Страница 18 из 26
Потом я просто стал ее механически закапывать. Сперва землей закидал лицо, затем все остальное тело, закутанное в одеяло. Когда все было окончено, я, слегка отдышавшись, встал на колени, прочитал кратенькую молитву, осенил себя крестным знамением и поднялся с земли.
Начался дождь. Ливень, если выразиться точнее. За несколько минут одежда промокла насквозь, но я все продолжал стоять на могиле матери, не в силах сделать хоть шаг...
Через час от влаги холмик просел, практически сравнявшись с землей...
Вернувшись в дом, я взял письмо, чистый лист бумаги, сел за стол и принялся писать ответ. Я не понимал, что делаю, но рука писала сама по себе, словно не я был ее хозяин, а кто-то другой, кто-то сильнее и могущественнее меня...
Через пятнадцать минут ответ был готов, и в нем я соглашался на работу и благодарил за предоставленную возможность, а еще через двадцать минут все мои вещи были собраны.
Немного грустно.... Но ничего, это пройдет, так всегда бывает.
Закрыв ветхую калитку на замок, я бросил прощальный взгляд на дом, взял сумки в обе руки и побрел не спеша по проселочной дороге к ближайшей железнодорожной станции...
Настало время жатвы...
ПЁС ПО КЛИЧКЕ ОТЧИМ
После свадьбы, если конечно роспись в "ЗАГСе" можно назвать тем знаменательным событием, о котором мечтает каждая девушка, новоявленный муж забрал меня с собой. Нет, не на Багамы, а которых так же мечтает любая девушка, а в места более скромные - в глухую деревню, находящуюся весьма далеко от цивилизации. "Гигант" - вот как назывался этот поселок. Имя деревни никак не соответствовало численности ее населения, ибо из жителей в ней остались всего-навсего от силы человек десять, да и то - в основном старики, которые были уже одной ногой в лучшем мире. Но, не смотря на столь удручающее положение дел, я все же была не особо против переезда, потому что жить в городе, даже не на широкую ногу, мне не позволяло финансовое состояние. Тем более любимый человек был рядом, а это самое главное.
В общем, я переехала. Мой муж, а значит теперь и я, фермер. Наше поле деятельности - дом, огороды, вольеры со скотиной и прочее - находилось далеко от самой деревни, примерно в полукилометре, но все равно оно относилось к поселку. Это необходимо было для того, чтобы люди, проживающие в этой местности, не жаловались на запах, который источает наша животина. Таков закон, да и ссориться со стариками дело, мягко говоря, не красивое. Мы жили тем, что сами выращивали, иногда торговали, потому что в наше время без денег тоже никак нельзя, а натуральным хозяйством мало, где можно расплатиться. Жили, душа в душу, много работали, но и отдыхали, каждый год скромно отмечали дату нашей первой встречи, и старались не обращать внимания на то, что живем довольно бедно, всячески отгоняя эту, хоть и не горькую, но все же неприятную мысль тем, что деньги - это не главное. Однажды, когда мы нехитро отпраздновали десятилетие нашей совместной жизни, муж тихо так, словно боясь вспугнуть, спросил меня в постели:
- Ты не хочешь ребенка?
Этот вопрос прозвучал, как гром среди ясного неба. Но все же я спокойно развернулась к нему, стараясь не выдать озадаченность, включила лампу, что стояла рядом на тумбе, и посмотрела прямо в глаза. Взгляд он старательно прятал. Ответила вопросом на вопрос:
- А ты готов к этому?
Он отреагировал решительно, что очень меня обрадовало:
- Я-то готов, а ты готова?
- Вот я точно готова, - с улыбкой на лице, сказала я, - а готов ли ты?
Посмеялись. Поцеловались. И на следующее утро твердо решили, что семье срочно необходимо пополнение. Но, к нашему великому сожалению, судьба распорядилась по-своему. Как бы мы не старались, у нас никак не получалось зачать малыша и после нескольких неудачных попыток, мы обратились к врачу. Обследовав супруга, он поставил неутешительный диагноз - муж никогда не сможет зачать ребенка со мной. Это был удар... Земля словно остановилась, не было ощущения, что жизнь продолжается, для нас она уже была кончена... Той же ночью, лежа в постели в ожидании сна, супруг вновь спросил меня:
- Может, стоит усыновить?
