило глубже клинок всадить. Ведь грамотно ткнула, в убойное место, мы даже сами ошалели, так что счастливо ещё парень отделался. Ну, после той толпы этих карпетанок в Толетуме мои орлы уже ко всему привычны, а эта ещё и одна была — мигом фалькату ей выбили и саму скрутили. Парень сомлел, мы его перевязали наскоро, чтоб кровищей не изошёл, да товарищам его с рук на руки передали, а эту тащим — так она ж не просто брыкается, а ещё и кусается! Пришлось ещё под зад её мечом плашмя отшлёпать, подзатыльников ей надавать и рот завязать, а то ведь обозлила бы мне моих орлов до полного озверения — живой и целой точно не довели бы…
— А хороша, чертовка! — уже откровенно пустил на неё слюну Серёга, — С такой в постельке покувыркаться…
— Ага, покувыркаешься — яйца тебе ночью ножом отчекрыжит и тебе же в рот их рукояткой вколотит! — съязвил Володя, — Ты готов раз и навсегда пожертвовать самым ценным ради минутного удовольствия?
— Ну, ты уж скажешь…
— Аккуратнее с такими надо, — поддержал спецназера Васкес, — Кстати, Макс, тебе не кажется, что она немного похожа на жену твоего первого кузнеца?
— На Эссельту нируловскую? Ага, чем-то напоминает, — согласился я.
— И ту рабыню, которую ты тогда тому римлянину Марцию подарил…
— Так ясный же хрен! Я ж как раз похожую для него и искал — чтоб и эта точно понравилась, и ту чтоб из башки выкинул на хрен, а то мало ли чего…
— Мне бы лучше подарил или продал, — пожалел Серёга, — Если была похожа на эту…
— Юлька сожрала бы живьём и её, и тебя, — заметил спецназер, — И так-то мозги тебе то и дело выносит, а представь себе, как вынесет, если ещё и будет за что.
— Задолбала в натуре! — вырвавшись с нами из-под юлькиного каблука, Серёга явно не ностальгировал даже по благоустроенному карфагенскому быту, — Вот назло моей стерве наложницу теперь куплю! Вот вроде твоей Софонибы, Макс!
— Ну, ты сравнил! — прикололся я, — Во-первых, я ещё не был женат и мог воротить всё, чего захочу, лишь бы купилок хватило, так что для Велии наличие у меня наложницы было уже данностью, которая не обсуждается. Во-вторых — не забывай, на ком я женат. Античные бабы, да ещё и аристократки, совсем по-другому на это дело смотрят. А в-третьих, Софониба — бастулонка, то бишь обфиникиенная бастетанка.
— Офиникиевшая, короче.
— Ага, офиникиевшая. По культуре и обычные-то бастетаны где-то на том же турдетанском примерно уровне, а уж офиникиевшие — тем более, так что Софониба — не дикарка ни разу. Да ещё и не деревенская, а горожанка из Секси. Воспитана, с городской жизнью знакома — с чего бы им с Велией скандалить? А где ты ТУТ такую найдёшь? Раз уж ты так загорелся — вернёмся в Оссонобу, напомнишь — поищем тебе нормальную наложницу, хотя бы к элементарному порядку приученную…
— Да хрен ли мне тот порядок? Что я, на геологической практике в институте не был? И в экспедиции ездил, и в палатке спал — всё было. Платили бы нормально для такой работы — может, и работал бы по специальности. Что я, не понимаю разницы между настоящим делом и перекладыванием бумажек? Нормальную наложницу, как ты это понимаешь, Юлька мне в натуре зачморит, а вот такую, вроде этой — ага, пусть попробует!
Тут уж мы всей компанией со смеху грохнули — даже Трай, по-русски ни слова не понимавший и улавливающий суть лишь из общего контекста, да нашей жестикуляции. Посмеялись, пообсуждали достоинства веттонки и шансы Серёги усмирить её, оценив их — ну, всё-же несколько выше нуля, скажем так. А тут как раз и Сапроний с мужиками наконец разобрался, и очередь дошла до баб. Я подмигнул центуриону, и тот вытолкнул вперёд эту амазонку местечковую. Когда ей развязали рот, оказалось, что она ещё и по-турдетански изъясняться может — ну, примерно как наши среднеазиаты или кавказоиды по-русски.
— Отец Бетика ходи, домой не вернись. Брат Лузитания на вас ходи, домой не вернись. Жених Лузитания ходи, Толетум два раз ходи, домой раненый вернись — ваш большой камень его здесь совсем убивай. Друзья жених — два Лузитания ходи, домой не вернись, два Толетум ходи, домой не вернись, один здесь в поле ваш солдат убивай. Один подруга ваш стрела убивай, второй — ваш большой камень убивай, — выложила она нашему командующему свой «перечень претензий», — Здесь ваш солдат третий подруга обижай и я обижай захоти, я не дайся…
— Одного фалькатой серьёзно ранила, — заложил её центурион.
— И сама разбойница, и семейка у неё разбойничья, — констатировал Сапроний, — Налево её! Следующая!
Следующая по-турдетански не понимала ни бельмеса, и её опрашивали через переводчика на лузитанском, который на веттонский похож, да и остальные в основном такими же примерно оказались. Одна на вранье спалилась и повисла на суку вместе с уже тремя мужиками, а прочих распределили — кого направо, кого налево. С бабами-то проще — чаще всего, где мужик ейный, туда же и её. Ещё проще — по тому же самому принципу — оказалось с веттонской детворой. Рассортировав таким образом население деревни — примерно две трети справа и треть слева, военачальник приступил наконец к решению их участи:
— Вы, стоящие справа! Некоторые из вас сражались с нами. Может быть, даже ранили или убили кого-то из наших. Но это была честная война. Одни из вас защищали свою землю и своё селение, другие помогали союзникам на их земле, и за это у нас нет к вам претензий. Мы помогали нашим союзникам, вы — своим, а перед нашим народом и государством на вас вины нет. Вы свободны! Можете остаться здесь или уйти, куда пожелаете! Ведите себя впредь хорошо, и никто из вас больше от нас не пострадает.
— В этой толпе есть несколько человек, участвовавших в лузитанском набеге на Бетику, — заметил Трай, пока оправданным переводили их приговор на лузитанский, — Их вы, получается, прощаете?
— Перед НАШИМ народом и НАШЕЙ страной они ни в чём ещё провиниться не успели, — пояснил я ему, — Если они пойдут в новый набег на Бетику через НАШИ земли — это будет уже нападение на НАС, и тогда разговор с ними будет уже другим…
— А в обход ВАШИХ земель, значит — можно? — сразу же уловил суть кордубец, — Тонкая политика?
— Она самая. Пока эти земли ещё не наши — можно ходить в набеги через них, если эти набеги не на нас. Станут нашими — будет уже нельзя. И чем скорее в Риме это осознают и примут правильное решение, тем раньше РИМСКАЯ Бетика заживёт тихо и спокойно под НАШИМ прикрытием. А какую политику проводил бы ты сам на НАШЕМ месте и в НАШИХ обстоятельствах?