- А ты готов? - произнесла вяло, безо всякой интонации в голосе.
- Я готов, а вот ты?
Увы, в этот раз нам было не смешно...
Время лечит. Через неделю после посещения врача практически все вернулось в свою колею. Мы снова работали в огороде, снова доили вместе коров, так же вместе пасли овец на зеленом лугу, купались в прохладной реке во время нестерпимого зноя, и вроде бы все стало как прежде, только вот горестный осадок на душе остался и тянул вниз непосильным грузом. Стоило мне только подумать о том, что на старости лет у нас не будет никого, на чье плечо можно по-настоящему опереться, мне становилось страшно, страшно от будущего одиночества, от будущей невосполнимой пустоты. Муж, я уверена, тоже думал об этом, думал и боялся, как любой нормальный человек. Но он тщательно скрывал это за хладнокровной маской кирпичного лица. Как же завидно, я так не умею.
Мне срочно нужно было за кем-то ухаживать. За кем-нибудь маленьким и беззащитным. Тогда я предложила мужу завести собаку и воспитывать ее, чтобы хоть как-то отвлечься от горестных мыслей. Супруг отнесся с воодушевлением и через пару дней в нашей семье, наконец-таки, случилось пополнение - мы купили щенка немецкой овчарки. Раньше у нас никогда не было собаки, поэтому мы понятия не имели, как с ней быть. Пришлось разбираться походу дела.
Пес ел много, только успевай накладывать, гадил, где не попадя, грыз все подряд, рос не по дням, а по часам, ну, а вообще был очень добрым и жизнерадостным. Оставалась только одна проблема - мы не знали, как его назвать. Никакое имя не вязалось к нему, поэтому каждый раз мы называли его тем, что первым взбредет в голову. Одни из последних имен это: Шарик, Тузик и Мопс. Но самому питомцу на это дело было совершенно наплевать. Своим вечно счастливым взглядом он словно говорил: "да называйте меня, как хотите, только кормите почаще!" Пес рос хулиганом: таскал еду со стола, пока нас не было, гонял кошку по всему дому, спал вместо своей постилки на хозяйской постели и вообще вел себя почти неприлично, но мы всячески закрывали на это глаза, позволяя ему эти шалости, как всякому любимому ребенку. Баловали его, потому что любили, а любили, потому что родной. Однажды, мы решили взять щенка с собой на улицу, пасти коров. Увидев огромное животное, пес зарычал возмущенно, пискляво тявкнул и неожиданно бросился на неповинную Буренку. Мы опешили и бросились за ним. Поймали его уже на хвосте у коровы, которая орала не дай Бог, будто ее режут. Еле сняли, хватка у будущего сторожа была что надо!
Шли месяцы. Пес рос и мы знали, что скоро ему придется жить на улице, но, где именно? Муж взялся за решение этого вопроса и в течение нескольких недель построил небольшой вольер прямо под окном нашей спальни, ибо других мест для содержания животного у нас не было. Вскоре настало то время, когда псу нужно было выселяться из дома на улицу. Он воспринял это нововведение не однозначно, и тут возникла новая проблема: с первой же ночи на новом месте и все последующие пес тоскливо выл и скулил под окном, мешая нам спать. Мы уж было решили, что питомец заболел, свозили его в ветеринарную клинику, но там он себя вел жизнерадостно и как ни в чем не бывало. Выглядело это, конечно, странно... Доктор сказал, что пес вполне здоров, а его тоскливый вой может быть связан с неожиданным выселением на улицу. Другими словами - ему нужно дать время, чтобы адаптироваться к новым условиям. Что же, мы дали ему на это время, тщательно закрывали глаза на ночные серенады, глотали снотворное, спали с берушами, чтобы хоть как-то провалиться в небытие, но каждую ночь изо дня в день тоскливый вой тяжелой ноши врезался в наши уши, начиная потихоньку выводить из себя. Не знаю как, но мы терпели... Но именно для меня в этом трагичном вое было что-то родное, что-то понятное только мне, словно пес столкнулся с такой же не решаемой проблемой, как я, и теперь помогал перенести эту непосильную ношу. Ведь все это время, с тех пор, как узнала горькую правду, я часто плакала по ночам, понимая, что собака, пускай даже и очень мною любимая, родная, не сможет облегчить мою душу и избавить от столь мучительных страданий.